Беглая монахиня
Шрифт:
Брат-доминиканец расценил ее реакцию как нежелание говорить правду. Его голос сорвался, и он завизжал:
— Признайся честно, что за деньги продала свою душу дьяволу!
— Мне не в чем сознаваться, досточтимый господин инквизитор, потому что это не соответствует истине! — Магдалена почувствовала себя загнанной в угол.
Инквизитор дал знак доминиканцу, сидевшему слева от него, и тот поспешно направился к двери и вышел. В мрачном помещении воцарилась жуткая тишина. Судьи неотрывно смотрели в потолок, словно
Вскоре доминиканец вернулся в сопровождении одетого в черное мужчины, которого Магдалена узнала не сразу: это был зазывала Константин Форхенборн.
Форхенборн встал рядом с обвиняемой, не удостоив ее даже взглядом.
— Твое имя? — бойко спросил брат-доминиканец.
— Константин Форхенборн.
— Тебе знакома эта дева?
— Конечно, досточтимый господин инквизитор. Ее зовут Магдалена, она была женщиной Великого Рудольфо, канатоходца. Чтобы не погрешить против истины, скажу, что она
вовсе не была его женой, во всяком случае, с благословения Церкви. Рудольфо просто называл ее своей женой, поскольку она жила с ним, ну, вы понимаете...
— А ты, Форхенборн, тоже бродячий артист, как и этот Великий Рудольфо?
— Я зазывала труппы и принципал балагана, где демонстрируются всякого рода сенсации и нелепости, как, например, жонглер, который подбрасывает в воздух пять мячей и все их по очереди снова ловит, или женщина-змея из Польши, которая так выворачивает свои конечности, словно у нее под кожей костей и вовсе нет, и которая уже выступала перед королями Польши, Богемии и Венгрии, или...
— Ладно, ладно, — прервал зазывалу брат-доминиканец. — А ты оказывал жене канатоходца знаки внимания?
— Да, вынужденно. Потому что поначалу Рудольфо хотел, чтобы Магдалена выступала в цирке. В качестве живого трупа!
— В качестве кого?
— В качестве живого трупа. Был такой случай, ставший известным во всех немецких землях. Одна якобы умершая женщина была заживо похоронена, и ей удалось только через неделю привлечь к себе внимание стуком и криками. Мы выкрасили Магдалену в пепельно-серый цвет и выставили как «живой труп».
— То есть сплошное надувательство!
Форхенборн прикрыл ладонью рот и произнес:
— Все, что бродячие артисты показывают на ярмарках, не что иное, как обман, досточтимый господин инквизитор. Но что касается Магдалены, она после первого же выступления бросила свою роль. Рудольфо, руководитель труппы, не хотел, чтобы женщина, с которой он делил ложе, выставляла себя напоказ.
— И тогда она занялась эквилибристикой...
Зазывала энергично затряс головой.
— Ни в коем случае. Пресвятой девой Марией клянусь, Магдалена до того дня, когда она поднялась на башню Майнцского собора, никогда не забиралась на канат.
— И что же ты тогда подумал?
— Что тут дело нечисто! Другого объяснения я не нахожу.
Судья справа усердно делал заметки на бумаге, и инквизитор помедлил, чтобы дать брату возможность записать все вопросы и ответы.
Магдалена тоже молчала. Кандалы на ее запястьях причиняли ей боль.
— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что дело было нечисто? — продолжил инквизитор. — Ты думаешь, это было колдовство?
Магдалена вздрогнула. Слово имело губительное значение, особенно в устах инквизитора. Она почувствовала, как кровь в ее жилах отстукивает странный ритм: ведьма, ведьма, ведьма...
Каждый знал, насколько быстро доминиканцы выносили свой приговор после того, как прозвучит слово «ведьма». И каждый знал, что означал этот приговор: смертная казнь путем сожжения на костре. Магдалена хватала ртом воздух, она тяжело дышала, уставившись глазами в пол.
— Я не ведьма, — беспомощно прошептала она себе под нос, — и с дьяволом и его темными делами не имею ничего общего.
— Почему же ты покинула монастырь, который бы обеспечил тебе место в раю? — раздался резкий голос инквизитора.
— Именно потому, что у меня сложилось впечатление, что в Зелигенпфортен бесчинствует дьявол! О благочестии или святости и смирении там даже речи не было, напротив, в монастыре царили ересь и безбожие, а законы религии так попирались, что можно было подумать, будто сам Люцифер там правит бал.
— То есть ты признаешь, что в монастыре встречалась с дьяволом!
— Не лицом к лицу, досточтимый господин инквизитор, если вы это имеете в виду. Мне не встречался мужчина с копытами, бычьим хвостом и рогами на голове. У меня лишь сложилось впечатление, что монастырская жизнь управляется не ангелами, а чертом.
— Тогда объясни мне, как ты можешь так подробно описать Люцифера, если никогда, как сама же утверждаешь, не встречалась с ним!
— Брат-доминиканец! — возмущенно воскликнула Магдалена. — Любой ребенок опишет вам черта, ведь согласно учению Святой матери Церкви он выглядит именно так.
Коварно ухмыляясь, инквизитор подвинул по столу корень мандрагоры, напоминающий человеческую фигуру, и с той же ухмылкой задал вопрос:
— А как, дева, к тебе попал этот дьявольский амулет? Кто-то же должен был тебе его подсунуть.
— Я обнаружила его только вчера в кайме моего платья и не могу сказать, как он туда попал.
— Вероятно, тем же образом, что и золото, которое ты в один прекрасный день извлекла из подкладки своего платья!
Инквизитор и в самом деле был хорошо информирован. Откуда он мог все это знать?
— Циркачей она уверяла, — вмешался зазывала, — что платье с вшитым золотом принадлежало не ей. Она его прихватила в гардеробной монастыря, когда удирала, а сокровище нашла потом, совершенно случайно. Только ей никто не поверил.