Бегство из сумерек (сборник)
Шрифт:
Освеженный душем и довольный принятым решением, он возвратился в каюту и выбрал среди калейдоскопа программ аграрный блок. Записав в память номер файла, предназначенный для просмотра на следующий день, он наконец лег в постель и, впервые за много дней, уснул без снотворного.
Глава 12
Одинокий космонавт на затерянном в безмерном пространстве звездолете, Райн считал необходимым следовать всем установленным для капитана пассажирского корабля правилам, словно
Неожиданно он вспомнил, что всегда любил плавать в ледяной воде небольших речушек с вековыми соснами по берегам. Одинокий пловец, подумал он.
Каждый день он проводил в кают-компании предусмотренные графиком совещания, сидя во главе стола. Он отчитывался в проделанной за день работе и намечал задачи на следующие сутки, используя принятые на воздушном флоте обороты речи и термины.
В обозначенное расписанием время он принимал пищу, выполнял необходимые измерения, составлял рапорт и отправлял его в сторону Земли на предписанных для этого частотах. И лишь журнал в красной обложке не был предусмотрен официальной процедурой.
Каждый день он посещал контейнерный зал с боксами для анабиоза, прозванный экипажем звездолета — более трех лет назад — хранилищем команды.
Когда-то, еще зеленым юнцом, под впечатлением унылой природы севера — с ее завыванием ветра и свинцовым небом — я написал не менее унылые стихи. Беспомощное творение, до тошноты сентиментальное, попало на глаза моим однокашникам — и они так издевались над ним и его плаксивым автором, что навсегда отбили охоту рифмовать. Именно тогда я решил заняться бизнесом. Вот и все.
Он нажал на кнопку, и болты принялись автоматически вывинчиваться.
Забавно было бы узнать, как сложилась бы моя судьба, если бы я продолжал писать стихи? Однако как много этих «бы»… Во всяком случае, искусство — антипод бизнеса, оно питается хаосом, тогда как бизнес гибнет.
Задержавшись у первого контейнера, он пристально вгляделся в лицо Джозефины, сохранившее до сих пор выражение смирения и покорности.
Джозефина Райн мыла стены комнаты, старательно отворачиваясь от высокого окна в ее торце. В своей работе она пользовалась специальной жидкостью, которую принесла из кухни. Перестав тереть и без того чистые стены, она отнесла банку назад, поставив на предназначенное для нее место.
По-прежнему старательно поворачиваясь спиной к окну, она немного постояла посреди кухни, затем обреченно вздохнула и сняла с полки аэрозольную упаковку, на которой красовалась этикетка «Подкормка для растений».
Женщина негромко кашлянула, опасливо прикрыв свободной рукой рот, и направилась в прихожую.
Миссис Райн уже в прихожей. Она снова глубоко вздохнула и подошла к ухоженному апельсиновому деревцу, растущему в блестящей металлической кадке. Опрыскав его листья принесенной с собой подкормкой, она немного постояла возле растения и пошла в гостиную.
Устроившись — спиной к окну — в удобном мягком кресле, Джозефина включила телевизор. Огромный, чуть ли не во всю стену экран ожил, по нему в легком танце заскользили полувоздушные создания.
Похоже, танец немного успокоил женщину: она расслабленно откинулась на спинку кресла, но тут же поднялась и поставила подкормку на стол. Опять присев на край сиденья, она еще немного полюбовалась танцорами, и тут ее взгляд уперся в злополучный баллончик. Она вновь поднялась.
Недоумение и растерянность, отразившиеся на ее лице, подходили скорее обиженному ребенку, чем сорокалетней женщине.
Зажав в руке баллончик с подкормкой, Джозефина направилась к ближайшему окну. Она надавила на кнопку — и одновременно задвинувшиеся на обоих окнах шторы отгородили ее от внешнего мира и солнечного света. Неловко двигаясь в полумраке комнаты, миссис Райн методично опрыскала растения, расставленные на подоконниках.
Словно сомнамбула, она вернулась в кухню и убрала баллончик. Вновь оказавшись в коридоре, она задержалась на пороге гостиной, освещенной лишь мерцанием экрана. Это ей не понравилась — она подошла к окну и нащупала кнопку, но тут же отвернулась, привлеченная действием на экране.
Там что-то рассказывали о производстве, и миссис Райн замерла, пытаясь понять смысл передачи.
Непроизвольно она нажала кнопку и испуганно шарахнулась от окон, когда солнечный свет вновь ринулся в комнату.
Женщина торопливо прошла в кухню, выключив на ходу телевизор. Сварила себе кофе.
В квартире теперь царила мертвая тишина, не нарушаемая даже машинами — редкими гостьями на этой улице. В окнах дома на ее противоположной стороне также не было никаких признаков жизни. Застывшая возле стола фигура с кофейной чашечкой в полусогнутой руке могла с таким же успехом принадлежать заводной кукле, а не хозяйке дома.
Внезапно зазвонил телефон, но кукла даже не шелохнулась. Настойчивые сигналы продолжались. Тогда миссис Райн с тяжелым вздохом подошла к нему и, тяжело прислонившись к стене, подняла трубку.
Возникший на экране человек не проговорил приветствие, а прокричал его — как это свойственно всем пожилым людям.
— Доброе утро, дядя Сидней, — откликнулась Джозефина и опустилась на стул возле кухонного стола.
— Да не подходи ты так близко к экрану! — завопил старик.
Не слушая его и не меняя позы, Джозефина жалобно заговорила:
— Я столько раз просила тебя не звонить днем, когда дома только я одна. Ты же знаешь, что днем я не подхожу к телефону — мало ли на кого можно напороться!
— Уж ты извини меня, дорогая! Я просто хотел пригласить вас заглянуть ко мне сегодня — ближе к вечеру.
Миссис Райн недовольно поморщилась.
— У нас машина в ремонте, так что Райну пришлось отправиться на работу в городском транспорте. Я очень расстроена из-за этого…