Бегство из сумерек (сборник)
Шрифт:
Перепрыгивая с камня на камень, он направился к довольно большой пылевой луже. Остановившись на краю, он заглянул в нее. Приложив пальцы к губам, задумался.
Подобрав обломок кирпича, он швырнул его в серую пыль. Коснувшись поверхности лужи, обломок исчез; ни одна пылинка не шевельнулась.
Он подобрал еще несколько кирпичей и один за другим побросал их в лужу. Произошло то же самое. То же самое не произошло.
На него упала тень. Он поднял голову и увидел, что над ним вырастает высокое здание. Оно выглядело, как громадная колонна, сложенная из стеклянных блоков;
Мэлдун подбежал к башне, зная, что сумеет запрыгнуть на нижнюю платформу. Оттуда он перескочил на другую, затем на следующую и наконец добрался до платформы с куполом.
Его ожидал человек, похожий на лягушку.
– Посмотри вниз, Мэлдун, - сказал он.
Мэлдун бросил взгляд на аккуратный городок внизу. Все дома были одного и того же размера и одной и той же формы квадратными.
Человек махнул рукой-лапой. Сквозь нее прошел свет, серый как пыль.
– Земля похожа на женщину, - сказал человек.
– Посмотри вниз. Она хочет быть покоренной, хочет подчиниться сильному мужчине. Я сделал это. Я успокоил волнение земли - и овладел ею!
Человек-лягушка самодовольно улыбнулся.
– Тут царит покой, - сказал Мэлдун.
– Самая спокойная территория в системе, - изрек человек-лягушка.
– Самая спокойная система на территории. Кто ты, Мэлдун?
– То ли ты, то ли я, - сказал Мэлдун, позабыв свое имя.
– Прыгай, Мэлдун, - сказал человек, похожий на лягушку.
Мэлдун стоял как стоял.
– Прыгай!
Он пробирался по пылевой луже.
(Солнце, небо, развалины + Мэлдун) = (Мэлдун - Мэлдун.)
Его имя пульсировало у него у голове, его имя стучало ему в виски. Мэл-дун, Мэл- дун, Мэл-дун.
Разве его так звали? Вряд ли. Скорее всего, так мэл-дун, мэл-дун - стучала кровь в висках.
Если не считать развалин и света, больше нечего было знать.
Он остановился. Воспоминание? Там, позади? Прочь мэл-дун, мэл-дун - прочь - мэл-дун - соберись - мэл-дун.
Очертания развалин на миг словно утратили четкость, и он пристально, с подозрением, поглядел на камни. Они вроде бы обнимают его. Нет, это он обнимает их. Он плывет вокруг них, по ним, сквозь них.
– Мэлдун!
– Долетевший откуда-то возглас был повелительным, отчаянным, ироническим.
Да, подумал он, откуда?
– Все или ничего, Мэлдун, - закричал он себе, - ничего или ничего, все или все!
Не здесь - значит, здесь, и это бесконечность. Он то ли вспомнил сам, то ли ему сказали.
(Бесконечность + Мэлдун) = (Бесконечность.)
С радостью и облегчением он понял, что вернулся. Все стало на свои места. Он сидел на обломке бетонной плиты, из которого торчали обрубленные швартовы. Потом плита обернулась пригорком, на котором росли камыши. Внизу он увидел город - крыши, трубы, шпили церквей, парки, кинотеатры, дым. Знакомый город, но не тот, который он искал.
Поднявшись с пригорка, он по тропинке направился к городу, смутно отдавая себе отчет в том, кем он был, почему он им был, чем он был и как
– Чего ради я извожу себя?
– думал он вслух.
– Однажды у меня недостанет сил выпутаться, и меня найдут либо помешавшимся, либо уже окоченевшим.
Он до сих пор не мог решить, что существует на самом деле - город или развалины.
Шагая по дороге, он прошел под мощными пролетами железнодорожного моста, зеленая краска которого во многих местах облупилась, и свернул в боковую улочку, где стоял сильный горьковатый запах осени. Перед домами красного кирпича притулились крохотные садики; их почти не было видно из-за разросшихся живых изгородей.
Он услышал детские голоса. Остановившись, он заглянул за изгородь и увидел ребятишек, которые строили из разноцветных кубиков здания и тут же их разрушали.
Кто-то из детей заметил его. Он быстро отвернулся и пошел прочь.
Но удрать безнаказанно ему не удалось.
– Это он!
– крикнул ребенок.
Дети высыпали на улицу, распевая во все горло:
– Псих Мэлдун! Псих Мэлдун! Псих Мэлдун - Болтун и врун!
Они захохотали.
Он сделал вид, что не слышит.
Они преследовали его лишь до конца улицы. Спасибо, что хоть так, подумал он. Вечерело. Подступали сумерки, скрадывая очертания домов. Его шаги эхом отдавались между крышами, гулко грохотали в дымовых трубах.
Псих Мэлдун, псих мэлдун, психмэлдунмэлдунмэлдун.
Стучало сердце - мэлдун, мэлдун, стучала в виски кровь мэлдун, мэлдун, дома никуда не делись, просто стало вдруг заметно, что они стоят на развалинах; эхо гуляло между их призрачными трубами.
Сумерки перешли в ночь, ночь перешла в свет; мало-помалу дома исчезли.
Уходили вдаль ярко освещенные развалины, не пытаясь заслонить от него горизонт. Над головой знойно синело небо; солнце застыло в одной точке.
Он избегал пылевых луж. Развалины, застывшие во Времени и Пространстве, никак не падали.
Как возникли развалины?
Он совершенно этого не помнил.
Солнце и небо пропали, остались только развалины и свет. Ему показалось, что невидимая волна смывает остатки его личности.
Мэл-дун, мэл-дун, мэл-дун.
Развалины в прошлом, в настоящем, в будущем.
Он поглощал развалины, а они - его. Они вместе с ним уходили навсегда, ибо горизонт исчез.
Рассудок мог бы покрыть развалины, но рассудка больше не существовало.
Вскоре не осталось и развалин.
Муркок Майкл
Гора
Майкл Муркок
Гора
Два человека, последние из оставшихся в живых, вышли из лапландской хижины, в которую они забрались в поисках еды.
– Она была здесь до нас, - сказал Нильссон.
– Похоже, она забрала все самое лучшее.
Халльнер пожал плечами. Он так долго видел еду только в очень маленьких количествах, что она перестала представлять для него интерес.
Он осмотрелся. Вокруг на сухой земле были разбросаны лапландские хижины из дерева и кож. Сушились ценные шкуры, лежали рога, оставленные для отбеливания, двери были не заперты, чтобы любой мог войти в брошенный дом.