Белая субмарина
Шрифт:
И все это будет для нас не конечной целью. Взяв Каир и Суэц, германские войска дойдут до Ирака, где встретят самый дружеский прием, там ведь помнят еще Рашида Али? А захват иракских нефтепромыслов решит для Германии топливную проблему раз и навсегда! После чего я рассчитываю, что Турция также вступит в войну на нашей стороне — ради возвращения себе хотя бы части территории бывшей Османской империи. И в помощь Восточному фронту — мы нанесем русским удар сразу по двум направлениям, через Кавказ с юга, захватив Бакинские нефтепромыслы, и в Среднюю Азию через Иран, поразив русского медведя в мягкое брюхо. И вы, Гудериан, ударом на юг с Орловского выступа отрежете русскую группировку у Днепра, как это удалось вам полтора года назад.
Я верю, что лишь германской армии по силам столь грандиозные задачи! Мы прошли Европу меньше чем за год! Так отчего не сумеем за полгода завоевать Африку и Азию? Поражения этой зимы были вызваны гнусным предательством, но теперь мы очистили свои ряды от изменников, и взгляните на блестящие победы нашего флота над внешне более сильным врагом, какой результат?! Я ожидаю, что армия окажется не менее победоносной. Иначе буду считать, что части предателей удалось избежать заслуженной кары!
Так не обманите
К весне 1943 года советско-германский фронт оттягивал у Германии все больше сил и ресурсов. Результатом этого было значительное ослабление германских военно-морских, а особенно военно-воздушных сил, действовавших в Атлантике и Средиземном море. В то же время союзники, уделив большое внимание противолодочной обороне, достигли известных успехов, что породило неоправданный оптимизм, недооценку врага и, что самое опасное, убеждение, что отныне основным, если не единственным, противником будут подводные лодки.
К марту-апрелю 1943 года советско-германский фронт временно стабилизировался по линии реки Днепр, ввиду необходимости для советских войск пополнить запасы после зимнего наступления, восстановить коммуникации, подтянуть тылы. В этой обстановке немецко-фашистское командование решило обезопасить свой тыл, поддержав своих партнеров по коалиции, Италию и Испанию, устранить даже теоретическую возможность открытия англо-американцами второго фронта, чтобы, мобилизовав все ресурсы захваченных европейских стран, перейти в наступление на Востоке.
Сухопутные силы так называемого «Европейского рейха» на западе были увеличены на 30 дивизий, сформированных из «добровольцев», набранных во Франции, Голландии, Бельгии, Дании, Норвегии, Хорватии. Также для действий на Пиренейском полуострове, против Гибралтара, в Марокко и Алжире, Еврорейх мог рассчитывать на 39 испанских дивизий (включая формируемые по мобилизации после вступления Испании в войну). Наконец, Муссолини, по категорическому требованию Гитлера, согласился выделить в экспедиционную армию Северной Африки 20 итальянских дивизий (включая 2 для десанта на Мальту и 10 уже находящихся в Тунисе). Собственно Германия выделяла всего 11 дивизий (включая 7 в группе армий «Африка» в Тунисе), но это были ударные, элитные части — из них 3 танковые, 3 мотопехотные, 1 горно-егерская, 1 парашютно-десантная. Итого 100 дивизий, что при временном захвате стратегической инициативы, использовании внутренних коммуникационных линий, нарушении коммуникаций союзников и возникшем разногласии между английской и американской сторонами, дало Еврорейху перевес. Союзники имели в Северной Африке всего 18 дивизий (4 американские, 12 британских, 2 французские). Следует отметить, что первоначально эти войска были полностью укомплектованы, отлично оснащены и не испытывали недостатка в снабжении — в отличие от упомянутых 17 итало-немецких дивизий, из-за некомплекта реально соответствующих по боеспособности не более чем 10 полнокровным соединениям.
Значительное внимание Еврорейх уделил наращиванию своей воздушной мощи. Если к началу ноября немецкая авиация имела на этом театре 940 самолетов, значительная часть которых базировалась на аэродромах островов Сицилия и Сардиния, то в декабре их численность возросла до 1220, а в апреле до 1650. Кроме того, итальянская авиация имела в этом районе около 515 самолетов, из них 200 бомбардировщиков (в основном торпедоносцев) и более 180 истребителей. Особо следует отметить, что две бомбардировочные эскадры, одна KG100, на До-217, для Средиземного моря, другая KG50 на новейших Хе-177, для Атлантики, были подготовлены к использованию управляемых планирующих бомб, о которых союзники на тот момент не имели никакого представления, интересно, что стимулом для ускоренной разработки этого оружия в Германии было успешное применение советским ВМФ управляемых крылатых ракет по немецким кораблям и аэродромам в Норвегии осенью 1942-го (см. наст, издание, т. 6, гл. 6: «Борьба на морских коммуникациях»).
Несомненным успехом для немцев было то, что им удалось обеспечить внезапность. Так, горючее, боеприпасы, авиационно-техническое имущество было заранее переброшено на испанские аэродромы под видом «помощи для Испании». В результате полной неожиданностью для англичан оказалось, что авиаудар по Гибралтару, который позже назвали «европейским Перл-Харбором», был нанесен меньше чем через сутки после объявления о вводе в Испанию войск Еврорейха. Однако главным фактором, сыгравшим свою роковую роль, было благодушие союзников, не ожидающих от противника столь решительных и энергичных действий. То есть налицо был авантюризм, ставка на ошибки врага, в данном конкретном случае полностью оправдавшаяся, — характерная особенность германского военного планирования.
