Беглец-Шоу
Шрифт:
Джон прилег на диван и стал обдумывать свое положение.
Прошли всего одни сутки с момента старта, а казалось, что он от кого-то убегает всю жизнь. Физической усталости он не чувствовал, а вот психологически уже было невмоготу. Уже стали появляться мысли о вариантах "выхода из игры", о том, чтобы дать себя пристрелить, тогда семья получит достаточно, чтоб прожить нормальную жизнь. Эта мысль согревала все больше и больше, но против нее выступала другая мысль – а ты уверен? А ты уверен, что тебя не обманули? Ты уверен, что они выполнят условия договора? Ты хоть раз видел кого-нибудь, кто от них получил все,
Ответов не было, и Джон задремал сном охотника. Точнее, сном беглеца. Поэтому на новый "посторонний" звук он прореагировал четко: кто-то подходил к зданию.
Шаги были почти бесшумными, но он их слышал.
Джон крадучись подошел к выходу, ведущему в подвал, держа в правой руке пистолет. Пусть убьют, но и со мной кое-кто на тот свет отправится…
Раздался более явственный звук – кто-то, видимо, вошел в здание, но не в ту дверь, что была под контролем Джона, а в соседнюю. Шаги были хорошо слышны – некто пробирался по длинному коридору. Шаги удалялись. Джон осторожно выглянул и успел заметить спину человека, вошедшего в одну из комнат первого этажа. Подождав некоторое время, Джон стараясь ступать бесшумно, что было довольно трудно сделать, шагая по толстому слою разнообразного мусора, пробирался подвалом к лестнице, находившейся напротив комнаты, в которую вошел этот человек.
Когда был преодолен первый марш лестницы и Джон приготовился к скрытному наблюдению за дверью, она внезапно раскрылась, и из нее выглянул пожилой лысый мужчина в очках и ватной стеганой безрукавке поверх клетчатой ковбойки. Посмотрев в сторону Джона поверх очков, он сказал:
– Не валяйте дурака. Я вас не вижу, но отлично слышу. Пришли, так заходите.
Несколько секунд Джон оцепенело молчал, потом молча вышел из сумрака подвала и пошел навстречу новому повороту в своей судьбе.
– Это что же, у вас еще и пистолет имеется? Так вы грабитель? Не трудитесь. Во всяком случае, у меня вы все можете забрать и без применения силы. Во-первых, я вряд ли смогу оказать сопротивление, мне, все-таки, восемьдесят девять лет, а, во-вторых, я охотно вам отдам все, что вас заинтересует. Заходите, прошу.
Дедушка распахнул дверь и, поблескивая стеклами очков, кивком головы пригласил Джона вовнутрь.
Комната, в которую вошел Джон, была в идеальном порядке, если не обращать внимания на потрескавшийся потолок и обветшавшие обои. У окна стоял роскошный старинный письменный стол с готическим креслом. На столе были разложены рукописи, книги, письменный прибор, настольная лампа с бронзовым основанием и абажуром молочно-белого стекла. Напротив стола стояли два глубоких кожаных кресла, между ними маленький столик с пепельницей. Остальное пространство довольно большой комнаты занимали книжные шкафы, столы, на которых выставлены какие-то приборы, мониторы, пульты, много других непонятных мелочей, но все производило впечатление порядка и ухоженности.
– Итак, милости прошу. Меня зовут Николай Иванович, а вас как, молодой человек? Впрочем, пардон… При вашей профессии имя не обязательно. Что вас здесь может заинтересовать? Рассматривайте, не стесняйтесь. Чаю хотите?
– Вы здесь… работаете? – Джон с трудом произнес первые слова.
– Так точно, – ответил старичок, – я здесь работаю. Вот уже почти шестьдесят семь лет. Не в этой комнате,
– Так вы, значит, конструктор?
– Угу. Разрешите представиться: авиационный конструктор Углов Николай Иванович.
Старик протянул руку. Джон, переложив пистолет в левую ладонь, пожал крепкую пятерню старика.
– Если вы меня не слишком опасаетесь, вам будет удобнее держать пистолет где-нибудь в кармане. Итак, господин грабитель… Простите, Вас не оскорбляет, что я так цинично? Я могу и перестать подшучивать…
– Да нет, пожалуйста, я вовсе не грабитель…
– Тем лучше. Чай пить все равно пора. Без этого день не начнется. Привычка, знаете ли, свыше нам дана, замена счастию она…
– Как? Привычка свыше нам дана?..
– Замена счастию она, – продолжил старик, – Это Пушкин.
– Кто?
– Пушкин, дружок. Пуш-кин, наш национальный гений, великий поэт. Вам, как продукту эпохи мультилатерального дезволтированного капиталистического интернационала это имя, увы не знакомо… А когда-то казалось, что его будут помнить вечно… "И назовет меня вся сущий в ней язык…" Нет, Александр Сергеевич, уже далеко не всяк…
Старик подошел к довольно странному сооружению – большому шкафу, или, скорее, плите, помещенной в стеклянный шкаф, приподнял переднюю стенку, которая свободно перемещалась по вертикальным желобкам, закрепил ее шпингалетом и повернул черный тумблер.
– Сейчас кипяточку сгоношим, – балагурил старик, – вот вы, говорите, не грабитель, а я, батенька, вор. Я тут электричество ворую. Они то и сами не знают где какие сети, что для чего было сделано… Вот я и пробавляюсь потихоньку. У меня и вытяжка, между прочим, работает. Так что, если вы курите – пожалуйста. Все вытянем, но только осторожно – она, все-таки, слегка шумит. А мне привлекать внимание не обязательно…
Николай Иванович набрал воды в стеклянную колбу с высоким горлышком и поставил на электроплиту. Вода быстро закипела и Николай Иванович снял колбу, удерживая ее голой рукой, поставил на пробковую подставку, всыпал в горловину чай и пригласил Джона любоваться процессом.
– Вот, посмотрите… Можно показывать на лекции по теме "Диффузия". И по теме "Конвекция" тоже.
Сухой чай, наполнивший узкую горловину колбы, постепенно намокал и оседал на дно. При этом от чаинок отходили потоки окрашенной им жидкости, потоки причудливо изгибались, перемешиваясь друг с другом.
– Красота! Вот что имел в виду Федор-то Михалыч! Вот что спасет мир… Мир, впрочем, вряд ли, а вот нас с вами – пожалуй. Пусть заваривается. Чай не пьешь, откуда здоровье берешь? – продолжал болтать старик. – Садитесь вот сюда, сейчас я подам приборы.
Джон сел в одно из кресел, вскоре перед ним появился стакан с подстаканником, сахарница с сахаром, салфетка, чайная ложка…
– Ну-с, рассказывайте, – Николай Иванович присел в кресло, – наливайте сами, сахар кладите сами, и – рассказывайте.
Джон пересказал все события последнего времени. Старик слушал внимательно и почти не перебивал. Лишь кое-что иногда уточнял. Было видно, что он слушает заинтересованно и сочувственно. В одном месте он даже начал импровизировать на тему "а вот здесь было бы лучше…", но сам себя остановил и мысль не продолжил.