Бегство в реальность
Шрифт:
– Да, были и неплохие моменты. Но спустя годы бесконечной борьбы ничего уже не радует и хочется лишь немного покоя… А королевство приносило мне больше проблем, чем радости. Покушения и заговоры, заговоры и покушения – вот всё, что я видел! Благодаря твоим аморальным причудам, жалкий червь! Иногда я вообще не успевал сообразить, что со мной произошло: то я король, то опять простой наёмник и искатель удачи. Как это случилось? Почему? От твоих измышлений у меня голова идёт кругом, Филипп из клана Прунковых! Я теперь даже не понимаю, сколько мне лет! Тридцать? Сорок? Пятьдесят? Или
Прунков не нашёл ничего лучшего, чем начать сумбурно оправдываться:
– Извините, простите… Это всё ремейки и перезапуски серии… С начала, понимаете? Я же не знал… Это просто работа такая… Просто способ заработать на кусок хлеба… Я ведь приношу людям радость, в конце концов!
– Радость?! – взревел Коннар. – Людям?! Люди, по-твоему, радуются, глядя на мои страдания?
– Почему страдания? Подвиги, победы…
– Что это за победы, после которых я каждый раз вновь оказываюсь в каком-нибудь очередном гнилом трактире с кружкой похожего на мочу пива и протухшей козлятиной на ужин? Где-нибудь в такой глуши, куда по своей воле не отправился бы даже скрывающийся от преследования беглый раб?
"Да-а-а, – обескураженно подумал Прунков, – с его точки зрения всё выглядит совсем иначе… Никогда бы не предположил, что Коннар может устать от приключений. И вообще, как придуманный персонаж может от чего-то устать?"
– Каюсь, каюсь! Помилуй меня, о Великий Король! – в поисках спасения Филипп Аркадьевич перешёл на литературный язык. – Не ведал я, что творил! И к тому же лишь часть вины лежит на моих жалких плечах! Ведь всего одиннадцать книжек вышли из-под моего – да будет оно трижды предано забвению – затупившегося пера! Не книжек – никчёмных книжонок! И притом две из них – в соавторстве… Есть другие, гораздо более жадные до славы и золота писатели, приложившие грязные руки к твоим неправедным гонениям! Их множество, о Великий Король, множество! И я знаю их всех! И с величайшей радостью назову их имена, стоит только Вашему Величеству того пожелать!
Коннар посмотрел на Прункова с брезгливостью.
– Поверить не могу, что подобный жалкий червь стал источником столь тяжких испытаний. Молишь о прощении? Готов предать своих собратьев по ремеслу ради него? Не утруждайся. Я и сам узнаю всё то, что мне нужно будет узнать. Прими смерть с честью, недоступной тебе при жизни!
Прунков резко вскрикнул и зажмурился, тщетно стараясь вновь сбежать в тёмный мир обморока, выручивший его в прошлый раз. Мысли бешено заметались по черепной коробке в поисках спасения, и в самый последний момент, когда писатель опять услышал звон оцарапавшего потолок лезвия меча, он решился.
– Нет!!! – завопил Прунков. – Я всё скажу! На самом деле виноват…
Могучий удар сотряс входную дверь в квартиру Филиппа Аркадьевича Прункова. Металлическая дверь выдержала.
– Там рычажок сбоку… – послышался робкий голос из глубины квартиры. – Нужно всего лишь потянуть его…
– Закрой свой грязный рот, аркадиец! – прервал Коннар. – Радуйся, что сохранил голову! Обойдусь без твоих советов. Довольно ты мне указывал…
Писатель счёл за
После нескольких мощных ударов дверь слетела с петель, и Коннар оказался на лестничной площадке. Подождав, пока его шаги затихнут внизу, Прунков взял телефон и дрожащими руками набрал номер районного отдела полиции.
– Срочно приезжайте! – пролепетал писатель, как только на том конце провода ответили. – Он меня избил! В моём собственном доме! Срочно приезжайте! Но только с оружием, слышите! Он может ещё вернуться! Он опасен! И ещё он дверь сломал…
Спокойный и деловой голос на том конце произнёс:
– Ваша фамилия.
– Я Прунков! Филипп Аркадиец… То есть Филипп Аркадьевич! Срочно приезжайте!
– Подозреваемый всё ещё поблизости?
– Да не знаю я! Приезжайте!
– Заприте дверь и ждите наряда.
– Не могу я запереть! Вы что, меня не слушаете? Он её сломал! Вышиб напрочь!
– В квартире есть кто-нибудь ещё?
– Нет!
– Попробуйте позвонить соседям. Спрячьтесь у них.
– Я попробую…
– Диктуйте ваш адрес.
– Воронцовский переулок пять, квартира двенадцать.
– Сотрудники полиции скоро будут у вас. Вам известно имя подозреваемого?
– Да, это Коннар-варвар.
Находясь в состоянии шока, Прунков совершенно не придавал значения тому, как его слова могут быть восприняты другими людьми. Он не задумался об этом даже после того, как на другом конце провода повисла тяжёлая пауза.
– Алло! Алло! – Прунков подул в трубку. – Вы меня слышите? Приезжайте скорее!
– Повторите имя подозреваемого ещё раз.
– Коннар! Я же уже сказал!
– Ждите… – произнесли на том конце, после чего в трубке послышались короткие гудки.
Дежурный по отделу капитан Васютин положил телефонную трубку. В этот момент в кабинет вошёл старший лейтенант Стерский.
– Паша, возьми кого-нибудь, и поезжайте на Воронцовский переулок пять, – произнёс капитан и задумался. Замолчал.
– А что там? – спросил Стерский, устав ждать.
Васютин хмыкнул и ответил:
– Звонил некий Прунков. Якобы его избили…
– Скорая нужна?
– Возможно…
– Он не сказал?
Капитан опять ненадолго замолчал. Потом добавил:
– Его избил Коннар-варвар.
– Чего?
– Коннар. И выломал входную дверь.
– И я должен ехать на Воронцовский пять? Это же просто розыгрыш. Или, думаешь, он спятил?
– На шутку непохоже. Таким голосом не шутят. И настолько хороших актёров у нас уже давно нет. Или белочка, или… Короче, поезжай и сам посмотри!
Коннар неспешно шагал вперёд и необычным внешним видом привлекал к себе внимание довольно многочисленных, несмотря на раннее утро, прохожих. Однако сам их почти не замечал.
– Э, братан! Ты что, из бани? – усмехнулся явно подвыпивший мужичок.
Коннар не слышал.
– Вот, блин, нудист… – пробормотал ещё один прохожий. – Конец апреля…
Коннар не отвечал.
Молодая девушка проводила его лукавым взглядом, бабушка строго погрозила ему пальцем – Коннар ничего этого не видел.