Беглец

Раков Николай Михайлович

Встав со своего места, он стал проталкиваться через толпу пассажиров, пройдя через два вагона. Похоже, его никто не преследовал.

Поезд стал замедлять ход и вскоре остановился. Родная станция. Сегодня работяга из концерна «Арагма» ее пропустит. Двери вагона бесшумно распахнулись и через двадцать секунд сомкнулись вновь.

– Следующая станция «Бросвил», – объявила трансляция.

«Вот здесь мы и выйдем», – принял решение пассажир.

Остановка. Платформа. Эскалатор.

Неприметная фигура в толпе на слабо освещенной улице незаметно растворилась, скользнув в темный переулок. Проходные дворы. В непроницаемой темноте стены человек остановился и, не вынимая руку из кармана, нажал кнопку на маленькой коробочке. Предостерегающей вибрации аппарата не последовало. В квартиру никто

не проникал. Дистанционного контроля за ней не велось. Мужчина несколько расслабился и уверенной походкой двинулся дальше. Обшарпанная дверь подъезда. Второй этаж. Входная дверь жилища бесшумно закрылась за его спиной.

Скромная квартира одинокого мужчины. Кухня и две комнаты. Мебель старая, потертая. Все покрыто тонким слоем пыли.

Хозяин снял и повесил на вешалку ветровку и кепку с длинным козырьком. Пройдя на кухню, включил автоматическую уборку помещения. Подождав несколько секунд, пока пыль исчезнет, активировал старенький комбайн. Яичница, отбивная, сок. Большего автомат из имеющихся продуктов ничего приготовить не мог.

Пройдя в ванную, беглец вновь воспользовался своей хитрой коробочкой. Теперь он нажал кнопку трижды, после чего потянул за край раковины, которая свободно поддалась его усилиям, выдвинувшись вперед. В открывшейся нише стоял небольшой металлический контейнер, тут же перекочевавший на полку слева от зеркала. Человек вернул раковину на место и открыл контейнер, оказавшийся заполненным пластмассовыми флаконами. Выбрав один, он разделся и встал под горячие струи душа. Окончив водные процедуры, не выходя из ванны, насухо вытерся. Свинтив пробку, вылил на ладонь бесцветную жидкость из выбранной емкости и, смочив вторую руку, стал активно растирать препарат по всему телу. Процедура была не из приятных. В ванной появился отталкивающий запах. Кожа потемнела, стала саднить и чесаться. Не обращая внимания на неприятные ощущения, «Босон» прошел на кухню и принялся за ужин. Спустя пятнадцать минут пища была съедена, а сигарета выкурена. Зеркало, по возвращении в ванную, отразило своей поверхностью третью личность за сегодняшний день. Теперь в нем было лицо с грязноватым цветом кожи, прорезанное глубокими морщинами и испещренное крупными порами. Под глазами образовались крупные мешки. Нос припух. Кисти рук с припухшими суставами и траурной рамкой ногтей свидетельствовали, что их хозяин давно забыл о наличии воды и мыла. Остальное тело выглядело не лучше, местами покрытое то ли синяками, то ли пятнами кожного заболевания.

Удовлетворенно кивнув головой своему новому отражению, президент вскрыл еще один флакон. Крышка с внутренней стороны имела небольшую кисточку. Несколько мазков, и безупречная белоснежная улыбка превратилась в ужасный оскал. Отражение продемонстрировало желтые в черных дырах зубы. Волосы были взлохмачены рукой и, обработанные распылителем, стали сальными, местами торчащими во все стороны. Окончательный образ местного понера фигуре придал извлеченный из шкафа гардероб. На голое тело был надет потерявший свой цвет свитер с растянутым воротом и несколькими дырами впереди и по бокам. Черные штаны от рабочего комбинезона на лямках, заляпанные пятнами краски и извести, были несколько коротковаты и не прикрывали узкие щиколотки. Босые ступни спрятались в грязных, но еще довольно крепких спортивных ботинках. Маскарад довершали вязаная шапочка, безрукавка, небрежно заштопанная в нескольких местах, и переброшенный через плечо ремень грязной сумки, в которой при движениях ее владельца что-то позвякивало.

Убрав следы своего пребывания в квартире, понер скорчил рожу перед мутным зеркалом и получил в ответ ужасную гримасу. Замки входной двери защелкали, и через минуту бродяга оказался на улице перед подъездом.

