Бегущая от любви
Шрифт:
Герцог, который знал очень много, рассказал ей о берберах – загадочном древнем народе, который с незапамятных времен жил в горах Северной Африки.
Салена внимательно слушала, а он рассказывал ей, что берберы – высокие, светлокожие люди – отличные земледельцы и многие из них весьма образованны.
– Вам, без сомнения, интересно будет узнать, Салена, – говорил он, – что Святой Августин тоже был бербером.
Герцог с удовольствием делился с Саленой своими познаниями, не переставая удивляться при этом, что ее привлекают столь отвлеченные темы. Все женщины, которых он до этого знал, интересовались только собой и ни о чем другом говорить не умели.
А Салена, не отрываясь, смотрела ему в глаза и ловила каждое слово.
Поначалу он устраивал ей небольшие проверки, возвращаясь к какому-нибудь предмету через день или два, чтобы узнать, внимательно ли она слушала и поняла ли, что он ей говорил.
И он неизменно убеждался, что Салена не только его понимала, но и размышляла над услышанным, приходя порой к весьма неожиданным выводам. Иногда они спорили, и в этих спорах герцог порой открывал для себя что-то новое.
«Мы здесь уже три недели», – повторил он про себя, глядя на Салену, чей силуэт четко вырисовывался на фоне окна.
Если бы несколько месяцев назад ему сказали, что он проведет три недели наедине с женщиной и они пролетят для него, словно три дня, он бы не поверил.
Даже во времена самых бурных своих увлечений, когда дни проходили в любовных утехах, ему казалось, что время тянется медленно, и он хотел занять себя еще чем-то.
Но сейчас, к собственному изумлению, он наслаждался каждым мгновением, которое и в самом деле отличалось от предыдущего.
Он даже забросил верховые прогулки, предпочитая подольше бывать в обществе Салены.
Герцог убеждал себя, что делает так потому, что знает: Салене будет без него страшно, а он дал себе слово не допустить, чтобы она вновь вернулась к тому подавленному состоянию, в котором была, когда он ее нашел.
И все же ему хватало честности признать, хотя бы перед самим собой, что его чувства к ней не исчерпываются одной лишь ответственностью.
Но он не желал признавать другого.
Он не желал признавать, что влюбился.
С той самой ночи, когда ему захотелось поцеловать ее потому, что она была такой трогательной, это желание с каждым днем становилось сильнее, и порой герцог с трудом сдерживался, чтобы не заключить Салену в объятия.
Герцог был избалован вниманием женщин – они сами гонялись за ним, – и он не имел привычки сдерживать свою страсть.
Но он понимал, что сейчас одно неосторожное слово или поступок могут уничтожить ее доверие, и тогда к ней возвратится ужас, который таится в ее душе.
Про себя герцог посмеивался над своими усилиями выглядеть равнодушным, но вместе с тем знал: если он, пусть даже случайно, обидит Салену, то никогда себе этого не простит.
«Я люблю ее! – внезапно подумал он. – Я люблю ее так, как до этого не любил ни одну женщину!»
Когда он осознал свои чувства, их страстность и глубина поразили даже его самого.
Он готов был сказать те слова, которые говорят все влюбленные с начала времен:
«Сейчас все иначе! Я не знал, что любовь бывает такой!»
Но поистине это так. Сейчас все было иначе.
Никогда еще у герцога не возникало желания защищать женщину, заботиться о ней, никогда его не волновали ее чувства, а не только свои.
Никогда еще любовь не была для него состоянием скорее духа, нежели тела, – и вместе с тем он страстно желал Салену, и это желание возрастало, усиливалось, разгоралось внутри него, словно огонь.
Салена отвернулась от окна и подошла к герцогу.
Комната, где они находились, нравилась Салене больше всех остальных. Здесь всегда царила приятная прохлада, стены были украшены причудливой мозаикой, пол покрывали ковры столь великолепной работы, что они вполне могли бы служить гобеленами, а на удобных низких диванах лежали вышитые подушки.
– Когда станет прохладней, – сказала Салена, – нельзя ли спуститься к пляжу? У моря так хорошо!..
Герцог любил гулять с Саленой по золотистым пескам, которые тянулись на целые мили и были совершенно безлюдны.
– Мне кажется, вы так стремитесь к морю, потому что хотите искупаться, – с улыбкой заметил он.
– А разве вы не хотите поплавать? – спросила Салена.
– Я подумываю о постройке бассейна, – произнес герцог. – Строго говоря, я уже говорил об этом с мистером Ворэном.
– Бассейн! – воскликнула Салена. – Это будет прекрасно! Я не купалась в бассейне с самого детства, с тех пор как была в Бате. Там вода горячая благодаря подземным источникам.
– А здесь – благодаря жаркому солнцу, – сказал герцог. – И было бы нелегко сделать ее попрохладнее.
– А когда бассейн будет готов? – спросила Салена.
Герцог засмеялся:
– На это потребуется время. В арабских странах ничто не делается быстро.
Салена помрачнела – она подумала, что ее к этому времени здесь уже не будет, догадался герцог, но промолчал, – и через мгновение Салена сказала:
– Прошлой ночью я… подумала, что… скоро вы захотите… уехать.
– Почему вы так решили? – спросил герцог.
– По словам Дэлтона, он не помнит, чтобы вы когда-нибудь надолго задерживались здесь – да и вообще где бы то ни было. Он не… жаловался, ему… нравится здесь.
– Рад за него, – усмехнулся герцог. – А вам?
– Вы же знаете, что да. Это – самое удивительное место, которое только можно представить! Мне кажется, что я в раю.
Она посмотрела в окно, потом вновь взглянула на герцога:
– Но я была бы… счастлива в любом уголке мира, если была бы… с вами.
Она сказала это без всякой задней мысли, как говорил бы ребенок, и герцог – в который раз! – подумал, как трудно понять, что она думает о нем как о мужчине.
Он понимал, что два года, проведенные в монастыре, не прибавили ей опыта в общении с мужчинами – равно как и кокетства.