Беглый

Сименон Жорж

Сейчас г-жа Гийом уже вернулась. Раздевается, спрашивает:

— Отца еще нет?

Антуан задумывается, потом с обычной нерешительностью бормочет:

— Он сидит на скамейке, на набережной Майль.

Почему бы Ж. П. Г, не уехать отсюда? У него в кармане две тысячи. Надо лишь сбрить усы, изменить походку и фамилию. Он без труда найдет таких людей, как Бебер Итальянец, и раздобудет у них подложные документы.

Обосноваться можно, к примеру, в одном из отелей на Лазурном берегу. Он знает четыре языка, и место администратора ему обеспечено.

Ж.

П. Г, всерьез подумывает об этом. Он представляет себя в просторном и роскошном холле гостиницы, видит конторку красного дерева перед доской с ключами, дежурных портье у вращающейся двери.

На Ж. П. Г, визитка. Его поминутно зовут к телефону, и он отвечает то по-английски, то по-немецки, то по-испански.

Комнату, как метрдотели и экономки, он получит наверху; есть будет вместе с ними в помещении для рассыльных.

Ж. П. Г, не обращает внимания на скрип шагов по гравию аллеи, не сразу замечает, что кто-то остановился перед ним, и поднимает голову не раньше, чем слышит:

— Ну как?

Перед ним с покрасневшим лицом и некоторым смущением в маленьких, всегда слезящихся глазках стоит на коротких ножках доктор Дигуэн.

— Что — как? — парирует Ж. П. Г.

— Я вижу, дышите воздухом? Но вы без пальто, а в этот час уже прохладно.

Ж. П. Г, хмурит брови и оборачивается, словно ищет кого-то у себя за спиной.

— Вы были у моей жены? — осведомляется он.

Доктор теряется и с запинкой отвечает:

— Почему вы задаете мне такой вопрос?

— Готов держать пари, что она позвала вас. Что она вам сказала?

— Ничего! Я сам заглянул на авеню Колиньи. В прошлый раз я нашел, что вы утомлены, вот и решил зайти узнать, как дела. Мне сообщили, что вы на набережной Майль.

Ж. П. Г, со вздохом встает. Доктор откусывает кончик сигары. Он не дипломат. Ясно, что на него возложили нелегкую миссию, и он не представляет, как с ней справиться.

— Может быть, пройдемся немного?

Румяна заката стерлись, и в синеющем воздухе рассыпались белые звезды зажженных фонарей. Где-то неподалеку, в пивной, убирают с террасы столики и стулья.

— Вам известно, конечно, что я считаю вас не только своим пациентом, но и другом. Если память не изменяет, я дважды принимал роды у вашей жены.

Ж. П. Г, смотрит на ходу в землю, и мозг его лихорадочно работает. Нет сомнения, директор и г-жа Гийом долго обсуждали случившееся. Разоткровенничались. Г-жа Гийом выложила ему все, в том числе историю с двумя тысячами франков. Тогда директор…

— Вам не кажется, что вот уже несколько дней вы находитесь в не совсем нормальном состоянии? Прошу вас об одном — задуматься над этим фактом. Быть может, у вас все-таки что-нибудь не в порядке? Пищеварение хорошее?

— Вполне.

— А печень, почки, мочевой пузырь?..

В этот час только они вдвоем прогуливаются по набережной Майль. Случайные прохожие торопливо шагают по тротуару — спешат домой.

— Я задаю подобные вопросы потому, что в вашем возрасте

мужчины испытывают порой известное недомогание. Для них, как и для женщин, существует критический возраст, неприятный рубеж, который надо преодолеть…

Ж. П. Г, не улыбается. Он серьезно слушает, понимая, что вокруг него сплетен целый заговор. Этакий треугольник: жена — директор — старый идиот Дигуэн.

Доктор действительно идиот и уже с полудня настолько пропитан вином, что от него нестерпимо разит.

В то же время человек он неплохой: старается со всеми ладить, всегда успокаивает больных — ему легче дать им умереть, чем перепугать их, сказав правду.

— Простите, что вмешиваюсь в дела, которые меня не касаются. Но мне известно, что в последние дни вы совершили ряд необъяснимых поступков. Они еще не внушают опасения: их можно отнести за счет кратковременной нервозности…

Ж. П. Г, слушает это убаюкивающее мурлыканье, пытаясь угадать, откуда надвигается опасность. Доктор, попыхивая сигарой, придает лицу добродушное выражение и с дружеской фамильярностью кладет руку на плечо спутника.

— Между нами говоря, такое могло произойти и по другой причине. Например, из-за увлечения, которое вы переживаете в данный момент. Оно меня не касается.

Я не желаю о нем знать. Но я ведь тоже мужчина и…

Их подошвы одновременно вдавливаются в гравий, городские огни становятся ярче, а по сторонам сгущается мгла.

— Во всяком случае, мой долг — предупредить вас об опасности. Вам давно пора отдохнуть, полечиться. Я не решаюсь произнести слово «неврастения», но должен сказать, что лечить запущенную болезнь — нелегкая задача для врача. Вы — человек серьезный, глава семьи, занимаете видное положение, на вас лежит ряд обязанностей…

Пока Дигуэн произносит свою тираду, Ж. П. Г, смотрит на две темные фигуры, прижавшиеся к изгороди казино. Это влюбленная парочка.

— У вас должны быть родные в Юра. Ничто не ставит человека на ноги быстрее, чем горы. На вашем месте я съездил бы туда на недельку-другую, один, без детей, без всякого дела. У вас достаточно взрослая дочь — она присмотрит за домом.

— А моя жена?

— Разумеется, поедет с вами.

Доктор заговорил о Юра! Ж. П. Г, не ошибся, когда почуял опасность. Вопрос о его семье, о родных местах вставал после свадьбы десятки раз, но Ж. П. Г, неизменно выходил из положения, заявляя, что рассорился с близкими и не желает туда возвращаться.

Итак, новая атака.

— Вы из горной местности или из долины?

— Поговорим о чем-нибудь другом, — предлагает Ж. П. Г.

— Заметьте, я даю лишь дружеский совет. Поскольку в таких случаях рекомендуется перемена обстановки, я полагал…

— Дигуэн!

Ж. П. Г, так странно произносит фамилию врача, что тот вздрагивает.

— Что?

— Моя жена внушила вам, что я не в своем уме, так ведь?

Больше всего доктора удивляет, что подобное предположение словно приводит собеседника в восторг.