Белая мгла
Шрифт:
– Приятно знать, что не все журналисты такие, как Карл Осборн.
– Он пригласил меня отужинать с ним. – Тони сама удивилась, зачем она ему это сказала.
Стэнли это поразило.
– Ha la faccia peggio del culo! – сказал он. – Ну и нервы у этого человека!
Она рассмеялась. Ведь он сказал: «Рожа у него не лучше задницы», – по всей вероятности, это было одним из выражений Марты.
– Он мужчина привлекательный, – сказала Тони.
– Но на самом-то деле вы так не думаете, верно?
– Во всяком случае, он красивый. – И Тони поняла, что пытается вызвать у него ревность. «Не играй в такие игры», – сказала она себе.
Стэнли спросил:
– И что же вы ему ответили?
– Я, конечно, дала ему от ворот поворот.
– Я так и думал. – Вид у Стэнли был несколько смущенный, и он добавил: – Это, конечно, не мое дело, но он недостоин вас, ему далеко до вас. – Он снова повернулся к телевизору и переключил на другие новости.
Пару минут они смотрели картинки землетрясения в России, на которых были показаны жертвы и команды спасателей. Тони подумала, что глупо было говорить Стэнли про Осборна, но ей приятна была его реакция.
За землетрясением последовал рассказ про Майкла Росса, и снова в спокойном, фактологическом тоне. Стэнли выключил телевизор.
– Ну, телевидение нас не распяло.
– Газет завтра не будет, так как Рождество, – заметила Тони. – А к четвергу эта новость уже устареет. По-моему, мы выскочили чистенькие, если не произойдет чего-то неожиданного.
– Да. Если потеряем еще одного кролика, окажемся в беде.
– Никаких нарушений правил безопасности в лаборатории больше не будет, – решительно заявила Тони. – Уж я об этом позабочусь.
Стэнли кивнул.
– Должен сказать, вы держались во всей этой истории необычайно хорошо. И я вам очень благодарен.
Тони просияла.
– Мы сказали правду, и они поверили нам, – сказала она.
Они улыбнулись друг другу. Это был момент счастливого единения. Тут зазвонил телефон.
Стэнли перегнулся через стол и взял трубку.
– Оксенфонд, – сказал он. – Да, переключите его, пожалуйста, сюда. Я хочу поговорить с ним. – Он посмотрел на Тони и одними губами произнес: – Махони.
Тони в волнении поднялась. Они со Стэнли были убеждены, что хорошо проконтролировали средства массовой информации, но согласно ли с этим правительство США? Она следила за лицом Стэнли. А он говорил по телефону:
– Еще раз привет, Лари. Вы смотрели новости?.. Я рад, что вы так думаете… Мы избежали истерической реакции, какой вы опасались… Вы знаете моего директора, ответственного за оборудование и безопасность, Антонию Галло, – это она занималась прессой… Хорошая работа, я согласен… Вы абсолютно правы: отныне мы должны очень тщательно следить за безопасностью… Да. Спасибо, что позвонили. До свидания.
Стэнли повесил трубку и улыбнулся Тони.
– Мы – чистенькие. – И от избытка чувств обнял ее и притянул к себе.
Она прижалась лицом к его плечу. Какой этот твидовый пиджак мягкий! Она вдохнула теплый, еле уловимый запах Стэнли и поняла, что давно не была так близка с мужчиной. Она обхватила его руками и крепко обняла, чувствуя, как вжались ее груди в его грудь.
Тони могла бы стоять так долго-долго, но через несколько секунд он мягко высвободился из ее объятий, – казалось, он застеснялся. И словно желая восстановить нормальные отношения, он пожал ей руку.
– Это все ваша заслуга, – сказал он.
Краткий миг физической близости возбудил ее. «О Господи, – подумала она, – я же мокрая. Как такое могло произойти столь быстро?»
Стэнли спросил:
– Хотите посмотреть дом?
– С удовольствием. – Тони было приятно его предложение. Мужчины редко предлагают гостям показать свой дом. Это еще одно проявление близости.
Две комнаты, которые она уже видела, – кухня и кабинет – находились в глубине дома и выходили во двор, окруженный вспомогательными постройками. Стэнли провел Тони в переднюю часть дома и в столовую, откуда открывался вид на море. Эта часть дома, видимо, была пристроена к старой ферме. В углу стоял шкаф с серебряными кубками.
– Теннисные трофеи Марты, – с гордостью объявил Стэнли. – От ее удара мяч улетал словно ракета.
– И насколько она преуспела в теннисе?
– Она должна была выступать на Уимблдонском турнире, но так и не выступила, потому что забеременела Ольгой.
Через холл от столовой находилась гостиная, тоже выходившая окнами на море, тут стояла елка. На полу под елкой лежали подарки. Здесь был еще один портрет Марты во весь рост – на нем была изображена сорокалетняя женщина с уже более оформившейся фигурой и не столь четко обозначенной челюстью. Это была приятная, теплая комната, но в ней не было никого, и Тони поняла, что душой дома была кухня.
План здания был прост: гостиная и столовая в передней части, кухня и кабинет – в задней.
– Наверху особенно нечего смотреть, – сказал Стэнли и тем не менее пошел наверх – Тони последовала за ним. Ей что, показывают ее будущий дом? – спрашивала она себя. Какая глупая мысль, и она быстро отбросила ее. Просто Стэнли старается быть любезным хозяином.
Но ведь он же обнял ее.
В старой части дома, над кабинетом и гостиной, были три маленькие спальни и ванная. В комнатах все еще оставались вещи детей, которые тут выросли. В одной из комнат на стене был плакат Клэша, в углу валялась старая палка для игры в крикет со сломанной ручкой, на полке лежал комплект «Хроник Нарнии». В новой пристройке находилась спальня хозяев с гардеробной и ванной. Двуспальная кровать была застелена, и комнаты были в полном порядке. Тони чувствовала себя одновременно возбужденно и неловко, находясь в спальне Стэнли. На столике у его кровати стояла еще одна фотография Марты, цветная, сделанная, когда ей было уже за пятьдесят. Волосы у нее были седые, как у ведьмы, и лицо похудевшее, по всей вероятности, под влиянием рака, который и убил ее. На фотографии она не выглядела привлекательной. Тони подумала, как же, должно быть, Стэнли любил эту женщину, если хранил даже такое малоприятное воспоминание.
Она не знала, что теперь последует. Сделает ли он шаг к ней на виду у своей жены, которая будет наблюдать за ними с ночного столика, и при том, что внизу находятся его дети? Она чувствовала, что такое поведение не в его стиле. Возможно, он даже думает об этом, но не станет набрасываться на женщину. Он будет считать, что должен поухаживать за ней, как того требует этикет. «Да к черту ужин и кино! – хотелось ей сказать. Схвати меня ради всего святого». Но она молчала, а он, показав Тони мраморную ванную, повел ее вниз.