Бегущий по лезвию бритвы
Шрифт:
Эмпатия, как Рик когда-то решил для себя, должна ограничиваться травоядными или, во всяком случае, всеядными существами, которые в силах отказаться от мясной диеты. В конечном счете способность к сопереживанию размоет границы, отделяющие охотника от жертвы, победителя от побежденного. Подобно слиянию с Мерсером, все вместе — и каждый в отдельности — совершали восхождение или, завершая жизненный цикл, одновременно падали в пучину Загробного Мира. Мерсеризм напоминал разновидность биологического предохранителя, правда — обоюдоострого. В момент, когда какое-либо существо испытывало радость, состояние всех остальных существ тоже
Очевидно, гуманоидный робот нес в себе повадки одинокого хищника.
Рику нравилось думать об андроидах именно таким образом: это делало его работу сносной. Занимаясь отстрелом — то есть усыпляя анди, — он не нарушал закона жизни, привнесенного Мерсером.
«Ты станешь убивать только Убийц», — сказал им Мерсер в тот год, когда эмпатоскопы впервые появились на Земле. И в мерсеризме, по мере того как зачатки учения перерастали в полновесную теологическую систему, понятие «Убийцы» незаметно стало преобладать. В мерсеризме абсолютное зло цеплялось за изношенный плащ ковыляющего и взбирающегося старика, но всегда оставалось неясно, кем или чем вызвано его появление. Мерсерит ощущал зло без понимания его происхождения. Говоря другими словами, мерсерит мог определить присутствие настоящего Убийцы, когда бы он ни появился. Для Рика Декарда сбежавший гуманоидный робот, наделенный интеллектом, превосходящим интеллект многих людей, но посмевший убить хозяина, не имеющий склонности ухаживать за животными, не обладающий способностью к эмпатии, к радости за успех иной формы жизни или к боли за неудачи, — этот анди для него представлял Убийцу.
Вспомнив о животных, Рик мысленно вернулся к страусу, которого видел в витрине зоомагазина. Он на время отодвинул от себя спецификацию «Нексус-6», взял щепотку нюхательного табака «Мисс Сиддон № 3 и № 4» и задумался. Потом внимательно посмотрел на часы, прикинул, что в его распоряжении еще есть несколько свободных минут, поднял трубку настольного видеофона и обратился к Энн Марстен:
— Соедините меня с магазином «Счастливый Пес» на Саттер-стрит.
— Да, сэр, — ответила мисс Марстен и открыла телефонную книгу.
«Не могут же они в самом деле просить такую сумму за страуса, — сказал себе Рик. — Они просто хотят заставить покупателя поторговаться, как поступали в старые времена владельцы автосалонов».
— Зоомагазин «Счастливый Пес», — представился мужской голос, и на экране появилось счастливое лицо с точно дозированной улыбкой. За его спиной слышались возня и крики животных.
— Страус, который помещен у вас в витрине, — сказал Рик, вертя в руке керамическую пепельницу, — какой вы хотите за него первый взнос наличными?
— Давайте прикинем, — ответил продавец зоомагазина и потянулся за ручкой и листком бумаги, — примерно треть от суммы. — Он что-то записал на листке. — Сэр, позвольте спросить, не собираетесь ли вы предложить нам что-нибудь в счет новой покупки?
— Я не думал об этом, — настороженно ответил Рик.
— Тогда мы можем заключить на страуса тридцатимесячный контракт, — пояснил продавец. — С очень, очень низкими комиссионными, скажем, шесть процентов в месяц. В итоге ваша ежемесячная выплата
— Вам следует снизить цену, которую вы просите за него, — возразил Рик. — Скиньте пару тысяч, и я не стану ничего вносить взамен. Я куплю его за наличные деньги.
«Дейв Холден, — отметил про себя Рик, — выбыл из игры. Что может означать массу выгод для меня.., в зависимости от того, как много заданий мне подкинут в этом месяце».
— Сэр, — вежливо объяснил продавец зоомагазина, — цену, которую мы просим за… Она и так на тысячу долларов ниже каталожной, можете заглянуть в свой «Сидни», я подожду. Я говорю это потому, что хочу, чтобы вы сами убедились, сэр, что наша цена вполне разумна.
«Боже, — подумал Рик, — ну почему они так крепко стоят на своем?» И все же, проклиная всех и вся, он достал из кармана пальто потрепанный экземпляр каталога «Сидни», пролистнул до подзаголовка «Страус», взятого в кавычки, и — самцы-самки, молодые-старые, больные-здоровые, новые-подержанные — изучил цены.
— Новый, мужского пола, то есть самец, молодой, в отличном состоянии, то есть здоровый, — проинформировал продавец. — Тридцать тысяч долларов. — Его каталог «Сидни» был раскрыт на той же странице. — Как я уже сказал, наша цена на тысячу долларов ниже каталожной. Ваш первый взнос наличными…
— Я все обдумаю, — быстро произнес Рик, — и перезвоню вам. — Он собрался было отключить видеофон, но продавец решительно спросил:
— Как вас зовут, сэр?
— Фрэнк Мерривелл, — ответил Рик.
— И, будьте любезны, ваш адрес, мистер Мерривелл? Ну.., на тот случай, если не застанете меня на месте, когда решите позвонить.
Рик отчеканил выдуманный адрес и отключился, положив трубку на рычаг. «Ну и цена!.. — вздохнул он. — Тем не менее находятся люди, которые покупают; да, но для этого надо иметь кучу денег».
Он снова поднял трубку и строго произнес:
— Соедините меня с городской линией, мисс Марстен, и не подслушивайте, беседа сугубо конфиденциальна. — Рик внимательно посмотрел на секретаршу.
— Да, сэр, — холодно ответила мисс Марстен. — Можете набирать номер, — и отключилась от сети, оставив его наедине с городской линией.
Рик по памяти набрал номер магазина, продававшего поддельных животных, — того, в котором он приобрел свою эрзац-овцу. На небольшом видеоэкране появился мужчина, одетый как настоящий ветеринар.
— Доктор Макри, — представился он.
— Рик Декард. Скажите, сколько стоит электрический страус?
— Думаю, вам мы сможем устроить его дешевле, чем за восемьсот долларов. Как скоро вы хотите его получить? Мы можем быстро собрать его для вас. На страусов поступает совсем немного заказов.
— Этот вопрос мы обговорим чуть позже, — перебил Рик, взглянув на часы, которые показывали ровно девять тридцать. — До свидания, доктор.
Он поспешно отключился, поднялся и вскоре уже стоял перед дверью кабинета инспектора Брайанта. Войдя, он кивнул секретарю-машинистке — молодой, привлекательной, с длинной, почти до талии, косой, заплетенной лентой, — которая регистрировала посетителей и стенографировала; затем торопливо прошмыгнул мимо старшего секретаря, вернее секретарши, — древнего монстра, вылезшего из болот юрского периода, — холодной и скользкой, как архаичный призрак, открывающий двери в Загробный Мир. Женщины промолчали, он также не произнес ни слова.