Беглянка. Дорога к счастью
Шрифт:
— Ты куда? — сама не зная зачем, спросила Таня, тоненькие соленые дорожки все же покатились по щекам.
— Не поверишь — поесть, — не оборачиваясь, огрызнулся он и хлопнул напоследок дверью.
***
Под вечер состояние Тани только ухудшилось: грудь болела все сильнее, появились слабость и головокружение. Легкий озноб, мелкой дрожью сотрясавший тело, говорил о повышении температуры. Она запаниковала, не зная, что предпринять, все больше ощущала собственную беспомощность. Саша был единственной надеждой на спасение, но он до сих пор не вернулся. Искать его было бессмысленно, она не знала здесь совсем ничего, да и тащить ночью
Вспомнив, как утром Саша доставал из ящика на кухне какие-то лекарства, Татьяна поспешила туда. Несмотря на то, что ее знания в фармакологии были весьма поверхностны, таблетки от жара она нашла. Внимательно прочитав инструкцию, в противопоказаниях нашла пункт о запрете при грудном вскармливании и не решилась их принимать, боялась навредить дочери.
Единственное, что она могла сделать в таких обстоятельствах, — это положить на лоб холодный компресс, чтобы хоть как-то облегчить лихорадку, и лечь спать, в надежде, что к утру станет легче или хотя бы вернется Саша и расскажет ей, где в их деревне искать врача.
Неясный шум проник в сознание, безжалостно выдергивая из царства сладких грез. Татьяна с трудом разлепила веки и увидела темный силуэт, нависший над ней. Крик застрял где-то в горле, а тело будто парализовало от страха.
Включился ночник, и она тут же узнала Сашу, но от этого стало совсем не легче. Плотно сомкнутые губы и горящий взгляд говорили о том, что настроен он очень решительно, а сильный запах спиртного лишал последней надежды.
Татьяна хотела бы спрятаться, сбежать от него, но организм был сильно ослаблен болезнью.
Саша не церемонясь стащил одеяло и окинул ее похотливым взглядом. Она задрожала, понимая свою участь — сейчас ее просто изнасилуют. Но сил для борьбы не осталось, Таня лишь как мантру повторяла: «Не надо».
Он был беспощаден и глух к ее мольбам, совершенно не заботился о ее чувствах и ощущениях. Не раздумывая ни секунды, распахнул ее халат и принялся жадно ощупывать тело, сминая нежную грудь огромными лапищами. Таня закусила губу и тихо заскулила от боли и омерзения. Слезы отчаяния покатились по щекам, немного облегчая страдания. Единственное, о чем она молилась, это чтобы дочь, спавшая в коляске, не пострадала.
***
Весь день Саша провел в борделе у Юсупыча, мужественно сражаясь с собой. Вокруг то и дело крутились полуобнаженные женщины, призывно выгибающиеся для него, но он не обращал на них внимания, слишком брезгливо относился к представительницам древней профессии, а вот алкоголя позволил себе слишком много.
Привычно заливал голос совести, сверливший мозг острыми иглами. Но ничего не получалось, она не поддавалась, будто жила своей собственной жизнью, смотрела свысока и ехидно посмеивалась над его жалкими попытками, опутывая скользкими щупальцами. Раз за разом заставляла проматывать в голове разговор с Таней, его жестокие слова и ее неподдельные эмоции. Саша не хотел обижать Таню, не хотел причинять страдания, где-то в глубине души понимал, что она не виновата ни в чем и он не имеет права судить о ней по чужим поступкам. Просто ему было больно, и, как зверь загнанный в угол, он инстинктивно оборонялся.
Отчаявшись найти успокоение, Александр расплатился по счету и, изрядно покачиваясь, побрел домой. Внутри все горело от горького чувства вины, оно буквально парализовало все системы организма, не давая нормально дышать. Решив во что бы то ни стало попросить прощения, Саша
Тяжело дыша, прислонился лбом к гладкой прохладной поверхности двери и прислушался. В доме царила полнейшая тишина, лишь слабые стоны доносились из комнаты.
Он вошел внутрь и приблизился к кровати. Не знал, зачем вломился в ее комнату среди ночи и что скажет, если она вдруг проснется, просто хотел увидеть. Это неосознанное желание затмило здравый смысл.
Татьяна спала, в слабых отблесках луны ее лицо казалось почти белым. Волосы беспорядочно разметались по подушке, и только одна непослушная прядь щекотала нос. Саша улыбнулся, наблюдая за ней. Таня казалась такой чистой и невинной, что перехватывало дыхание. Поддавшись порыву, он аккуратно убрал прядку наверх, при этом случайно коснулся кожи и замер. Не поверив своим ощущениям, приложил ладонь к ее лбу и нахмурился — тот был влажный и горячий.
Пьяный мозг неохотно шевелился, с трудом подсказывая дальнейшие действия. Саша посветил телефоном на ее лицо и только сейчас заметил детали: щеки раскраснелись, губы сухие, а быстро бившаяся венка на шее свидетельствовала об учащенном пульсе.
Душа ушла в пятки, а разум тут же просветлел.
Александр с ужасом для себя осознал, что не знает о Тане ничего: ни возраста, ни анамнеза. Когда она родила? Как проходили роды? Кормит ли ребенка? Вопросы множились в голове, но натыкались на глухую стену неизвестности. Он мог только предполагать. Недостаток информации стоил слишком дорого и мешал правильно установить диагноз.
Доверившись интуиции, Саша включил ночник и вернулся к кровати.
Таня проснулась и теперь с ужасом смотрела на него. Он был настолько сосредоточен на процессе, что не обратил на нее внимания и продолжил изучать симптомы.
Скользнув взглядом в вырез халата, случайно заметил покраснение на коже, тут же распахнул ткань и облегченно выдохнул. Профессиональное чутье не обмануло, он верно обнаружил проблему, осталось только обозначить масштабы.
Татьяна что-то бормотала, пыталась остановить его, но Саша ничего не слышал, он смотрел на часто вздымавшуюся грудь и пытался справиться с внутренней паникой. Руки дрожали, тремор начался очень не вовремя и мог сильно помешать диагностике. Он усиленно боролся с собой и своим прошлым. Стиснув зубы, буквально заставил себя сделать решительный шаг и принялся ощупывать женскую грудь. Одна была мягкая и упругая, словно тесто, вторая же будто налита свинцом, и кожа на ней горела огнем. Медленно массируя долю за долей, Белов ощущал, как в пальцах просыпается былая чувствительность, а вместе с ней возвращается уверенность в себе и своих силах.
Услышав сдавленный стон, он наконец посмотрел в глаза своей пациентке.
— Давно это началось? — спросил холодно и по-деловому. Сейчас между ними не могло быть никаких симпатий и антипатий, Саша будто вернулся в прошлое, где он врач-гинеколог, а женщина перед ним - лишь пациент.
— Третий день, — едва выдавила из себя Таня, сбитая с толку происходящим. Она не успела опомниться, как все круто изменилось и гнусный насильник превратился в благородного спасителя. Он не переставал ее мучить, мягкие пальцы скользили по напряженной груди по только ему понятному маршруту. Боль была невыносимой, дезориентировала в пространстве, но где-то на периферии сознания Таня доверилась ему и больше не сопротивлялась.