Бегство в ад
Шрифт:
Когда она предложила бежать, он сразу согласился и собрался бросить работу в агентстве Джордана. Но назавтра увидел ее на работе, она мило винилась и каялась, умоляла простить и дать ей еще время. А она была не из тех, от кого можно спокойно уйти и забыть призывный взгляд серых глаз.
Он вернулся к действительности: вот они стоят лицом к лицу на пороге дома, и холодный ветер пронизывает их насквозь. Она так и не ответила на вопрос, сколько могут тянуться их безысходные отношения. В блеклом свете фонаря над дверью лицо ее казалось безмятежным. Он
– Питер...
Настойчивыми губами он заставил ее замолчать. Элис была необыкновенно податлива, нежна и отзывчива, норковая шубка распахнулась, ее тело, жавшееся к нему, говорило больше, чем слова, произнесенные вслух.
– Пит, не здесь. Войдем внутрь.
Он сердито зыркнул на нее.
– Нет. Это ничего не изменит.
– Что ты хочешь сказать, милый?
– Сама знаешь.
– Питер, ты такой милый.
Он едва сдержался, чтобы ее не ударить.
– Спокойной ночи, Элис.
– Ты хочешь уйти? Останься...
– Нет, спасибо.
Кул подумал, что она расстроилась, потому что он прервал ее издевательства, ее насмешки. Он сам себе удивлялся, как устоял перед ней, сумел дать отпор, не пошел на поводу, как обычно. Сейчас он чувствовал лишь холод и пустоту, глядел на нее беспристрастными глазами, и только.
В ее глазах сверкнула искра гнева.
– Отец сказал, что пока твоя машина в ремонте, Минни могла бы приготовить тебе комнату, милый.
– Я что, должен спать там, где укажет твой отец?
– Милый, я тебя не понимаю.
– Я и сам себя не понимаю.
– Ты сегодня такой нервный, – Элис погладила его щеку и снова улыбнулась. – Бедный Питер... Расстроился из-за меня?
– Да.
– Очень жаль, милый. Но я ничего не могу поделать, ты же знаешь.
– Нет, можешь.
Кул сам удивлялся накопившемуся в душе холодному внутреннему протесту. Два года он исполнял все приказы, следовавшие один за другим, даже не думая протестовать, счастливый тем, что пользовался привилегией сопровождать Элис повсюду, куда ни предложит Хэнк Джордан. Две недели Элис была его женой, и издевалась над ним, как хотела. Гнев клокотал в нем, когда он повторил:
– Можешь, Элис.
Она вскинула улыбчивые глаза.
– Милый, ты хочешь, чтобы я с тобой спала?
– Ведь мы женаты, верно?
– Конечно, Питер. И я сожалею, если причиняю тебе боль.
Он резко бросил:
– Ну, одно из двух. Или будь моей женой, или оставь меня в покое.
Она взяла его руки, просунула себе под шубку и положила на гибкую талию. Тело чувственно выгнулось под его прикосновением, она откинула голову назад, чтобы взглянуть на него, и дыхание сорвалось на хрип.
Мягкая белая шея манила к себе, и Кул почувствовал, как кровь побежала по жилам. Он сильнее сомкнул объятия. Нараставшая ярость придавала силы его пальцам, скользившим по шелку платья. Он взглянул сверху вниз на ложбинку между грудями, и пальцы как бы сами собой рванули платье, обнажив почти все ее тело.
Элис в ужасе не то всхлипнула, не то вскрикнула:
– Питер...
Его голос
– Только не сейчас, Элис. Не надо снова.
– Пит, отпусти меня.
Они молча боролись на темном крыльце, не замечали крепчавшего мороза. Под платьем на ней почти ничего не было, и он видел, как изгибалась и вздрагивало ее тело, пытаясь вырваться. Отчаянный крик ударил его по ушам, заставив вздрогнуть.
– Пит!
– Сейчас, – отозвался он. – Сейчас.
– Ты сам не знаешь, что делаешь!
– Нет, знаю.
– Отпусти меня.
Она пыталась его царапать, но Кул схватил ее руку и заломил за спину, крепче прижав Элис к себе. Она задыхалась и корчилась в его объятиях. Но сопротивление лишь разжигало Кула.
С меня хватит, – думал он. – Слишком долго она меня мучила, не позволяя прикасаться, порою даже как бы предлагала себя, но в последний момент отстранялась, вырывалась и смеялась над его смущением. Что-то внутри у него сломалось и, подобно рухнувшей плотине, освободило поток неистового желания.
Он потащил ее через темное крыльцо к садовой скамейке, зимой стоявшей у стены. Они боролись молча, не желая будить слуг в задних комнатах.
– Пит, не надо, – стонала она.
– Надо.
– Ты меня не заставишь...
– Заставлю!
Он навалился на нее всем весом. Легкий стон вырвался из ее горла. Поцеловав ее, он ощутил влагу злых слез на ее лице. Элис ударила его по щеке. Он нашел ртом ее губы и запрокинул ее голову назад. Губы были холодными и твердыми.
– Пит, ты с ума сошел. Я расскажу...
– Меня это не волнует.
И Кул безжалостно ею овладел, заставив подчиниться грубой силе. В нем еще клокотала ярость, он любил ее и ненавидел одновременно, и чувства его были в смятении. Когда он отбросил остатки разорванного платья, она тихонько застонала. В жестокой схватке тел забыт был зимний холод. Потом она вдруг стала пассивной, тихой, вялой. Затем ему на миг почудилось, что она ответила его порыву, ее рука обвилась вокруг его шеи, пальцы вцепились в волосы. На миг они слились в гармонии, тесно стиснув объятия в финальной стадии движения друг к другу, которое началось с насилия. Потом он думал, что это плод его воображения, ослепленного мгновенным порывом. Слишком быстро и неистово все произошло.
Когда он поднялся, она долго не двигалась. При виде ее обнаженного тела его пробрало до костей.
– Элис!
Она взглянула на него, и во взгляде сверкнула ненависть.
– Завернись в шубку...
– Убирайся, – прошептала она.
– Ладно.
– Сейчас же!
Он заставил Элис укутаться в меха и открыл ей дверь в дом. Они не касались друг друга. Казалось просто невероятным, что никто в доме не проснулся. Он почувствовал, что дрожит; гнев и желание медленно покидали его, и в душе становилось пусто. Он всматривался в лицо Элис, но оно оставалось бледной, безразличной, непроницаемой маской. Он хотел, чтобы она что-то сказала, как-то отреагировала на случившееся, но она молчала.