Белая кобра
Шрифт:
Водитель заколебался, завертел головой по сторонам, майор понял, что он собирается выскочить на ходу из машины.
— Не дури! — пригрозил Юлдашев. — Смотри, что с тобой будет.
И выстрелил в голову санитару. Тот дернулся и обмяк. Медсестра вскрикнула и попыталась ударить майора, но он безжалостно ударил её локтем в лицо, попав в нос. Медсестра залилась кровью, а перепуганный водитель заторопился со словами:
— Все сделаю, шеф, я все понял. Возил братков одному, знаю, кто тебе нужен. Будь
— Здесь я командую, — оборвал его майор. — Ты мне указывать не будешь. Верти баранку да помалкивай. Это твои гарантии.
Водитель послушно закивал головой.
— Понял, командир, все понял, — испуганно бормотал он, не сводя глаз с пистолета.
— А если понял, тогда не на меня смотри, а на дорогу, мне только в аварию не хватало попасть! — разозлился майор. — И давай скорее, у меня кровь не казенная, собственная, мне её вот так вот запросто терять не хочется. Врубай сирену, что ты пешком идешь?!
Водитель врубил сирену, от его машины шарахнулись послушно в сторону, как воробьи от вороны, стайки юрких легковушек. Постовые по дороге заранее давали зеленый на трассе, слыша вой сирены.
Майор сидел, качаясь, сосредоточившись на том, чтобы не потерять сознание. Медсестре он приказал сесть на пол, и она сидела возле убитого санитара, всхлипывая и размазывая по лицу кулачком слезы и кровь. Юлдашев смотрел на неё равнодушным взглядом.
Неожиданно водитель выключил сирену. Майор привстал, забеспокоившись.
— Что случилось? Почему скорость снизил? Почему сирену вырубил?
— Мы же не в больницу едем, — огрызнулся водитель. — Нужно тихо подъехать. Арташес хирург, если у его дома «скорая» стоять будет, никто не удивится, но если мы въедем во двор с сиреной, то на нас сбегутся смотреть со всех домов.
— Ну, ну, — проворчал Юлдашев. — Давай, въезжай, посмотрим, куда мы приехали. Учти, если что не так, она первая, ты следом. Понял?
— Да понял я все, командир…
— У меня таких подчиненных нет, — оборвал его Юлдашев.
Водитель замолчал и вскоре въехал во двор, где подогнал машину прямо к подъезду. Юлдашев осмотрелся, потом велел медсестре:
— Вытри физиономию, сотри кровь. Выйдешь со мной. Дернешься ты — умрет он, дернется он — умрешь ты. Всем все понятно? Чтобы без фокусов. Веди.
Медсестра трясущимися руками кое-как привела себя в порядок, водитель вышел из машины, сразу же за ним вышел майор, вытащив за руку медсестру.
— Запри машину и веди нас, — приказал майор. — Посмотрим, что за Арташес.
Арташес оказался высоким, худым, носатым кавказцем, совсем не похожим на хирурга. Скорее он напоминал торговца южными плодами на рынке. Он ничего не стал спрашивать, быстро обежал взглядом всю ввалившуюся к нему компанию и сразу же огорошил майора, спросив угрюмо в упор:
— Ты дэнги принес?
— Какие деньги? — не понял майор.
— Прэдупрэждаю! — воздел палец вверх Арташес. — Я благотворительностью нэ занимаюсь. Дэнэг нэт, лэчений нэт.
— Я заплачу, — согласно кивнул Юлдашев, и вкрадчиво спросил. — Девять грамм свинца хватит?
— Ты что, больной? — на чистом русском языке спросил Арташес.
— Нет, — разозлился майор. — Я здоровый. А к тебе приехал познакомиться. Ты что, совсем дурак?
— Если бы я был дурак, — хмуро отозвался Арташес, — я бы делал операции на дому бесплатно. Но я не дурак…
— Послушай, у меня не то состояние, чтобы философствовать и торговаться, — оборвал его Юлдашев. — У тебя есть комната, которая запирается снаружи, и в которой нет окон?
— Есть, — удивился Арташес.
— Показывай, — распорядился странный гость.
Когда хозяин показал ему темный чуланчик, Юлдашев приказал зайти туда водителю и медсестре, связал их и запер снаружи.
— А у тебя есть комната, в которой нет окон, и которая запирается изнутри? — спросил он хозяина.
— Есть, — совсем растерялся Арташес.
— Веди. Там будем делать операцию.
— Но ведь там…
— Замолчи, твой лимит выступлений использован. Будешь делать то, что я скажу. Оперируешь в той комнате, где нет окон, я могу потерять сознание, так что мне будет спокойней, если мы с тобой будем заперты.
— Но я могу…
— Ты ничего не можешь, ты ничего не сделаешь со мной. Ты — трус. Пошли.
Хирург, окончательно растерянный, пошел впереди майора.
Операцию Юлдашев приказал делать, не усыпляя его.
— Будет дикая боль! — возмутился Арташес. — Ты не выдержишь! Простая заморозка не поможет.
— Делай, что я говорю, — распорядился майор. — Это моя боль. Будем считать, что я — мазохист. Давай, доставь мне удовольствие.
И к великому удивлению хирурга майор вытерпел все время, что тот чистил ему глазную впадину, хотя боль была действительно дикой. Один раз, на совсем короткий промежуток, он впал в беспамятство, остальное время сидел с широко открытым глазам, зрачок которого буквально вопил о безумной боли.
Закончив с глазной впадиной, наложив швы, Арташес наложил швы ещё на три рваные раны: на плече, на груди и на бедре. Когда он закончил, Юлдашев спросил, с трудом расцепив зубы:
— У тебя коньяк есть?
— Есть, — кивнул измученный непривычной операцией Арташес.
— Давай, неси. Стакан.
Майор выпил стакан коньяка, выцедив его сквозь зубы до дна, поставил стакан на стол и пошел к выходу. Возле двери он обернулся, и сказал, протянув руку:
— Совсем забыл! Ключи.
— Какие ключи?!