БЕЛАЯ СМЕРТЬ
Шрифт:
– Пусть Кефтия вас не беспокоит, Ахмед. Он полицейский, а они совершенно одинаковы во всем мире.
– Все полицейские одинаковы, только преступники разные, - откликнулся я, на ходу сочинив афоризм, подходящий к теме.
– Преступники тоже различаются не очень сильно, - задумчиво возразил Дэйн.
– Они не сильно отличаются от полиции. Я заметил, что они поразительно похожи.
Для американского агента это было странное высказывание.
– В самом деле?
– осторожно спросил я.
– В определенной степени, - подтвердил Дэйн.
– Я думаю, это вид симбиоза.
– Выходит, есть склонные к преступлению полицейские и преступники-законолюбы?
– Я в этом уверен, - сказал Дэйн.
Я рассмеялся, довольный этим весьма вольным выводом. Разумеется, я принимал во внимание, что Дэйн выказывает мне симпатию чисто автоматически, но все же он сразу мне понравился. Мало того, этот человек снискал сразу мое доверие и восхищение.
– Ну, а как обстоит дело с вами?
– спросил я.
– Вы вроде бы полицейский, так вы тоже причисляете себя к преступникам?
– Разумеется, - ответил Дэйн. И он пустился в рассуждения об определении природы закона, и о двойственном отношении к закону полицейских, и о великом множестве прочих тем. Это было весьма приятно, но я не имел понятия, насколько Дэйн во все это верит. Но в конце концов результат этих рассуждений меня успокоил.
– Ахмед, - сказал Дэйн, наливая себе третью чашку кофе, - мне не нужны были рекомендации начальника полиции относительно вас, и я их не требовал. Сегодня я позвонил двум людям, которые работали с вами во время войны и которых я знаю лично.
– Вы спросили их, можно ли мне доверять?
– Нет. Я просто сообщил им, что собираюсь работать с вами, и внимательно выслушал их после этого.
– И что же?
– Им было что сказать. Во время войны вы совершали удивительные вещи, Ахмед, в частности эти путешествия в Узбекскую и Киргизскую Республики. И еще вы провели одного нашего человека в Бухару и Самарканд.
– В этом не было ничего трудного, - скромно ответил я.
– Русскую разведку в Центральной Азии переоценивают.
– Я бы хотел повидать те места, - произнес Дэйн с тоскливой ноткой в голосе.
– Если хотите, я могу это устроить.
– Нет, - печально откликнулся Дэйн.
– Боюсь, не сейчас. У меня есть дело здесь, в Иране.
– Он помолчал. Возможно, он думал о Золотом Самарканде, о гробнице Тимура и о древней Бухаре, в которой высится Башня Смерти. Со своей стороны, я бы предпочел увидеть Нью-Йорк или хотя бы Лондон.
Дэйн снова обратил на меня внимание.
– Я доверяю вам без вопросов, - заверил он ровным голосом.
– Но скажите, Ахмед, можете ли вы доверять мне?
Это застало меня врасплох, но его вопрос многое сказал мне о его проницательности.
– Интуиция велит мне доверять вам абсолютно, - заявил я.
– А я всегда следую своей интуиции. То есть - если я решу работать с вами, я буду вам доверять.
– Разумеется, - кивнул Дэйн.
– Я должен рассказать вам, зачем меня послали в Иран.
Мы переместились в удобные кресла, и Дэйн начал:
– Мое задание касается производства и контрабанды героина.
Я кивнул,
– Это выглядит не столь романтично, как тайная миссия в Советскую Азию, но я думаю, что вы найдете эту работу достаточно привлекательной. Это очень серьезное дело.
– Героин, - задумчиво произнес я.
– Этот наркотик производят из опиумного сырья.
Дэйн кивнул.
– Что еще вы о нем знаете?
– Полагают, что он вызывает крайне скорое привыкание. Я уверен, что в большинстве стран он запрещен. Я не думал, что в Иране находится центр его распространения.
– В Иране - никогда. Героин обычно производили в странах Средиземноморья из турецкого и египетского опиума и контрабандой доставляли в Соединенные Штаты через Нью-Йорк. Не так давно торговлей героином занялся коммунистический Китай - они доставляют наркотик через Гонконг в порты Западного побережья. И недавно Иран неотвратимо стал также весьма важным перевалочным пунктом. Вам что-нибудь известно об этом?
Я покачал головой.
– Мистер Дэйн, если вам нужна информация о местном производстве опиума, я могу вам помочь. Есть опиум арабский, хорасанский и самый чистый - черный опиум из Белуджистана. По большей части его производят нелегально.
– Я интересуюсь героином.
– Об этом у меня никакой информации нет.
– Ну, зато кое-какая есть у меня, - сказал Дэйн.
– В прошлом году в Мешхеде был обнаружен тайник с героином высокой степени очистки. Судя по настойчиво распространяющимся слухам, этот наркотик был произведен где-то на севере, затем переправлен через Иран в один из портов Персидского залива для отправки в Соединенные Штаты. Мы узнали все это, но не смогли выяснить подробности. Поэтому один американский агент был отправлен в Иран, чтобы расследовать этот случай совместно с местными властями. Примерно за неделю он выяснил, что одним из главных пунктов переправки наркотика была деревня Имам-баба.
– Он быстро сработал, - сказал я.
– И что еще он выяснил?
– Я не знаю. Вскоре после того, как он отправил первый рапорт, его убили. Возможно, он слишком торопился с работой.
– Как он был убит?
– Несколько свидетелей говорят, что это была ссора из-за женщины.
– Ну... Возможно, они говорят правду.
– Я так не думаю. Я хорошо знал этого агента. А еще я знал его жену и детей. Это был не тот человек, чтобы его убили из-за женщины.
– Понимаю. Вы узнали что-нибудь еще?
– Только слухи - тысячу разных слухов. Я надеюсь, что вместе мы сможем раздобыть хоть немного информации. Возможно, мы сможем отыскать ее в Мешхеде или Имам-бабе.
Я поднялся на ноги и поклонился.
– Мистер Дэйн, я сохраню все сказанное в тайне. Если я что-нибудь узнаю, я вам сообщу. Но боюсь, что не смогу сопровождать вас.
– Почему же?
– Потому что я не самоубийца, - ответил я.
– Вы сказали мне, что первого агента раскрыли и убили за неделю. А как вы думаете, сколько времени понадобится убийцам, чтобы выяснить, кто вы такой, и затем избавиться от вас - и заодно от меня?