Белая пушинка (сборник)
Шрифт:
Железная логика Барбу
Мы продолжали спорить и по пути к дому, на крыше которого остался наш вертолет, и, чтобы обсудить все спокойно, зашли в парк и присели на скамью. Мы пытались найти связь между найденным пергаментом и рассказом Петре Домаша. В рассуждениях Барбу была железная логика, пожалуй, с ним можно было согласиться, если принять его основные положения.
— Представим себе, — говорил он, — что шестьсот лет назад в окрестностях Лункани приземлился космический корабль с другой планеты. Само собой разумеется, космонавты обладали знаниями в области астрономии, которые в те времена были неведомы жителям Земли.
— Но как узнал об этом тот старый крестьянин? — возразил я.
— Благодаря рисункам и схемам на песке, стене или на какой-нибудь другой плоской поверхности. Вспомни, что в свое время первооткрыватели пользовались этим способом при первых контактах с населением открытых ими земель. Ничего удивительного, если гости из других миров применяли понятные знаки, придуманные на месте, чтобы договориться с обитателями планеты. Меня смущает другое — почему они никого к себе не допускали?
— Это-то понять просто. Они, несомненно, прилетели на ракете с атомным двигателем. Возможно, реактор вышел из строя и экипаж подвергся радиоактивному облучению. Видимо, их одежда и все, чем они пользовались, было заражено, и поэтому космонавты избегали близких контактов с крестьянами.
— В таком случае, «сердце птицы», спрятанное в горах, и было тем самым реактором, который по-прежнему может представлять грозную опасность для окружающих! Реактор должен находиться где-то поблизости. Кто знает, какие несчастья он причинил или еще способен причинить! Влад, мы должны найти и обезвредить его, — сказал Барбу. — А кроме того, реактор имеет огромную научную ценность — ведь это первое вещественное доказательство существования высокой цивилизации на другой планете, помимо Земли, первое свидетельство посещения нашего земного шара инопланетным кораблем. Представляешь, какой это вызовет шум! Каким будет ударом по позициям тех ученых, которые до сих пор сомневаются в существовании других миров, достигших высокой ступени развития?
Мы вышли из парка и поспешили к административному центру, где остался наш вертолет. Без особого труда нам удалось раздобыть счетчик Гейгера и запас продовольствия на несколько дней. Захватив все это, мы поднялись в воздух.
Через полчаса мы уже летели над цепью поросших лесом гор, оставив позади белые, казавшиеся игрушечными домики Лункани.
Тайна двух скал
Во время полета Барбу без устали манипулировал счетчиком Гейгера, способным обнаружить любой источник радиации на земле даже с высоты в двести метров, на которой мы находились.
Вертолет описывал широкие круги и уже успел удалиться от Лункани на большое расстояние, а счетчик по-прежнему молчал.
Вечерние тени одели темно-голубым покрывалом горы, леса и цветущие долины.
Мы находились в воздухе уже два часа. Я было собрался предложить Барбу перенести поиски на следующий день и вернуться в Лункань, как вдруг он сжал мою руку. В счетчике Гейгера послышалось редкое пощелкивание, похожее на удары первых капель дождя.
Я так резко подал вперед рукоятку управления, что наш маленький вертолет подпрыгнул, словно норовистый конь, и с головокружительной быстротой устремился вниз. В любом другом случае Барбу не преминул бы сделать мне выговор за столь рискованный маневр, но сейчас он не только его не осудил, но даже поторопил меня сдавленным от волнения голосом:
— Вниз, Влад! Скорее вниз!
Счетчик защелкал быстрее. Теперь мы находились всего метрах в двадцати от земли. Под нами гордо высились две отвесные скалы, стоявшие друг против друга по краям ущелья. Внизу протекал быстрый ручеек, веками подтачивавший камни.
По мере снижения мы все больше убеждались, что именно где-то здесь находится исключительно мощный источник излучения.
Когда мы вышли из кабины, из-за гор уже выплыла луна, а внизу в долине зажглись огоньки Лункани, и свет их смешивался с загоревшимися в небе звездами.
— Сегодня уже поздно что-либо предпринимать, — сказал я. — Давай поставим палатку, закусим и вздремнем, а завтра с утра займемся делом.
Барбу что-то пробормотал — видимо, мое предложение ему не понравилось, — но возражать не стал. Устроившись поудобнее на надувном матрасе, я быстро уснул и спал всю ночь без сновидений.
Меня разбудили первые лучи солнца, проникшие в палатку сквозь щели у входа. Я потянулся, с трудом открыл глаза и увидел, что Барбу исчез. На его матрасе лежала записка:
«Дорогой Влад! Прости, но ждать больше не могу. Хочу немного побродить. Не беспокойся, скоро вернусь. Барбу».
Я вскочил и поспешно оделся. Осмотревшись, я убедился, что Барбу захватил с собой счетчик Гейгера и фонарь. Когда он ушел, я не знал, но теперь часы показывали четверть седьмого, а он все еще не возвращался. Я кинулся к ручью. Прямо передо мной высились серые скалы — мрачные и грозные, точно средневековые замки. Внизу под ними бежал быстрый ручеек. С полчаса я бродил в этом странном окаменевшем мире, где не росло ни травинки, не щебетала ни одна птица.
Барбу бесследно исчез. Я продолжал поиски. Карабкался на выступы скал, спускался в обрывистые ущелья и звал, звал… Лишь эхо отвечало мне. Обогнув выступ скалы и пробираясь по узкой тропинке, я вдруг увидел расселину. С большим трудом я пролез в нее и, пройдя еще метров двадцать, наткнулся на вход в пещеру. Без долгих колебаний я зажег фонарь и вошел под каменные своды. В лицо ударила волна холодного воздуха, пахнуло сыростью и гнилью. В течение нескольких минут я пробирался по тесному и извилистому коридору, который привел меня в огромный зал со сводчатым потолком, полный сталактитов самых причудливых форм. Одни из них напоминали колонны античного храма, другие сплетались в кружево, столь тонкое, что к ним страшно было прикоснуться, третьи казались экзотическими цветами, выросшими в чаще тропических джунглей.
Оглядываясь по сторонам, я споткнулся и упал. Фонарь выскользнул у меня из рук и исчез, словно сквозь землю провалился. Вскоре, однако, я заметил его огонек далеко внизу: к счастью, предохранительная сетка спасла фонарь при падении. Недолго думая, я решил спуститься за ним. Это оказалось довольно трудным предприятием: стена круто обрывалась вниз. В конце концов мне все-таки удалось добраться до дна расселины. Трудно описать, как я был счастлив, снова ощутив в руке холодный металл фонаря.
Но, осветив пещеру, я окаменел от ужаса: прямо перед собой я увидел Барбу, лежавшего на земле с застывшей на лице гримасой боли. В руке он сжимал какую-то рукопись, с зеленоватыми страницами, покрытыми мельчайшими рисунками, напоминавшими иероглифы. Рядом валялся фонарь, а чуть поодаль счетчик Гейгера. Его щелканье напоминало теперь пулеметную очередь.