Бегущий всегда одинок
Шрифт:
– Стойте! – зашипел. – Я сам скажу. Потом.
– Почему это – потом? Выловить тех, кто проник в кабинет правителя, задача Синьки. Действовать надо немедленно!
Продолжая держать полковника за руку Медиус забормотал:
– Подождите, подождите… дайте подумать… не будем пороть горячку, Густав…
– Да почему?! – искренне опешил вояка.
– Синька отвечает за охрану. Без его разрешения к кабинету близко никто не мог подойти… – Округлив глаза, астролог выпучился на полковника: – Что если Синька заговорщик…
– Не сходите с ума, Медиус! – шикнул Густав. – Майор с тавро-печатью не может стать предателем!
На секунду прикусив губу, астролог внес поправку:
– Майор или секретарь. Они оба имеют здесь влияние, могли кого-то пропустить… Если Синька знал, что правитель умер, то печать уже не имеет над ним власти… Так, – голос и взор придворного обрели решительность и твердость, – мы выходим к ним, говорим, что ничего не получилось. Вы, Густав, уезжаете.
– Зачем?! Во Дворце – заговор!
– Вы – уезжаете, – приказным тоном повторил представитель Верховных Магов. – Мне нужно время, чтобы разобраться и доложить о преступлении. Но для этого, полковник, нам обоим необходимо выйти из покоев государя. Живыми, как вы понимаете.
– Вы все-таки сошли с ума…
– Пускай. Пускай я говорю, как сумасшедший. Но лучше быть живым безумцем, чем мертвым умником. Вы понимаете меня, полковник? – Медиус испытывающе поглядел на Густава, но не дождался, чтобы тот хоть как-то выразил согласие. – Считайте это приказом, полковник.
Шип разозленно фыркнул:
– Вы не имеете права отдавать мне приказания.
– Как только я сообщу о преступлении, Дворец окажется на осадном положении, полковник. А вы здесь – приглашенный. Гость. Или мне напомнить о вашем поражении в правах?
Лицо астролога находилось вплотную к Шипу. Полковник с трудом подавил желание яростно зашипеть в раскрасневшуюся крючконосую рожу. Он понимал, что по большому счету звездочет совершенно прав. Как только астролог доложит о проникновение в покои государя, поднимется переполох, все выходы перекроют, начнется тотальная проверка всех, кто находился во Дворце на тот момент…
И есть еще один немаловажный факт: дворцовая субординация штука архисложная. Верховный астролог здесь – величина. Случись чего, всех собак повесят на временно отринутого орденом телохранителя.
«Выслужиться хочет, – разглядывая перекосившееся лицо Медиуса, предположил гвардеец. – Собрался первым доложить о раскрытии заговора, получить себе все лавры… А если что-то пойдет в разрез с его надеждами, меня всегда найдут и голову намылят. Или веревку для шеи».
А ну его, подумал Шип. Не позволил брезгливости выплеснуться на лицо и коротко кивнул:
– Хорошо. Разбирайтесь тут сами, я уезжаю.
Прежде чем развернуться полковник поглядел на стену, где только что сияли голубые личики, и увидел, что звезда – исчезла. Пропала
…Из-за полукруглого поворота стены Медиус вышел первым. Раскидывая ногами полы балахона и притворяясь разраженным, астролог прошел до стола, где сидели Синька и Велух. Хмуро глянул на примостившегося поодаль Саула. Остановился на мгновение и разочарованно бросил:
– Ничего не получилось, звезда мне подчинилась. Увы. Велух, – астролог строго поглядел на секретаря, – выпишите полковнику пропуск, он больше здесь не нужен.
Не дожидаясь ответа канцеляриста Медиус стремительно пошагал к двери. Приложился к ней тыльной стороной запястья с печатным символом, позволявшим главному астрологу свободно ходить по резиденции, и скрылся за порогом.
Велух взял перо, обмакнул его в чернильницу, собираясь выписать Густаву бланк разового пропуска, но задержал руку навесу и внимательно поглядел на кислого полковника.
– У вас ничего не получилось? – в привычной вкрадчивой манере поинтересовался секретарь. – Чего же так?.. Вина ваша или… наш великий грамотей чего-то не сумел и обмишурился?
– Оба постарались, – уклончиво ответил Шип.
– Может быть, полковник, вы все же почитаете договор о найме в личную охрану правителя? Условия, я вас уверяю, превосходные. Через восемь дней у вас заканчивается срок поражения, и есть возможность вернуться во Дворец в прежнем звании, но уже в привилегированный полк…
«Похоже, они здесь все уверены, что служба во Дворце – венец мечтаний!» – чуть разозлился Густав, но вслух сказал:
– Спасибо, у меня уже есть планы, я откажусь.
Шип взглядом напомнил секретарю о мокнущем в чернильнице пере. Велух быстро заполнил бланк, помахал им, дабы просохли чернила, и протянул бумажку полковнику.
– Очень жаль, Густав. Подумаете. Как вы уже видели, у нас есть недостаток в людях вашей квалификации.
Канцелярист говорил так важно, словно это от него зависело – принять Густава Шипа на службу в личную гвардию правителя или пинком под зад за дверь отправить. Пантелеймон тут типа ничего и не решает.
«А ведь и не решает уже, – опечалился полковник. – Светлая память правителю Пантелеймону… Хороший был мужик. Справедливый, скромный, труженик».
Печаль на лице Густава секретарь адресовал досаде неудачи. И поддержал полковника словами:
– С каждым случается, господин Шип. Роспись на этих стенах недавно обновили… Работали лучшие маги… Всего хорошего, многоуважаемый Шип. Саул. Проводи полковника.
Слуга-канцелярист с готовностью подскочил и засеменил к двери. Вышел в коридор, но Густав задержался.