Бегущий по Лабиринту
Шрифт:
— Как ты думаешь, другие могут появиться или мы всех порешили?
Минхо хмыкнул.
— Главное, продержались до рассвета. В противном случае на наши задницы вскоре свалился бы еще десяток тварей. Если не больше. — Он сменил позу, кряхтя и морщась от боли. — До сих пор не верится. Серьезно. Мы продержались целую ночь. Раньше такое никому не удавалось.
Томас мог гордиться собой и собственной смелостью, но сейчас испытывал лишь облегчение и невероятную усталость.
— Почему у нас получилось то, что не получалось у других?
— Хрен его знает. Это все равно что
Томасу не давало покоя и кое-что другое: почему предсмертный скрежет гриверов мгновенно смолкал, стоило им пересечь край пропасти, и почему он не увидел, как они летели вниз. В этом было что-то очень странное и пугающее.
— Они будто испарились — после того, как пересекли край Обрыва.
— Точно. Поначалу это просто с ума сводило. Пара глэйдеров выдвинула гипотезу, что в пропасти исчезают и другие вещи, но это совсем не так. Гляди-ка.
Минхо взял камень и швырнул его с Обрыва. Томас проследил за ним глазами: камень продолжал лететь вниз, оставаясь в поле зрения, пока не превратился в еле заметную точку и не исчез.
Томас повернулся к Минхо.
— И что это доказывает?
Бегун пожал плечами.
— Но ведь камень не исчез, а спокойно падал.
— Тогда что произошло с гриверами?
Интуиция подсказывала Томасу, что в загадке Обрыва скрывается что-то очень важное.
Минхо снова пожал плечами.
— Мистика какая-то. Но у меня сейчас слишком болит голова, чтобы думать об этом.
И тут Томаса как током пронзило — он вспомнил про Алби. Мысли об Обрыве мгновенно улетучились.
— Надо скорее возвращаться и снять Алби со стены.
С большим трудом он поднялся на ноги.
Видя недоумение Минхо, Томас вкратце объяснил товарищу, как подвесил Алби на стеблях плюща.
— Вряд ли он еще жив, — проговорил Минхо, удрученно глядя под ноги.
Томас не хотел в это верить.
— Откуда ты знаешь? Пойдем.
Пошатываясь, он заковылял по коридору.
— Потому что никому еще не удавалось…
Минхо умолк, но Томас догадался, о чем тот подумал.
— Не удавалось, потому что гриверы успевали убить бегунов еще до того, как вы их находили. Если я правильно понял, Алби получил только укол иглой и ничего больше, верно?
Минхо встал, и они с Томасом медленно побрели к Глэйду.
— Не знаю. Просто раньше мы с таким не сталкивались. Были случаи, когда парней жалили в дневное время, но они успевали получить сыворотку и потом проходили через Метаморфозу. А тех шанков-горемык, которые застревали в Лабиринте ночью, мы потом так и не находили — разве что спустя несколько дней, и то редко. Так вот, все они погибли такой чудовищной смертью, что ты и представить себе не можешь.
При этих словах Томас невольно передернулся.
— Думаю, после всего, что мы пережили, я и не такое могу представить.
— По-моему, в твоих словах есть разумное зерно… — Минхо с удивлением посмотрел на Томаса. — Мы ошибались! Вернее, надеюсь, что ошибались! Знаешь, мы всегда считали, что существует какая-то точка невозврата — когда использовать сыворотку уже бесполезно. Просто потому, что все покусанные, которые не успевали вернуться до заката, неизменно погибали.
Минхо явно был в восторге от собственной мысли.
Когда они свернули в очередной коридор, бегун опередил Томаса и теперь шел бодрым шагом. Но и Томас не отставал, удивляясь, насколько хорошо он запомнил путь в лабиринте коридоров — иногда юноша смещался к нужным поворотам даже раньше, чем Минхо успевал показать дорогу.
— Так ты говоришь, сыворотка? — произнес Томас. — Я слышал о ней пару раз. Что это за сыворотка такая и откуда она берется?
— Это самая настоящая сыворотка, шанк. Противогриверная сыворотка.
Томас издал саркастический смешок.
— А я-то решил, что успел узнать все об этом убогом местечке! Почему она так называется? И, кстати говоря, почему гриверов называют гриверами?
Они продолжали идти по бесконечным коридорам, сворачивая в новые и новые проходы, но теперь никто из них не забегал вперед — товарищи шли рядом.
— Не знаю, откуда пошли все эти названия, — начал Минхо, — но сыворотку присылают те, кого мы называем Создателями. Она появляется каждую неделю в Ящике вместе с остальными предметами первой необходимости. Так было испокон веков. Сыворотка эта вроде лекарства или антидота. Разлита прямо по шприцам, поэтому готова к использованию в любой момент. — Минхо изобразил, как втыкает иголку себе в руку. — Колешь эту хреновину в раненого — и он спасен. Правда, потом человеку приходится переживать все прелести Метаморфозы, но зато он поправляется.
Минуты две прошли в полном молчании, в течение которых Томас переваривал новую информацию. За это время они успели сделать еще пару поворотов. Томас размышлял над Метаморфозой и тем, что за ней скрывается. И еще, по непонятной причине, он думал о той девушке.
— Странно, — озвучил мысль Минхо. — Мы раньше никогда об этом не задумывались. Если Алби все еще жив, то на самом деле нет причин, по которым сыворотка его не спасет. Мы почему-то вбили в свои тупые головы, что как только Ворота закрываются, покусанному — каюк, и ничто ему не поможет. Хочу своими глазами полюбоваться на этого висельника на стене. Сдается мне, ты меня дурачишь нафиг.
Юноши продолжали двигаться дальше. Минхо выглядел почти счастливым, но у Томаса на душе было неспокойно — его мучила мысль, которую он боялся высказать вслух и всячески от себя отгонял.
— А если до Алби добрался другой гривер — после того, как я отвлек на себя первого?
Минхо бросил на него ничего не выражающий взгляд.
— Я только хочу сказать, что надо поторопиться, — сказал Томас. Он очень надеялся, что неимоверные усилия по спасению Алби не пропали даром.
Они постарались идти быстрее, но каждый шаг отдавался болью в теле, поэтому, несмотря на спешку, юноши вскоре снова пошли медленнее. В очередной раз свернув за угол, Томас заметил движение где-то вдали. От неожиданности у него чуть не подкосились ноги, а сердце учащенно заколотилось. Впрочем, он моментально сообразил, что передними появилась группа глэйдеров во главе с Ньютом. Он с облегчением вздохнул: впереди высились открытые на день Западные Ворота.