Беглая монахиня
Шрифт:
— Вам следовало выслать вперед гонцов, которые возвестили бы ваш неожиданный визит, — небрежно заметил князь-епископ тоном, не содержащим и намека на извинения. — Вы не представляете, какие задачи должен ежедневно решать церковный исветский властитель. Кардинал папской курии живет в несравненно более благоприятных условиях.
— Покончим с взаимными обвинениями! — Джустиниани хлопнул ладонью по воде, обдав завтрак водой. — Не сомневаюсь, что вы догадываетесь, почему я решил составить вам нынче утром компанию.
Конечно,
— Позвольте, я попробую отгадать, брат во Христе. Вероятно, в вашем багаже имеется ценная реликвия. Что же это такое и сколько вы за нее хотите?
Старшая из банщиц выпустила в чан ведерко мыльной пены, чтобы, с одной стороны, отмыть кардинальские телеса, а с другой — скрыть под пышной пеной благословенные причиндалы высоких духовных господ от взоров молодых купальщиц.
— Оставьте ваши реликвии! — рассердился папский легат. — В Риме никто больше не интересуется реликвиями, с тех пор как стало известно, что одних только препуциальных мешков маленького Иисусика существует не меньше дюжины, а также три савана Господа нашего, не говоря уж о бесчисленных наконечниках копий, с помощью которых делался надрез на теле Иисуса, снятого с креста. Нет, на этом теперь денег не заработаешь.
— А индульгенции? Я имею в виду настоящие, полновесные индульгенции. Как обстоят с ними дела? — живо поинтересовался князь-епископ.
— То же самое, — отмахнулся легат. — Прошли те времена, когда с помощью рукописных пергаментов и пяти «Аве Мария» можно было сколотить состояние. И в этом есть часть и вашей вины, жителей Майнца. Ведь это же один из вас изобрел искусство печатания. Разве нет?
— Надеюсь, его святейшество Папа Климент хотя бы не обвиняет нас в упадке римской курии.
Джустиниани пришел в ярость и так завопил, что его хрипловатый голос эхом отозвался под сводами, а банщицы попрятались за колоннами:
— Я запрещаю вам обсуждать в таком тоне финансовое состояние Ватикана! Да, с тех пор как Папой Юлием II овладела мысль, что ему под силу мечом восстановить церковное государство, и он отправился в поход против Бога и света, казна его святейшества действительно опустошена, и ни для кого не секрет, что его преемники до сих пор остались должны живописцу Микеланджело и наследникам Рафаэля и Браманте. Собственно, это и есть причина моего приезда к вам.
В ответ Альбрехт разразился громким хохотом, что, по-видимому, должно было означать: «И с этим вы приезжаете именно ко мне?» Вслед за этим курфюрст тут же, набрав в грудь воздуха, ушел с головой под воду, оставив на поверхности лишь свою шапочку.
Джустиниани был в полном недоумении, не зная, как отнестись к этому спектаклю, если речь шла о таковом, и попытался руками нащупать под водой Альбрехта — из-за мыльной пены ничего нельзя было различить. Вскоре папский посланник действительно за что-то ухватился, отчего князь-епископ, отфыркиваясь, тут же всплыл.
— Я бы вас попросил, брат во Христе! — возмущенно воскликнул он.
Джустиниани не стал заострять внимание на неловкой ситуации, без обиняков задав своему визави вопрос:
— Не допускаете ли вы, что мы оба в поисках финансовых источников гоняемся за одним и тем же?
Альбрехт испугался. Он сразу понял, на что намекал Джустиниани, но предпочел пока разыгрывать из себя простачка.
— Не понимаю, о чем вы толкуете, брат во Христе.
— Тогда мне придется выразиться конкретнее, — вздохнул легат. — Есть предположение, что не все было чисто с этим канатоходцем, которого вы на днях похоронили...
— Вы хотите сказать, что Великий Рудольфо был в сговоре с дьяволом?
— Такое можно было бы предположить, если бы не присутствие на похоронах великих ученых мужей, что позволяет заключить, что Великий Рудольфо имел доступ к «Книгам Премудрости», ставящим под сомнение фундаментальные устои Церкви.
Возмущенный князь-епископ принялся грести руками в чане. Чтобы показать, что все это не имеет к нему никакого отношения, он в шутку спросил:
— Надеюсь, его святейшество Папа Климент не надумал проповедовать Евангелие с каната?
— Я бы вам порекомендовал отнестись с большей серьезностью к этому вопросу, — раздраженно заметил Джустиниани. — Ибо того, кто завладеет «Книгами премудрости», ждут не только величайшие открытия и изобретения, но еще и немыслимые сокровища. Впрочем, кому я это говорю!
— Брат во Христе, — пришел в крайнее волнение Альбрехт Бранденбургский, — вы сказали «сокровища»? Откуда вам это известно? Мы об этом не имели ни малейшего понятия!
— Почему же вы тогда приложили столько усилий, чтобы сорвать маску с одного из Девяти Незримых? — Джустиниани ехидно осклабился, сидя в воде.
— Вот дьявол, — продолжал горячиться князь-епископ, — вам известно больше, чем я предполагал.
Склонив голову набок, кардинал пожал плечами.
— Вы уже не в первый раз переоцениваете свои способности, уважаемый брат во Христе. Не забывайте, в распоряжении его святейшества Папы есть совсем другие возможности, чем у князя-епископа в римско-католической провинции. Взять хотя бы ватиканскую библиотеку, строительство которой еще не завершено, — в ней хранится больше книг, чем в любой другой библиотеке на христианской земле. К сожалению, «Книги Премудрости» туда пока не попали. Но стеганографы, более дюжины которых состоят на службе в Ватикане, уже на пути к разгадке тайны местонахождения этих книг.
— Вы дурачите меня!
— Ни в коем случае.
— Если вам уже так много известно, что же вы пытаетесь выведать у меня?
Джустиниани, тщательно продумывая свой ответ, выдержал паузу. Наконец он произнес:
— Если бы мы объединили наши усилия и наши сведения, это могло бы в значительной мере продвинуть нас вперед.
Альбрехт зачерпнул воды двумя руками и ополоснул лицо, будто пытаясь придать ясность своим мыслям.
— Предположим, — задумчиво начал он, — мы бы нашли «Книги Премудрости». А кто ж останется в барышах? Скорее всего, его святейшество Папа! Или я не прав?