Белая чума
Шрифт:
Когда Кети прижимала к своей груди Джиллу, к ней возвращалось спокойствие. Сыворотку изготовили вовремя. И теперь каждый мог ее получить: она распространялась по всему миру, как цунами.
Дверь позади Кети открылась, и она узнала Стивена по осторожным движениям. Он не любил зеркала, но принимал его как необходимость. Стивен видел длинные очереди мужчин, жадные глаза, неотрывно смотрящие на мать и дитя. Он возражал против продления времени просмотра, но Кети не была уверена, что он поступал правильно.
Во всем мире соотношение мужчин и женщин, по слухам, равнялось десять тысяч на одну или даже больше. Здесь в Англии, конечно, соотношение было худшим, хотя все еще находили женщин, спасенных влиятельными лицами, и им были сделаны инъекции. Новое здание было выстроено в Элдершоте, где женщины были надежно защищены. Кети было интересно, что они чувствуют по отношению к ней, первой из спасенных. Женщина в камере. Она знала, что их хотели переправить в Ирландию, но посчитали, что там все еще небезопасно. Вооруженные Пляжные Мальчики пока еще разгуливали на свободе. Слухи о женщинах, выживших в Ирландии, доходили до Кети, но рассказы об их бедствиях переполняли ее ужасом.
Страдания! Казалось, вся Ирландия их терпит.
«Мне повезло».
Кети почувствовала могущество своего положения. Она стала символом в мире, с нетерпением ждущем сообщений из Кангши и из Хаддерсфилда. Несмотря на обучение по уходу за ребенком, она считала, что некоторые вещи были сказаны просто для того, чтобы ее удивить. Разве было возможно, что они вместе с Джиллой проживут пять тысяч лет или больше? Говорил и также, что концепция в отношении мужского и женского пола ребенка теперь рассматривается на предмет поддержания количества рождающихся девочек на «очень высоком уровне», пока не будет восстановлено равновесие.
Кети подумала, что срок жизни в пять тысяч лет трудно себе представить. Пять тысячелетий. Что она будет делать все это время? Нужно же заниматься еще чем-то, кроме воспроизводства детей, хотя и понятно, что именно этим придется заниматься в течение многих лет. Обязанность! Священник произнес это слово, как мужчина… законное решение, приговор. От этого никуда не убежишь. Она должна рожать как можно больше девочек.
Однако была и некоторая компенсация. Кети находила свое положение как женщины скорее привлекательным, чувствуя, что нужно пользоваться им, пока это возможно. В свете новой генетической науки это не будет длиться долго. Но пока это продолжалось и казалось очень волнующим. Мужчины за ней ухаживали! Это было единственным верным словом, чтобы описать их поведение – ухаживание. Не флирт и не примитивные попытки соблазнения. Мужчины в самом деле были серьезными, и это бесило Стивена.
Кети видела в зеркале, как Стивен сел на стул у небольшого окошка позади нее, откуда открывался вид на дворик Хаддерсфилда. То, как он здесь сидел и читал книгу, будто бы говорило всем проходящим мимо алчным мужчинам: «Это мое!»
Ей нравилось такое положение вещей. Кети чувствовала, как любовь к Стивену теплой волной разливалась по ее телу. В ограниченном пространстве барокамеры связь между ними приобрела огромную силу. Теперь она знала о Стивене все, его сильные и слабые стороны в мельчайших деталях.
«Он спас мне жизнь».
Каждое чмокающее движение ребенка, высасывающего из ее груди живительное молоко, усиливало теплые волны любви, которую она чувствовала к Стивену. У нее замирало сердце, и где-то глубоко внутри Кети ощущала приятное волнение.
Ухаживающие мужчины были, конечно, интересны. Особенно этот русский, Лепиков. Очаровательный мужчина, причем от его шарма веет стариной. Каким он казался ей забавным, когда его густые черные брови поднимались, а глаза расширялись, глядя на нее. Бедняжка. Вся его семья умерла где-то в Советском Союзе. Ей было грустно думать об этом. Как ей хотелось прижать его голову к своей груди и успокоить! Стивен, однако, этого бы никогда не позволил.
Наполнив свой желудок, девочка отвернулась от груди Кети и уснула. На ее губах застыл маленький пузырек молока. Кети улыбнулась девочке, давая ей возможность порезвиться самостоятельно. Джилла была забавной, наблюдать за ней было сплошным удовольствием. Миниатюрное личико с невинным выражением спокойствия, и эта маленькая ямочка на левой щеке. Прямо-таки ангелочек, просто чудо.
Кети мельком взглянула на часы. Десять минут одиннадцатого. Она поднесла часы к левому уху. Даже после всех этих передряг они до сих пор шли правильно. С грустью Кети подумала о том, что эти часы подарила ей мать, когда она поступила на курсы по уходу за детьми. «Ах, мамочка, я бы хотела, чтобы ты увидела свою внучку. Твою собственную кровь и плоть, живую и невредимую».
Пожалуй, это к лучшему, что мама может только сверху, с небес, смотреть на все это. Женщине, чтобы выжить, приходится платить жуткую цену. Вторые мужья… или даже несколько мужей. Кети даже задрожала в предчувствии того, что ей могут предложить. И как странно, что священники противоречат друг другу. Она боялась обсуждать эту проблему со Стивеном, потому что знала, какая последует реакция. Маленькая стальная камера с грохочущим компрессором создала единство между ними. Ей даже казалось, что Стивен может читать ее мысли.
– Здесь священник, – сказал Стивен.
По его тону Кети догадалась, что это был Каванах, а не отец Майкл. Стивен любил отца Майкла и не переносил второго священника. Благодаря отцу Майклу, они поженились в Ирландии, но он был таким скучным, и на лице его никогда не появлялось улыбки. Напротив, отец Каванах был веселым и вселяющим уверенность человеком. Он говорил о счастливом Боге, делающим только приятное своей пастве. Отец Майкл был суровым и угрожающим. Он любил поговорить на философские темы со Стивеном. Иногда они оба становились невыносимы.
Отец Каванах придвинул стул и уселся напротив Кети, почти касаясь ее коленями.
– Как мы сегодня себя чувствуем? – спросил он голосом, похожим на гудение. – Джилла выглядит, как солнечный денек, наполненный весенними цветами.
Кети видела в зеркало, как презрительно ухмыльнулся Стивен этим словам. Она знала, о чем он думает. Каванах выглядел абсурдно со своими ирландскими фразами, произносимыми с диким английским акцентом.
Священник наклонился и ущипнул Джиллу за пальчик на ноге. Девочка нахмурилась, но продолжала спать с невинным выражением, когда он убрал руку.