Беглец. Второй пояс
Шрифт:
«Быстрее!»
Я вздрогнул и навалился, ускоряя движение Жемчужины.
Но опоздал.
Тьма из второго узла выплеснулась сотнями нитей и рванула к Тау-Ча-Крон. Словно и впрямь обладала разумом. Как те техники Змеи, что преследовали меня и Призрака по всему залу. Сейчас вся тьма втянулась в один узел, уплотнилась так, что за его пределы не выглядывало ничего. Но вместо ярко-голубого узелка он стал угольно чёрным шариком.
Я скривился. Ничего, сейчас я тебя!
Сжал Жемчужину, в очередной раз утолщил её стенки, добавил наконец нитей стихии, не опасаясь, что тьма пробьётся
Выдохнув, навалился Жемчужиной на узел Тау-Ча-Крон, на пристанище тьмы Тёмного.
И ничего не произошло.
Втрое больше обычного сгорело духовной силы, а я не заметил, чтобы тьма стала светлей. Вдесятеро больше исчезло, коснувшись узла без малейшего результата. Напротив. Крохотное щупальце тьмы выстрелило из узла, пробивая утончившуюся стенку Жемчужины и чуть не коснулось нити воды. Я едва успел защитить её от поглощения, а тьма тут же отпрянула обратно, не дав себя отрезать и уничтожить. Да я бы и не сумел. Жемчужина отказывалась становиться меньше. Сейчас она была внутри лишь втрое больше размером, чем узел. А снаружи едва ли не в двадцать раз больше. Огромный сияющий во тьме тела шар, вобравший в себя даже соседние узлы.
Поток энергии в средоточие прекратился, спустя вдох я открыл глаза.
Тускло освещённый коридор подземного перехода. Вонь палёного волоса и обожжённой плоти. Сжавшаяся у стены Рейка и чьи-то горячие ладони, прижимающиеся к спине. Хотя, почему чьи-то? Клатира. Я же слышал его голос.
Через миг жар между лопаток стих, а моих губ коснулось стекло фиала, обжигая болью. Прозвучало требовательное:
— Пей, — спустя вдох Клатир дал ещё совет. — Не смей терять сознание или засыпать. Держись, борись со слабостью. Сколько держится твоя техника?
Я не понял о чём он:
— Текх-ныка?
Вот только прозвучавший хрип даже сам с трудом разобрал. Клатир терпеливо объяснил:
— То, чем ты окружил чужую стихию.
— Долхо. Мнохие тыщящи вдохов.
— Всё равно. Не рискуй. Не засыпай пока, поддерживай её нитью силы непрерывно. Одна слабина и тьма сожрёт твою стихию, отравит тело и выжжет средоточие.
Я проглотил ещё одно зелье и начал лучше справляться с речью:
— Почему я не могу уничтожить её?
— Потому что тот, кто отправил её в тебя, знал, что делал. Тебе повезло, что ты научился поддерживать такую сложную технику без использования обращения. Сколько в ней узлов?
— Сто семьдесят.
Клатир хмыкнул:
— Вот видишь? Для Мастера ниже шестой звезды это стало бы смертельным ударом. — невольно я кивнул его словам. Всё верно, чтобы непрерывно вливать энергию в Жемчужину, нужно было бы освоить сто семьдесят узлов как Мастер. Мне до этого ещё далеко, но я нашёл другой путь. Клатир же продолжал рассуждать. — У твоего врага оказалось очень высокое сродство с этой стихией. Хотя двустихийники вообще очень редки, но твой сущий талант.
Раздался изумлённый голос Рейки, о которой я позабыл:
— Двустихийник? Второй брат говорил, что во всём Поясе их не наберётся и десятка.
Клатир наконец вышел из-за спины,
— Больше, младшая. Многие скрывают свои силы, не желая известности. Некоторые скрываются так хорошо, что и мне о них неизвестно, — Клатир кивнул в сторону уходящего вдаль коридора. — Как с этим. Огонь и тьма. О таком редком сочетании я должен был бы слышать, но нет, — повернувшись ко мне, он спросил: — Как его звали?
Я пожал плечами, с удивлением обнаружив, как тяжело мне далось это движение. А ещё, что на мне нет брони, она, разорванная на две части, лежала в стороне. Плевать. Это ничто, в сравнении с пеплом на свитках. Поняв, что Клатир смотрит на меня, ожидая ответа, я сказал:
— Его имени я не знаю. Сареф Тамим называл его Тёмным, — пожав плечами, добавил. — Видимо, за стихию.
В голове раздался голос Клатира:
«А что было в его контрактах?»
Я со злостью выдохнул:
— Ничего! У него их не было ни одного. Больше того, собрат…
Я едва удержал в себе лишние слова. Ни к чему Рейке знать некоторые вещи. Да и злость моя… На кого она направлена? Кто виноват в случившемся? Клатир? Я? Тёмный?
— Нам нужно поговорить.
Я обвёл вокруг нас круг, намекая, что требуется его техника от лишних ушей.
Он кивнул.
Из его ладоней вырвалось сияние, вновь, как и в лесу оградило нас. Клатир хмыкнул:
— Девочка обиделась.
Я не сразу понял:
— А?
Но взглянув на Рейку, сообразил, что он, наверное, прав. Этот взгляд исподлобья, скрещённые на груди руки. Один в один, как Дира под обрывом реки, когда она не хотела понять, что я скрываю свою силу. Воспоминание о ней кольнуло болью, напомнило, что я сегодня потерял гораздо больше. К Дире добавилось…
Я вскинул голову, впиваясь взглядом в Клатира:
— Что с твоим обещанием, Страж Клатир? Ты нашёл моих родных?
Вздох Клатира сказал мне всё без слов.
Я прошипел:
— Ты обещал прийти на помощь. Я ждал твоей помощи, Страж Клатир. И что же вышло? Мои родные сгорели, стоило этой твари убить себя.
Я швырнул в Клатира свитки цвета пепла, выгоревшие, мёртвые.
Он поймал их, несколько мгновений разглядывал, сжав губы так сильно, что они превратились в узкие обескровленные полоски. Мотнул головой:
— Не верю. К чему было так долго тащить их по лесам, когда таких же стариков и Закалок можно отыскать и в Приюте.
Я огрызнулся:
— Не знаю. Может, ему нужны были все, кого ему только могли достать. Здесь на них проверяли новые алхимические зелья Возвышения.
Клатир снова немного помолчал, затем протянул мне руку:
— Пошли.
— Куда?
— Осматривать тела. Я могу сделать это и сам. Я видел твою мать и сестру. Но… — Клатир не отводил от меня взгляда, когда говорил свои жестокие слова. — Я не знаю в каком состоянии тела. Не знаю, поверишь ли ты мне, не решишь ли взвалить на меня ещё и вину за укрывательство тел.