Вихляющей походкой, оглядываясь по сторонам, он завернул за угол и двинулся вглубь не освещенных темных кварталов. По мере его продвижения дома становились все ниже, треснувшее покрытие тротуаров все больше завалено мусором, а многие подъезды зияли темными провалами отсутствующих дверей. Кое-где в подворотнях и узких проходах между домами, изредка мелькали огоньки сигарет, слышался приглушенный говор. Молодежные шайки готовились к выходу в более богатые места добычи. Останавливать понера они не собирались. Что можно было взять с опустившегося бродяги, роющегося каждый день в мусорных баках? Бедолагу можно было избить, или даже убить, если проиграл спор, хотя это тоже не приветствовалось негласными хозяевами кварталов, но ограбление было исключено. Здесь на окраине действовали свои законы, соблюдаемые гораздо жестче, чем в кварталах, залитых светом и охраняемых полицией. Самым мягким наказанием за подобную выходку было изгнание из города. Не выполнить решения, надеясь спрятаться в пятнадцатимиллионном мегаполисе, было равносильно смертельному приговору, исполняемому быстро и без отсрочек. Чаще шакалы просто бесследно пропадали, но причина их исчезновения не являлась тайной для жителей темных кварталов.

Бродяга беспрепятственно дошел до одного наиболее заброшенного, готового рухнуть дома, и, не раздумывая, скрылся в темном подъезде.

– Привет, Потеря, ты все еще жив? – спросил видавший виды бродяга, сидящий напротив двери, когда ночной путешественник остановился на пороге, оглядывая комнату. – Что застыл в дверях? Заходи уже весь. Или не хочешь соскочить с предмета, воткнувшегося тебе в задницу? – он рассмеялся своей шутке, поддержанной несколькими пропитыми голосами, похожими больше на скрип, чем на смех.

– Рад тебя видеть, Гук, – проходя в комнату и, по-свойски устраиваясь на свободном ящике у стола, ответил пришедший. – Все так же гавкаешь в курятнике?

Сидевший рядом с главарем бродяга начал подниматься со своего места.

– Сядь, Варс, – походя остановил его мужчина, сидящий во главе стола. – Прежде чем ты зарежешь этого цыпленка, я прикончу тебя. Потеря правильный понер, это я сказал. Если у тебя где-то чешется, выйди и почешись.

Недовольно ворча, громила сел на место.

– Что скажешь, Потеря, – продолжал главарь, – мне послышалось или, поднимаясь по лестнице, ты звенел яйцами?

– Все-то ты знаешь, Гук, – ответил пришелец.

Опустив руку в сумку, выудил из нее початую бутылку виски. Свернув пробку, сделал пару глотков прямо из горлышка и, раздвинув емкостью объедки на столе, водрузил бутылку в его центре. Присутствующие за столом одобрительно загудели.

– Плесни, Сурый, – приказал главарь, посмотрев на этикетку под лучом аккумуляторного фонаря, свисающего на куске провода над столом.

Бродяга быстро разлил содержимое бутылки по грязным пластиковым стаканам,

– Ну за встречу, – провозгласил Гук.

Присутствующие не заставили себя долго ждать, с жадностью заглатывая в луженые глотки обжигающую жидкость.

– Где помыл вискаря? – поинтересовался главарь.

– Ездил к родственникам в Доунвил. На обратке с лохом пофартило, – сообщил Потеря, выставляя на стол вторую, не распечатанную бутылку.

– Во льет, – хлопая по плечу сидящего слева от него бродягу, проговорил главарь и начал смеяться.

Вместо обычного ха-ха из его глотки вылетали звуки, похожие на кашель – гукх-гукх. Именно за эти звуки тогда еще начинающему бродяге и была присвоена кличка.

Отсмеявшись в одиночестве, Гук сделал знак вновь наполнить стаканы.

– Что нового в квартале? – спросил Потеря, откусывая от огрызка яблока, валявшегося на столе.

– Корж загнулся. Сожрал какую-то гадость. Охрана на путях пристрелила Малого. Химик куда-то пропал. Это новенькие – Варс, Бусый. Сурого ты знаешь, – кивая по очереди на сидящих за столом, представил присутствующих Гук.

– Вага, Дряблый?

– Живы. Где-то роют. Хорошо, что появился. Без тебя было скучновато, – и, обращаясь к новым членам группы, пояснил: – Этот Потеря самый удачливый понер, которого я только знаю. Его слово после моего – закон.

Присутствующие за столом понимающе кивнули.

– Погоняло странное, – проговорил Варс.

– Кликуха правильная, – пояснил Гук. – Здесь в душу ни к кому не лезут. Хочешь, звони. Хочешь, молчи. Хочешь, иди на все четыре стороны, никто не держит. Потеря он и есть потеря. Потерялся. Нашелся. Глазастый. Наводки у него хорошие. Один раз только и спалились, да и то все целы. С ним навар крутой поимеем, а как исчезнет, и у нас потери. Народу видней, как понера кликать. Может, у тебя на примете уже что-то есть? – обращаясь к Потере, обратился Гук.