Беглецы
Шрифт:
— Давайте надеяться, что он не будет плакать, — говорит Коннор. — А если будет, я разрешу тебе ругать меня всю дорогу до заготовительного лагеря.
Коннору не в первый раз приходится прятаться в туалете. Только раньше он делал это, когда не хотел идти на какой-нибудь ненавистный урок. Но сегодня все не так: в классе его не ждут, а если поймают, накажут почище, чем в воскресной школе.
Услышав первый звонок к началу уроков, ребята незаметно проскальзывают в женский туалет и прячутся в кабинках. Коннор объясняет им тонкости этого непростого
Ребята прячутся вместе, но в то же время каждый остается наедине с собой в кабинке. К всеобщему облегчению выясняется, что входная дверь визжит, как недорезанная свинья, каждый раз, когда кто-то входит в туалет. Во время первого урока в уборную забегает несколько девчонок, а потом становится совсем тихо. Тишину в гулком помещении нарушает только звук беспрерывно льющейся воды в одной из кабинок, где, видимо, неисправен слив.
— До перерыва на ланч мы здесь не продержимся, — мрачно возвещает Риса, сидящая по левую сторону от Коннора. — Даже если ребенок будет все время спать.
— Ты будешь удивлена, как долго можно просидеть в туалете.
— В смысле, ты этим часто занимался? — спрашивает Лев, который прячется справа.
Коннор понимает, что только что добавил еще один эффектный мазок к портрету негодяя, который Лев нарисовал у себя к голове. Ладно, пусть думает что хочет. Может, он даже и прав.
Раздается скрип — кто-то вошел в дверь. Все умолкают. Тихие, поспешные шаги — ученица в кедах. Лев и Коннор поднимают ноги, Риса, согласно предварительной договоренности, продолжает сидеть спокойно. Ребенок подает голос, и Риса удачно заглушает его кашлем. Девочка делает свои дела меньше чем за минуту и уходит.
Дверь снова скрипит, и ребенок тихонько хнычет. Коннор отмечает про себя, что малыш, вероятно, здоров — хрипа или каких-то других признаков заболевания не слышно. Это хорошо.
— Кстати, — говорит Риса, — это девочка.
Коннор хочет снова предложить ей подержать ребенка, но приходит к выводу, что проблем от этого может быть больше, чем пользы. Он не знает, как держать ребенка так, чтобы он не плакал. Потом ему приходит в голову, что неплохо бы рассказать ребятам, почему на него нашло умопомрачение, в результате которого у них на руках оказался новорожденный младенец.
— Во всем виноват этот парень.
— Что?
— Там на крыльце стоял такой толстяк, помните? Так вот, он сказал, что им «снова ребенка подкинули».
— И что? — спрашивает Риса. — Многим подкидывают детей по несколько раз.
Лев тоже решает присоединиться к разговору.
— Так было и в моей семье, — раздается его голос с другой стороны. — Среди моих братьев и сестер два мальчика и одна девочка — подкидыши. Они появились в семье раньше, чем родился я. Никто никогда не считал их обузой.
Коннор некоторое время размышляет над
— Прекрасная семья, — замечает Коннор вслух. — Подкидышей растят, как своих, а собственных детей, плоть от плоти, отдают на разборку. Ой, прости, приносят в жертву.
— К жертвоприношению, между прочим, призывает Библия, — обиженно отзывается Лев. — Там сказано, что человек обязан отдать Богу десятую часть того, что имеет. И как подкинуть ребенка, мы знаем оттуда же.
— Нет этого в Библии!
— А как же Моисей? — спрашивает Лев. — Моисея же положили в корзину и пустили плыть по Нилу Его нашла дочь фараона. Он был первым подкидышем, и посмотрите, что с ним стало!
— Да, согласен, — говорит Коннор, — а что стало со следующим младенцем, которого она нашла в реке?
— Вы не можете говорить тише? — требует Риса. — Вас могут услышать в холле. Кроме того, вы можете разбудить Диди.
Коннор делает паузу, чтобы привести в порядок мысли, после чего продолжает рассказывать, на этот раз шепотом. Впрочем, они сидят в туалете, где стены выложены плиткой и слышимость отличная.
— Нам подкинули ребенка, когда мне было семь.
— И что? — спрашивает Риса. — Это такое уж событие?
— Тогда для нас это было событием. По ряду причин. Понимаешь, в семье и так уже было двое детей. Родители не планировали рожать еще. В общем, однажды утром на крыльце появился ребенок. Родители жутко испугались, но потом им в голову пришла идея.
— Думаешь, стоит об этом рассказывать? — спрашивает Риса.
— Может, и нет, — говорит Коннор, понимая, что остановиться уже все равно не может. Он просто должен, обязан рассказать им все, и прямо сейчас. — На дворе было раннее утро, и родители предположили, что ребенка никто не видел. Логично, правда? На следующий день, еще до того, как все встали, отец положил малыша на крыльцо соседнего дома.
— Это незаконно, — прерывает его Лев. — Если ребенка подкинули и ты не застал того, кто это сделал, на месте, он твой.
— Правильно, но мои родители подумали: кто узнает? Они обязали нас хранить все в секрете, и мы приготовились услышать новость о том, что в дом на другой стороне улице подбросили ребенка… но так и не услышали. Соседи не рассказывали, а мы не могли спросить, потому что выдали бы себя с потрохами и фактически признались бы, что ребенка подбросили мы.
Продолжая, Коннор чувствует, что кабинка, в которой он сидит, как будто сужается. Вроде бы товарищи по несчастью никуда не делись, сидят с двух сторон от него, но ему тем не менее ужасно одиноко.
— Мы продолжали жить как ни в чем не бывало, пока однажды утром, открыв дверь, я вновь не обнаружил на этом дурацком коврике с надписью «Добро пожаловать» ребенка в корзине… Помню, я… чуть было не рассмеялся. Вы представляете? Мне это показалось смешным. Я повернулся, чтобы позвать маму, и сказал: «Мам, нам опять ребенка подкинули», — в общем, в точности как тот толстяк сегодня утром. Мама расстроилась, принесла ребенка в дом… и поняла…