Беглецы
Шрифт:
В голове у Малвауна царил полный хаос, мысли перемешались. Крепко вбитые строчки и главы Устава Космической Службы требовали наказать сопляка как следует, чтобы другим неповадно было. К этому же взывало уязвлённое самолюбие человека, которому, плюнули в лицо и дали почувствовать, что он — никто, червяк, да и только. Но одновременно с такими вполне законными желаниями в мозгу майора, нашпигованном положениями Устава, инструкциями по обнаружению нарушителей границы и действиям в боевой обстановке, а также различными тактико-техническими характеристиками космических аппаратов, как красное табло тревоги пылали слова «генерал-консул», и это сдерживало гнев весьма сильно.
Майор вдруг подумал, что, действительно,
Такой вот наглец может не полениться и нагадить через папашу. Да ещё не известно, как он даже без рапорта после этого разговора себя будет вести. Малваун скрипнул зубами. «Представляю», — подумал он, — «как завопила бы моя клушка, если бы узнала, что я наорал на сына генерала-консула! Она и так считает меня «лопухом» и всегда пилит, что не умел и не научился устраиваться в жизни, а другие офицеры, мол, живут лучше, где только можно тащат и напропалую пользуются служебным положением, а я, дурак, нет. И вот теперь такая ошибка — накричал на генеральского сынка!»
Майор не любил свою жену. Женился он второпях, как и многие выпускники военных училищ. После нескольких лет в казармах среди представителей мужского пола, любая юбка казалась исключительно желанной. Большинство молодых офицеров, уже почувствовав себя перед выпуском вполне самостоятельными людьми, имели потребность выглядеть солиднее и, соответственно, поскорее начать семейную жизнь. Поэтому они, не задумываясь, хватали тех девок, которые оказывались под рукой и которые сами лезли замуж. За офицера космического флота — всё лучше, чем за среднего инженеришку или чиновничка! Поэтому многие из молодых офицеров женились почти одновременно с выпуском. Так же поступил и лейтенант-стажёр Малваун. В общем-то резон в таком подходе был, поскольку молодняк, не имевший влиятельных родственников-военных, засылался к чёрту на рога, а попробуй, найди подходящую невесту в дальнем гарнизоне!
Когда физиологический интерес к жене пошёл на убыль, что произошло довольно быстро, Малвауна многое начало раздражать в семейной жизни с Пиной. Он, наверное, развёлся бы, но жена в тот момент была уже беременна, и подобные действия повредили карьере, тем более что тогда Малваун как раз вступил в Легион Борцов Имперской Республики. Он плюнул на развод, привык и продолжал жить по-прежнему.
«Хотя», — вздохнул майор, — «какую я в итоге сделал карьер? Можно было и разводиться, всё равно достиг не многого. Нынешнюю-то должность, даже имея развод, получил и до майора вско-разно дослужился бы. Но в молодости, чёрт, мечталось о большем, да не вышло!»
Майор с шумом втянул носом воздух. Дьявол, вот из-за таких-то как этот сопляк и не удаётся выбиться выше, все уже для них приготовлено. А как там записано в Конституции, которую, говорят, составил первый Народный Император, великий Авльн? «…И будут отныне все равные среди равных, почитаемых за заслуги перед народом…» Вот тебе и «равные», вот и «заслуги». А крикни это всё сейчас вслух — крамолой покажется.
Майор сидел и молчал совершенно потерянный, злой и беспомощный перед мальчишкой, который считал себя выше сортом, чем он, майор Малваун, только потому, что имел отца генерала-консула. Майор чувствовал, что так или иначе, но он должен что-то сказать, как-то прореагировать на болтовню капитана, что затягивающееся молчание окончательно роняет его достоинство, но продолжал сидеть, не проронив ни звука, подавленный самыми разноречивыми мыслями.
«Вот, дали почувствовать, что серостью ты был от рождения, серостью и останешься», — подумал майор, и у него в душе неожиданно шевельнулась жалость к жене. Как она пыжится перед родственниками и знакомыми, стараясь показать, что сделала удачную партию, выйдя замуж за офицера. Офицер же, майор! Чёрт побери, а для таких вот сопляков что он, майор, что его брат-бухгалтер — просто серость, мелюзга. У майора даже вырвался судорожный вздох беспомощности и обиды.
— Н-да! — неожиданно сказал капитан с какой-то странной как показалось майору интонацией.
Договар протянулся с кресла и ткнул кнопку на пульте. Включился центральный экран наведения. Стали видны звёзды и поверхность Чёрного Пятна, над которым летел катер. В углу экрана пылал голубой Базан.
Капитан встал и прошёлся по боевой рубке. Майор Малваун продолжал сидеть как оплёванный. Он уставился перед собой в пространство, сжимая подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев.
— Печально, господин майор, печально, — сказал капитан Договар, останавливаясь перед креслом майора. (Малваун даже не обратил внимания, что сейчас его назвали «господин майор».) — Я-то думал, что вы «заведётесь», а вы тоже как все: бо-и-тесь! Н-да…
Майор поднял голову и посмотрел на капитана, не понимая, куда тот клонит.
— Что? — хрипловато выдавил он из себя.
Капитан стоял, заложив руки за спину и глядя на экран. Несколько секунд он молчал, как бы размышляя, а затем качнулся на носках и повернулся к майору.
— Я думал, что вы более принципиальный, а вы такой же, совершенно такой же, как все остальные. — В голосе капитана зазвенели юношеские неспокойные нотки. — Вам, заслуженному военному, многие годы отдавшему честной службе в Военном Космическом флоте, наплевал в рожу мальчишка, то есть я, — Капитан ткнул себя пальцем в грудь, — а вы стерпели и утёрлись только потому, что у этого мальчишки отец — генерал! В этом-то вся беда, с этого начинаются все беззакония, которые уже давно творятся на Силонте. Я почему-то думал, что вы, майор, действительно живёте принципами члена Лиги Борцов, теми принципами, которые были провозглашены когда-то и от которых в реальности мало чего теперь осталось. И вы же, так сказать, выходец из народа. Значит, действительно, даже психология народа подгнила!…
«Эге», — вдруг радостно подумав майор, — «вот куда ты, братец, клонишь. Начитался запрещённой литературы, подбрасываемой от нашартмаков и прочих подонков. И чего тебе, сволочи, не хватает с таким папашей? В горячих точках ты нигде не был — с жиру, гад, бесишься! В двадцать пять лет уже капитан, чего же тебе неймётся? Значит, нарочно мне в рожу плевал? Так-так…»
Майор почесал подбородок, размышляя. Может быть, он его специально провоцирует? Он, майор Малваун, согласится, выразит своё недовольство чем-то, а этот гад настучит в соответствующий отдел Службы Защиты Безопасности?… А если нет, если он всё это по собственной инициативе? Если точно с жиру бесится и хочет в революционера поиграть? «Если так, то погоди», — подумал майор, зло усмехаясь про себя, — «я тебе за плевки в рожу дам сдачи. Простой мой рапорт, конечно, тебе вреда бы не причинил, а вот если о твоих разговорчиках сообщить, куда следует, то тобой займутся, это точно. Поскольку папаша у тебя генерал, то и информация пойдёт высоко, тебя на заметку возьмут как минимум, и генеральских нашивок в будущем тебе не видать, сосунок… Нет, ну что ему надо-то, а? Чем не жизнь с его-то возможностями? Ладно, за плевки в рожу я с тобой посчитаюсь. Посмотрим, наболтаешь ли ты что-нибудь интересное?»