Белая пешка

Коул Стиви Дж.

– Как думаешь, она подойдет для первой автограф-сессии?

– Ааа?
– он бросает раздраженный взгляд в моём направлении, и я хочу скукожиться под ним.
– Что?

– Уф, просто, как думаешь, она подойдет для первой автограф-сессии?

– Наверно, - он закатывает глаза, прежде чем возвращает свой взгляд обратно на дорогу.

Я хочу наорать на него. Встряхнуть его. Прошлой ночью он любил меня... да, так. Он смотрел на меня так, как будто хотел любить меня. Он трахал меня так, как будто я всё для него. Это был хороший секс, нет, великолепный секс, которого

я заставила его дожидаться. Моё сердце медленно набирает темп до того, как начинает стучать о рёбра, вынуждая меня сжать грудь, поскольку я боюсь, что оно выскочит из моего тела. Однако Джастин даже не взглянул на меня.

Я не смогла уснуть прошлой ночью. Я не могла прекратить смотреть на него. Я хотела запомнить: то, как он дышит, когда он спит, потому что я люблю его... а теперь он ведёт себя так, как будто я обуза для него.

Моя голова идёт кругом, злые маленькие голоса кричат внутри неё. Он сворачивает с автострады, направляясь на Пеарл-стрит, и паника зарождается в глубине моей души. Ещё только несколько минут, и я выйду из его машины. Из его поля зрения…

– Спасибо, что взял меня с собой, малыш, - произношу я.

Он смотрит на меня и улыбается.

– Ага. Я славно провёл время.

И он опять поёт. Автомобиль замедляется и подъезжает к обочине перед моим домом. Он стучит пальцами по рулю, просматривая свой дурацкий телефон. Я хочу взять этот iPhone и швырнуть из окна в сточную канаву, где он больше никогда не увидит дневной свет. Он смеётся, как я понимаю, над чем-то, что кто-то отправил ему по почте, затем он смотрит на меня, наклоняется и целует.

– Увидимся позже, - и багажник отрывается.

Я киваю, открываю дверь, вылезаю, затем беру свою сумку из багажника, и он уезжает. Моя грудь поднимается рывками, живот трясётся, поскольку изображение нас на этой кровати в гостинице засело у меня в голове. Я люблю его. Он должен любить меня. Какого хера, Джастин? Никто другой не подходит тебе так идеально. Я пишу. Я читала Кинга и Паттерсона. Я купила банного Ансельма Адама и такие же полотенца для рук, как у тебя. У нас есть статическое электричество. У нас есть связь. Я другая. Я, БЛДЬ, ДРУГАЯ!

Я иду к главному входу и самостоятельно открываю дверь ключом. Не утруждаю себя лифтом, а просто тащу свой чемодан вверх по грязным лестничным пролётам, слёзы катятся по моим щекам, поскольку я не хочу позволить ему уйти. Я не хочу быть съеденной. Я - не пешка. Я - королева, ублюдочный Джастин! И игра не окончена, пока не падет король.

Я останавливаюсь на последней площадке.

– Я не одна из тех девочек, - произношу я, мой голос эхом отдается на пустой лестничной клетке.
– Нет, - я качаю головой, открываю дверь и направляюсь в свою квартиру, захожу и бросаю свою сумку вниз. Я ненавижу то, что оказываюсь перед необходимостью выбрать именно этот путь, но, по правде говоря, я не знаю другого способа достучаться до его толстого грёбаного черепа. Я просто хочу того, что будет лучшим для нас. Только этого. Просто так будет лучше.

Глава 16

Джастин

«Тяжело» — Linkin Park

Я смотрю через окно

кофейни. Мариса за столом, ноутбук открыт, кофе около неё. Кобейн ворчит, и я смотрю вниз, так как он сидит на тротуаре и чешет за ухом.

— Что мы делаем, ублюдок, а?

Он уставился на меня, пуская слюни, которые капают из его пасти. Он трясёт своей головой, а я опять всматриваюсь через стекло. Она оглядывается вокруг так, как будто ищет меня.

— Ладно, — произношу я, поправляя свой ноутбук под мышкой, прежде чем тяну за поводок Кобейна, — Пойдём.

Я иду вниз по улице, мои мысли путаются. Я знаю, что я — мудак, и это не то, чем я хочу быть… Я просто не знаю, чего хочу. Любовь... Я хочу любви, а кто, чёрт возьми, не хочет? Но это не подходящий момент. Кто-то всегда в итоге окажется дерьмом.

Я прохожу несколько кварталов, позволяя Кобейну останавливаться, чтобы пописать и обнюхать задницу какого-то пуделя, а затем останавливаюсь под наклоненным железным знаком в подворотне «Моби Дик». Я смеюсь, пока прохожу под видавшим виды знаком, вниз по грязному переулку к конкретной лестнице, которая ведёт к проржавевшей металлической двери.

— Не трогай здесь всякое дерьмо, так как ты сделал в прошлый раз, — говорю я Кобейну, пока открываю дверь и вхожу в тускло освещенный бар.

Когда я захожу внутрь — здесь пусто, вот почему я люблю эту поганую дыру. Здесь всегда никого нет. Бутылки ликера покрыты слоем пыли. Я понятия не имею, как это место остается на плаву. Мне нравится думать, что это просто прикрытие для какой-то схемы отмывания денег. Здесь внутри душно и сильно пахнет плесенью. Черные стены протерты к чёртовой матери и покрыты плакатами групп из 70-ых, что пожелтели от старости. Здесь есть пулевые отверстия в стене позади барной стойки, а рядом с ними клочок бумаги, прикреплённый кнопками, на нём написано: «С наилучшими пожеланиями, от Готти». Именно отсюда я и взял схему отмывания денег — из-за этого пулевого отверстия.

Я притянул Кобейна к барной стойке из красного дерева, мой ноутбук под рукой. Рональд — раздражительный старый мудак — владелец этого места, выскочил из-за стойки в тот момент, когда я бросил мой компьютер на барную стойку. Он провел рукой по голове, приглаживая свое небольшое количество всклокоченных седых волос, которые сумел взъерошить ветер.

— Дерьмо, я думал, ты умер, — он улыбается, показывая свои запятнанные никотином зубы.

— Не-а, пишу.

— Ещё больше слащавого дерьма?

Я сижу на ветхом старом табурете, и он шатается и скрипит под моим весом.

— Что-то типа этого.

— Я думал, что ты собирался написать что-то стоящее моего времени чтения?

Я впиваюсь в него взглядом.

— Отъ*бись, — улыбаюсь я.

Рональд подхватывает бутылку виски, вворачивает воронку и наливает полный стакан, прежде чем двигает его прямо передо мной.

— Чёрт, я попытался прочитать ту первую часть твоего дерьма. Как ты собираешься испортить вполне хорошую и сильную историю любви? — он делает вид, что вставляет кляп. — Это оскорбляет моё мужское достоинство. Просто закончи всё кровью и увечьями в следующий раз.