Бек: политический роман
Шрифт:
«Камень сам найдет твою половину!» – вспомнились ему вещие слова старой женщины, и молодой человек невесело усмехнулся: знала бы бабуля, где его носит, так, может, и не говорила бы так!
В кожаном заплечном мешке у него лежал незамысловатый набор путника: несколько лепешек да более похожий на грелку сосуд с водой. Ни дать ни взять – одинокий странник!
А еще в отдельном потайном кармане баула, в плотном картонном контейнере, лежал документ на имя персидского подданного, представителя известного в Иране аристократического рода – Каджари. (Нетрудно догадаться,
«Эх, знала бы она о моих проделках!» – в очередной раз с любовью в сердце вспомнил ее Виктор, чувствуя незримое присутствие старой женщины.
Впрочем, теперь он не Виктор, а Азат Каджари, правоверный мусульманин, гражданин Персии, дважды посетивший с хаджем святыню всех мусульман Мекку. Сейчас же он направляется в Сирию, путешествуя в поисках «духовного возрастания».
Эта версия разрабатывалась в ходе кропотливого обсуждения всех вариантов внедрения с руководством Разведупра Туркестанского округа. Тогда Виктор и настоял на том, чтобы была зафиксирована его принадлежность к роду Каджари, о котором он многое знал из рассказов своей бабушки.
Начальники переглянулись и… согласились с доводами их агента. Ведь чем достовернее – тем крепче версия! К тому же прошло слишком много лет, чтобы поверить в практическую возможность встречи агента и его бывших «родственников» на территории Персии. Такая возможность рассматривалась только теоретически.
Проехав еще немного, путешественники увидали слева от очередного спуска с крутой тропы небольшой оазис, в котором толпились одноэтажные строения под тростниковыми крышами.
Путники спешились.
– Это Сирия, уважаемый! – произнес молчавший всю дорогу Анвер. – Дальше тебе лучше пойти пешком.
– Да, конечно! – согласился Азат, протягивая проводнику денежную купюру в сто сирийских лир в качестве платы за услуги. – Спасибо тебе, друг!
– Щукран, эфенди! [6] – с почтением поблагодарил турок.
Некоторое время он еще покопался с животными, привязывая их друг к другу, – так было легче возвращаться. Когда же, закончив приготовления, проводник обернулся, то увидел идущего в сторону селения одинокого странника с заплечным мешком и посохом в правой руке.
6
Спасибо, господин! (Араб.).
«Да благословит тебя Аллах!» – мысленно пожелал путнику Анвер.
– Мой господин, пришел человек, за которого просили наши люди в Турции! – Говоривший застыл в почтенном поклоне перед сидевшим у проточного водоема колоритным седовласым мужчиной лет пятидесяти.
У ног господина, опущенных в прохладную проточную воду, текущую из горного ручья, суетились разноцветные пестрые рыбки, приятно покусывая за кожу и расслабляя уставшие за день конечности.
Шейх Абдул Разак бен-Валид, повелитель и духовный наставник всех суннитских племен, населявших Халебский вилайет, отдыхал в своем доме после возвращения из поездки
Он сидел у фонтана на кафельном полу в одной белой сорочке и в тишине, которую нарушала лишь мирно булькавшая вода, размышлял о результатах состоявшихся встреч. Его волевой подбородок кольцом охватывала пышная седая борода, которую он временами поглаживал, находясь в глубокой задумчивости.
Будучи крупным держателем маликяна – земель, на которых проживала чуть ли не треть всего населения Сирии, Абдул Разак, представитель влиятельнейшего в стране клана, был широко известен в политических и религиозных кругах.
Обладая неограниченной властью над своим народом, шейх тем не менее слыл человеком разумным и справедливым. Он был внимательным к чужому мнению и, если оно оказывалось убедительным, готов был его принять. Но только не в вопросах веры, где он строго придерживался традиционного ислама суннитской уммы (общины) и беспощадно боролся с любыми проявлениями ставшего модным в последнее время суфизма (мистики).
«Все, только чуть возвысятся, начинают выдавать себя за наби [7] ! – мысленно беседуя сам с собой, ворчал всемогущий шейх. – А в голове лишь одно – власть и деньги!»
7
Пророк (Араб.).
Абдул Разак внимательно следил за расстановкой улемов в своем вилайете, вполне справедливо считая их основной причиной возникновения разного рода новомодных вольнодумных течений в религии, способных привести к расколу общины правоверных. И в борьбе с подобными проявлениями он был непреклонен.
Слуга тихонько кашлянул, осторожно напоминая о своем присутствии.
– Он пришел из Турции? – наконец после долгой паузы поинтересовался хозяин, неторопливо поворачивая величественную голову в сторону двери.
– Да, мой господин.
– Чего же он хочет?
– Учиться на муллу!
– Отчего же он не окончил медресе в Турции? Разве турецкий султан не халиф всех правоверных?! Да благословит его Аллах! – делано удивился шейх.
На самом же деле он давно уже помышлял о духовной независимости сирийской мусульманской общины от слабеющего османского владычества.
– Правоверный не турок. Он – подданный Персии, представитель весьма древнего аристократического рода. К тому же довольно образованный молодой человек, бывал в Мекке.
– Вот как?! – Шейх поглядел на своего дворецкого заинтересованно. – Ну, пусть заходит!
– Здравствуй, мой господин! – смиренно приветствовал хозяина дома вошедший юноша.
Он стоял у двери с дорожной сумкой и посохом, но с неописуемым достоинством, выдававшим в нем человека из высшего общества. Взгляд его ясных глаз светился разумом книжного, образованного человека. Все это не ускользнуло от проницательного, умного шейха, глядевшего на незнакомца изучающе.
«Интересно, кто ж ты на самом деле?» – подумал Абдул Разак, а вслух произнес: