Бех
Шрифт:
– Тогда можно посещение библиотеки, испытание знаниями начать с меня. Чувствую себя сейчас, как перед прыжком с парашютом.
– Вперед, мой юный друг, идем навстречу к удовлетворению твоего природного любопытства.
Мы вошли в знакомый мне, по первому посещению, тоннель. Мы шли по направлению к нарастающему гулу, как к какому-то улью или стадиону с болельщиками. По ходу движения, к нам, поздоровавшись, присоединился знакомый мне птица-секретарь, с саблей на боку. Перед массивной дверью с множеством замков и рун, мы остановились. Секретарь молча подозвал меня движением рук, лап, или крыльев, что там у него было, развернул меня
– Постарайся думать о том, что хочешь узнать. Не отвлекайся, не удивляйся, терпи боль, если появится. Не спорь и не бойся. В центре зала кресло, садишься и закрываешь глаза. Если будет совсем невыносимо, под правой рукой на перилах есть рычаг, потянешь его на себя, и все прекратится. Когда твое любопытство будет удовлетворено, потянешь рычаг слева. И запомни, не более трех запросов за один раз. Ты меня понял?
Я кивнул. Дверь толщиной с пол-метра медленно стала отворяться, после каких-то хитрых манипуляций секретаря. Взору стал открываться огромный, как Колизей, круглый зал с бесчисленным количеством отверстий и нор. Как я понял, одним из таких отверстий и была наша дверь. Я прошел во внутрь, и дверь за мной стала медленно закрываться. Приблизился к сооружению, напоминающему трон на возвышении, расположенном так, чтобы находиться в самом центре этого огромного круглого улья. Мне пришлось преодолеть довольно крутой подъем по крутым ступеням. Кресло-трон было сделано из полностью черного матового камня, твердое и холодное. Гул нарастал. Из множества черных нор стали, то тут, то там появляться и обратно исчезать цветные полупрозрачные сущности. Были черные и белые, красные и зеленые, пятнистые и полосатые. Сначала они вылетали, и прятались, потом стали подлетать все ближе, и их становилось все больше и больше, пока их не стало бесчисленное количество.
Я закрыл глаза и мысленно произнес: 'Империя Тарк'.
Секунду ничего не происходило, а затем в голове произошел взрыв, и бесконечное кино, со страшной скоростью, стало крутится в моей голове, и это казалось каким-то нескончаемым. Треск, крики, лязг металла, музыка, молитвы, все смешалось в одну какофонию. Через несколько секунд все прекратилось. Остался лишь нескончаемый гул непонятных звуков. Сквозь эти звуки, скрежет и вопли басовито прорвалось:
– ХРАНИТЕЛЬ?!
И как эхо, разными голосами:
– Хранитель?! Хранитель?! Свобода?!
– Хранитель?! Свобода?! Свобода! Свобода!
И тут началось страшное, кресло стало трясти, гул нарастал, даже кожаные накладки не сдерживали всей мощи звуков, и скрежета. В голову пыталось влезть сразу стадо иперий Тарк! Я потянулся к рычагу, но мне не дали. Я потянулся из всех сил, но на меня навалились еще больше. И я мысленно моргнул!
Сразу все стихло. Слава Богу, все прекратилось! Я наблюдал из куба, как немыслимое количество цветных сущностей, со скоростью метеоров, огромным клубком атаковали уже пустое каменное кресло.
Что это было? Что я сделал не так? Информационные сущности, понемногу стали затихать, и успокаиваться. Я открыл грань куба за дверь библиотеки, где судорожно, но безрезультатно птица-секретарь пытался открыть дверь. Я не стал, долго за этим наблюдать, вышел к друзьям. Все до этого, напряженные и растерянные, гулко выдохнули.
– Тарлин, ты нас встревожил.
– Илья, да почему все время с тобой что-нибудь да происходит?! Что там с тобой теперь приключилось?
– Мой отец еще в детстве, мне говорил, а ему говорил так дед - Где раскиндяй, там и несчастье!
Я кратко пересказал, Слане и Тору, что случилось. Тор почесал затылок, произнес:
– Моя промашка, но и хранителей у нас еще не было. Откуда знать, что инфоны так напрягутся, получив в качестве носителя тебя, Хранителя.
– Так, это что, теперь такой инфон сидит в моей голове?
– Нет, за пределами библиотеки инфоны растворяются в пространстве, как мысли, или фантазии, или описание. Библиотека - это магические ясли инфонов. В библиотеке, в каждое гнездо вкладывается инфокристал. В гнезде из кристалла рождается инфон, который в твоей памяти оставляет копию запрашиваемой информации.
Ты получил хоть что-то запрашиваемое?
– Я многое узнал о империи Тарк. И все!
Надеюсь, со Сланой такого не произойдет.
– Да я туда просто не пойду. Я тут за дверью столько страхов натерпелась, когда вся библиотека стала ходуном ходить.
– Э нет, старушка, ты - ученица мудрости, а не трусости, испытания всем! У тебя есть кубик, мудрой тебе быть!
– Вот, злорадная ты сволочь! Да это ты моргнул и все, а мне, то руку оторвет, то стрела в груди! А сто ударов сердца, это почти минута мучений!
Конечно, я пойду, но не сейчас, и не сегодня. Тут стресс надо чем-то заесть!
– Любезный Тор! Не осталось ли у вас немного оладушек с этими вкусными ягодками?
Тор хохотал, наблюдая нашу перепалку.
– Конечно, милая Слана, я сейчас же приготовлю вам еще оладушек. А Тарлин, или как тебя звала Слана этим странным именем, кажется Илья? Не мог бы ты пригласить, Эуи к нам на оладушки?
– Нет проблем, я научился быстро восполнять энергию магии, с помощью нашей прекрасной бабушки Сланы. Нет, прости, этой юной красотки, императрицы Ирийской! Второй такой, испепеляющий взгляд я не вынесу!
– Балабол ты Тарлинский, раскиндяй дедовский! Иди уже!
– Так ведь Эуи теперь с невестой и сыном?
– Сын пока подождет своей очереди, а невеста пускай будет, у него их правда несколько сотен, - пробасил Тор.
Я аккуратно открыл портал, не хочется оказаться в роли подглядывающего за интимной жизнью молодых влюбленных.
Наш плейбой, по пояс голый качок, с инструментами на поясе (напоминает этакий интимный ремонт на дому), лазает по каменному цветку, что-то колотит молотком, иногда взмахивая огромными крыльями для удержания равновесия. Зимы видно не было, а Тэуил распластался огромной тушей, на половину в озере, на половину в цветах, тихо дремал, но при моем появлении, повел носом, и пророкотал на всю огромную пещеру:
– Хранитель, друг!
Я вышел на площадку перед каменным цветком, над которым трудился Эуи. Крылатая статуя Давида, в фартуке с молотком в руках, грациозно слетела ко мне, обнимая меня руками и огромными крыльями, приговаривая,
– Тарлинн, дружище! Как я рад тебе! Мы тут без тебя заскучали. Зима беременная, ищет какие-то особые фрукты, сейчас прилетит, после того как сынок прогремел тут своим голоском. А вот и она.
Зима, порхая бело-розовыми крыльями, в беленьком свободном сарафанчике, с розовыми щечками, с сеточкой фруктов, была чудо, как хороша и уморительно смешная.