Бегство Джейн
Шрифт:
— Подождите минуту, я хочу выстроить все в одну линию, — попросила Джейн, — мне надо убедиться, что я правильно все поняла.
Она начала расхаживать по кабинету. Майкл быстро занял свое место, уступив ей дорогу.
— Ты избегаешь публичного скандала и неприятной судебной процедуры; ты остаешься работать в госпитале и сохраняешь свою блестящую репутацию. Я живу с Эмили и осуществляю над ней ежедневную опеку; ты же растлеваешь ее по вечерам в среду и через уикэнд…
— Ради Бога, Джейн! — Майкл откинул со лба волосы.
— …Если не считать неделю на Пасху и неделю на Рождество, а также один месяц
— Я не вижу здесь ничего, что бы вас задевало. — Том Уоделл начал собирать со стола свои бумаги.
— Ты что, на самом деле думаешь, что я примирюсь с этим? — Джейн стояла прямо напротив мужа. Хотела ли она ударить его? Видит Бог, это принесло бы ей невыразимое удовлетворение.
Майкл на дюйм повернул к ней подбородок. Он бросал ей вызов, насмехался над ней.
— По глупости я надеялся, что компромисс был бы в наших общих интересах.
Джейн прижала руки к телу, едва удерживаясь от того, чтобы не выцарапать мужу глаза. Вдруг она словно увидела в этих глазах отражение Эмили и поняла, что единственный шанс и надежда выиграть дело заключаются для нее сейчас в сохранении хладнокровия. Как странно, подумала она: реванш и надежда значили сейчас для нее одно и то же.
— Да, это было бы в твоихинтересах, может быть, даже в моих, но не в интересах Эмили, — сказала она и вернулась на место, взглянув на своего адвоката. Та подошла к ней и положила руку на плечо Джейн.
— Кроме того, время компромиссов прошло.
Майкл желчно рассмеялся.
— Что вы имеете в виду, Рене?
Джейн позволила своему адвокату говорить от ее имени.
— Я только что была у окружного прокурора, — начала Рене Бауэр. — Он собирается выдвинуть против вас обвинения по нескольким уголовным статьям.
Майкл обменялся взглядами со своим адвокатом.
— Окружной прокурор знает, что эти обвинения ничего не стоят, — уверенно заявил Том Уоделл. — Я не могу себе представить, что он пойдет на процесс, имея за душой слова впечатлительного ребенка и ее, простите за выражение, неуравновешенной мамаши.
Он улыбнулся Джейн так, словно отпустил ей комплимент.
— Но это уже будут не наши слова, — сказала ему Рене Бауэр.
Улыбка застыла на лице Тома Уоделла.
— Простите, я покину вас на одну минуту, — продолжала Рене, — думаю, что сейчас я проясню ситуацию.
Она поднялась и вышла из кабинета.
— Что за чертовщину вы задумали? — спросил Майкл.
— Расслабьтесь, — посоветовал ему его адвокат, — мисс Бауэр славится своей склонностью к театральным эффектам.
Рене Бауэр вернулась меньше чем через минуту. Вместе с ней в кабинет вошла Паула Маринелли.
— Паула? Слава Богу! — воскликнул Майкл. — Мы всю неделю пытались до вас дозвониться.
Он вскочил, схватил Паулу за руки и подвел ее к столу своего адвоката.
— Том, это Паула Маринелли, моя домоправительница, она помогала мне ухаживать за Джейн. Она лучше, чем кто-либо другой, знает, в каком состоянии была моя жена.
— Может быть, вам будет интересно послушать, что расскажет мисс Маринелли, — предложила Рене Бауэр, сделав Пауле знак, чтобы она начинала свой рассказ.
— Как вы могли сделать это, доктор Уиттекер? — спросила Паула голосом, лишенным какого-либо выражения. — Я доверяла
Лицо Майкла из бледного стало пепельно-серым.
— Я причинил ей вред? Мой Бог, ведь я же спас ей жизнь!
— Да, вы это сделали, — признала Паула, — и за это я всегда буду вам благодарна.
— Я надеюсь, что вы расскажете нам, что вы говорили окружному прокурору. — По глазам Тома Уоделла было видно, что он понял суть создавшегося положения.
— Когда у моей дочери Кристины начались ночные кошмары, — начала Паула, глядя прямо в глаза адвокату Уоделлу, — я не обратила на это особого внимания, решив, что это возрастное и скоро пройдет само. Я не обратила на это внимания даже тогда, когда моя мать сказала мне, что это нечто большее, чем просто ночные кошмары, и что надо что-то делать. Когда Кристина не хотела идти на осмотры, говоря, что доктор странно трогает ее, то я и тогда не придала этому никакого значения. Когда она настаивала на своем, я объяснила ей, что доктор трогает ее так, как это нужно для ее здоровья. Я попросту отказывалась ее слушать. Однажды я даже отшлепала ее, когда она начала в который уже раз рассказывать мне подобные истории.
— Том, но это же смешно, — прервал ее Майкл, — я что, должен и дальше слушать этот бред?
— Для вас же будет лучше, если вы перестанете суетиться и посидите спокойно, — посоветовал ему адвокат.
Майкл сел на стул. Он выглядел, как надувная игрушка, из которой выпустили воздух. Джейн даже показалось, что она слышит свист.
— Когда я услышала историю Джейн, — продолжала между тем Паула, — когда я услышала, что доктор Уиттекер сделал со своей собственной дочерью, я поняла, что все, о чем говорила мне Кристина, было правдой. Я была настолько потрясена, что потеряла способность двигаться. Мне казалось, что кто-то ударил меня ножом и вырвал из груди сердце. — Паула покачала головой. — Я верила этому человеку больше, чем собственному ребенку. Я не обращала внимания на ее крики о помощи, потому что безраздельно верила ему. Я без рассуждений выполняла то, о чем он просил меня. Я пичкала его жену лекарствами и держала ее в изоляции от семьи и друзей. Как мне велел доктор Уиттекер, я давала этой женщине таблетки и делала уколы, иногда круглосуточно. Я видела, как она страдает, но ничего не предпринимала, потому что думала, что все, что я делаю, я делаю для ее же блага. Теперь я знаю, что он лжец. Я знаю, что он растлил свою дочь и что он растлил и мою малютку, и готова подтвердить это под присягой. Я хочу этого. Вот чтоя сказала окружному прокурору.
Последовало несколько секунд абсолютной тишины. Казалось, все перестали дышать.
Рене Бауэр заговорила первой.
— Мне кажется, что теперь у этих джентльменов достаточно пищи для размышлений. — Она поднялась. — Почему бы нам не дать им время на то, чтобы они обсудили создавшееся положение? — Она посмотрела в глаза адвокату Майкла. — Вы позвоните мне?
Том Уоделл молча кивнул.
Майкл сидел, обхватив голову руками, когда Рене, Джейн и Паула выходили из кабинета. Никто из них не проронил ни слова, пока они не вышли на улицу.