Бегство в ад

Айронс Эдвард Сидни

Телефон снова зазвонил, и он поднял трубку.

Звонила Элис.

– Питер?

У него подкосились ноги.

– Да.

– Я тебя разбудила?

– Нет. Да.

– А я не могла уснуть, – казалось, она ищет подходящие слова. – Думала о нас.

– Я очень виноват, Элис. Мне нет оправдания. Я потерял голову. Надеюсь, ты...

– Не надо оправданий.

– Но я...

– Питер, нам нужно поговорить. Я должна тебе все объяснить. Сначала я была так зла, так ненавидела тебя, что готова была убить. Но это моя вина. Я не должна была за тебя выходить. Милый, я люблю тебя, но я тебе

не гожусь.

– Нет, – возразил он.

– Правда, – ее голос окреп. – Я сама виновата. Но я рада, что заставила тебя это сделать.

Он не верил своим ушам.

– Питер, ты слушаешь?

– Да, – ответил он. – Я тебя слушаю.

– У тебя странный голос.

– Нет, со мной все в порядке.

– Ты уверен?

Он продолжал смотреть на мертвеца. В комнате появилась Серафина, большие карие глаза вопросительно уставились на Кула. Он снова повернулся к трубке.

– Сейчас я не могу с тобой поговорить, Элис. Срочно нужно кое-что сделать.

– Я сегодня тебя увижу?

– Думаю, да.

– В офисе? Или на ланче?

– Договорились.

Она явно была озадачена.

– Ты уверен...

– У меня все хорошо, – перебил он и повесил трубку.

Серафина улыбнулась.

– Любимая женщина?

Он поколебался, потом кивнул.

– Она не могла уснуть.

– По какой-то особой причине?

На него напал приступ безумного смеха.

– Да. Мы прошлой ночью... поняли друг друга.

– Ладно, пойдемте позавтракаем и обсудим, что делать.

– Я не смогу есть, – сказал Кул.

– Придется, – пожала плечами Серафина.

После кофе ему стало лучше. Он продолжал думать об Элис, гордой красавице, всю жизнь уверенной в своей необыкновенной красоте и способности подчинять мужчин одними внутренними достоинствами – много обещая и ничего не давая. Прошлой ночью она впервые испытала отпор, мятеж, насилие. Ему казалось, что он теперь понимал ее гораздо лучше, однако смысл телефонного звонка до конца так и не разгадал. Казалось, теперь она должна была его возненавидеть, но признаков ненависти в ее голосе он не уловил. Что-то там было, но что – осталось тайной.

Кул решил пока отбросить эти мысли и прислушался к Серафине.

– Рамон – это неважно, – говорила она. – Вы должны думать о Гидеоне. Вашем брате Гидеоне, который в этот момент в руках людей, пославших сюда Рамона, чтобы вас убить. Все остальное неважно.

– Я должен сообщить в полицию, – сказал Кул.

– Нет. Уж этого точно делать не стоит.

– Но я не могу оставить все как есть.

– Подумайте немного, – настойчиво попросила она. – Если вы позвоните в полицию, вас лишат свободы передвижения, пока будет продолжаться следствие и пока не рассмотрят дело. Тянуться это может очень долго. За это время Гидеон может погибнуть. Вам ведь не разрешат покидать город, верно? А любое промедление опасно.

Об это Кул не подумал. Его удивили ее холодная логика и уверенность в том, что он поступит так, как она скажет. Она убеждена, что он поедет с ней. И Кул подумал: учитывая, что случилось у них с Элис, может, это и к лучшему? Но оставлять здесь мертвеца было невозможно. Раньше или позже труп найдут и полиция потребует от Кула объяснения его поспешного бегства. Смерть Рамона –

это несчастный случай, разумеется, со стороны Кула – самозащита, и трудно будет убедить полицию выдать его Гватемале, если оттуда последует запрос. Однако Серафина тоже была права. Зная извилистые пути закона, он мог предположить, что пройдут долгие недели, прежде чем он получит разрешение покинуть страну. И эти недели для Гидеона будут означать нескончаемые муки, а возможно и смерть.

Он колебался. Время шло, холодные щупальца рассвета стали проникать во все углы квартиры. Мокрый снег перестал, зато собирался настоящий снегопад. В батареях звякнуло и забулькало – включили отопление. Он дрожал и думал о тепле, о весне, о яркой и насыщенной жизни, какую ему обещал Гидеон. И не думал, что когда-нибудь снова согреется.

Серафина заговорила снова.

– Конечно, вы хотите проверить мой рассказ. Я не обижусь. Можете позвонить в Вашингтон или связаться с Джорджем Тиссоном, послом в Гватемале. Пусть это поможет вам принять решение.

Он чувствовал себя беспомощным.

– Но что делать с Рамоном?

– Ничего.

Глава 6

Он не знал, что делать. Девушка рассказывала о Гватемале, в ее мягком, мелодичном голосе акцент был едва заметен. Но он не слышал ни слова из того, что она говорила. Его мысли вертелись вокруг мертвеца, била дрожь от предчувствия надвигавшейся катастрофы.

Снова он собирался позвонить в полицию, но тут же сознавал, что этим Гидеону не поможешь. Он легко мог вообразить, что сказали бы в полиции, представлял холодные и скептические взгляды полицейских.

– Кем был этот Рамон?

– Не знаю, – ответил бы он.

– Тогда почему вы его убили?

– Это была самозащита.

– Что он делал в вашей квартире?

– Не знаю.

– Что ему было нужно?

– Я не знаю.

– Он что-нибудь украл?

– Не знаю, не знаю, не знаю.

Кул посмотрел на лицо Серафины, безмятежное, словно вырезанное из слоновой кости на древней камее, и вспомнил улыбку на ее губах, когда она рассказывала о родине. Он допил кофе и пошел в гостиную. Там он остановился, будто натолкнулся на невидимую преграду, и взглянул на мертвеца. Наступал новый день, сырой и холодный. Он устал от этих холодных, унылых дней. В этот момент он жаждал солнечного тепла больше всего на свете.

Ты сбит с толку, – сказал он себе. Садись и подумай, приведи мысли в порядок. Ты теряешь время, а оно на вес золота.

Он слышал, как разносчик молока принес бутылки молодоженам, живущим в конце коридора. Бутылки позвякивали прямо за дверью, и дверь казалась сделанной из папиросной бумаги. Лишь эта тонкая преграда отделяла мертвеца от внешнего мира.

Дальше по коридору включили радио, и понеслась получасовая болтовня обо всем на свете, начиная с рекламы слабительных и кончая бесконечными несчастными случаями, причем назывались имена, явно придуманные в агентстве Джордана, – Кул эту кухню знал. Он чувствовал отвращение к той макулатуре, которую ему приходилось иллюстрировать. Ему стало стыдно. Он вспомнил приглашение Гида посмотреть солнечную страну и смуглых людей и поработать в свое удовольствие.