Наиболее слабой составляющей вооруженных сил Еврорейха был флот. И без того уступающий союзному, он понес огромные потери на северном театре от действий советского ВМФ. На тот момент в распоряжении Еврорейха к действиям в Атлантике были способны лишь один линейный корабль («Шарнхорст») и авианосец («Цеппелин»), плюс два французских линкора («Дюнкерк» и «Страсбург»), и шесть итальянских (в том числе лишь два современных). В то время как один лишь британский флот имел двенадцать линкоров и семь авианосцев, с учетом же ВМС США превосходство союзников на море становилось подавляющим. Чтобы компенсировать это, немцы сделали ставку на планирование, с правильным выбором места и времени. И это удалось им в полной мере. Момент был выбран исключительно удачно, когда США имели в Атлантике лишь корабли, проходящие боевую подготовку, а потому не могущие считаться полностью боеспособными, а у Англии значительная часть военно-морских сил находилась на удаленных театрах или в ремонте.
Прежде чем мы приступим к подробному рассмотрению рейда эскадры Тиле, заметим, что утверждения о «гениальности» этого «величайшего европейского тактика морской войны», весьма распространенные в современных западных источниках, не имеют под собой основания. Именно Тиле был командующим немецким Арктическим флотом в период его наибольших поражений, фактически разгрома, гораздо меньшими силами нашего Северного флота — и, что характерно, против советских моряков этот германский адмирал не показал абсолютно никаких талантов великого флотоводца! Подлинная причина успеха рейда Тиле в том, что это была по сути первая на Атлантическом театре операция взаимодействия разнородных сил, палубной авиации, надводных кораблей и подводных лодок, к противодействию которых союзники оказались совершенно не готовы.
Испания, Гибралтар.
Мне не в чем каяться. Если вы уже вынесли нам приговор, так делайте свое дело и прекратите эту комедию. Единственное, о чем прошу, о замене повешения расстрелом. У нас, в Англии, вешают лишь разбойников и воров, а мы все же честные солдаты, принесшие присягу нашему королю Георгу.
О каких преступлениях вы говорите? Если мой король что-то требует от вашей страны, не нам, его солдатам, судить, зачем он это сделал, наверное, были основания. Вы подло напали на нас, атаковав наш флот, вы открыто встали на сторону нашего врага в этой войне. Как еще следует понимать ваш ответ на ультиматум, «обеспокоившись за наш суверенитет, вынуждены обратиться к Германии за защитой»? Если вы надеялись, фактически ведя войну, сохранить маску нейтралитета, то никого не обманули, по крайней мере здесь.
Вы напали на нас подло и внезапно. Да, уже четвертый год идет война, но Крепость ни разу еще не подвергалась обстрелу или бомбежке. Мы лишь принимали и отправляли тех, кто шел в бой. Кого-то из гарнизона переводили в Африку, на фронт — но почти никого, с боевым опытом, к нам обратно. Крепость всегда была незыблемым оплотом Британии, сама мысль, что кто-то посмеет ее штурмовать, казалась невероятной. Да, мы слышали про Сингапур — но здесь все же Европа, а не край земли, метрополия рядом. И если нас четвертый год не решались тронуть, но отчего это должно произойти именно сейчас? Нас подвела наша британская обстоятельность, привычка ко всему готовиться не спеша. Встать, умыться, позавтракать — и затем лишь идти на войну.
Германцы вошли в Испанию двенадцатого мая. Нам объявили об этом утром, нет, никаких особых мероприятий не проводилось. В гавани стояла эскадра, «Родней», «Нельсон» и пришедшие только из метрополии новый линкор «Хоув» и авианосец «Юникорн», а также крейсера, эсминцы. Один вид этой армады внушал уверенность, как может быть что-то недопустимое там, где находится британский флот, Роял Нэви? Кто решится заглянуть в дула шестнадцатидюймовых пушек его линкоров? Приготовления к войне — какие, мы же Крепость, считается, что должны быть готовы всегда.
Тем более что вечером должен быть большой концерт. Приехала большая группа артистов из Голливуда, и среди них сама Вивьен Ли, та самая Скарлетт или леди Гамильтон. Была хорошая погода, и чтобы видели все, в качестве сцены была выбрана полетная палуба «Юникорна», расцвеченная, как рождественская елка. И другие корабли в гавани тоже несли иллюминацию, надо же было вдохновить сынов Британии, идущих в бой?
Парни из службы связи постарались, мощные громкоговорители позволяли слышать музыку, наверное, даже на испанской стороне бухты. Песни были… Наверное, дома, слушая их за пивом в пабе, мы замечали их не больше, чем уличный шум, но здесь они говорили нам о том, что где-то есть дом, где нас ждут. Веселье, беззаботность, и никакой войны. Забыть, хотя бы на час, что завтра, возможно, придется умирать, что будут кровь, грязь, окопы или пыль. День, ночь мы идем по Африке. Только пыль от сапог. Эту песню мы проводили молчанием, без аплодисментов, она напомнила нам, кто мы и где. Тогда снова вышла она, Вивьен, — и обратилась к нам с речью. Вы делаете большое и нужное дело, парни, так возвращайтесь же скорее с победой, а мы дома будем вас ждать.
И тут мы услышали самолеты во тьме. Много самолетов. Они шли с северо-запада, могли быть и нашими. Я не знаю, что думали штабные, может быть, не захотели прерывать концерт не разобравшись. Но хорошо помню, что свет на кораблях погас, лишь когда упали первые бомбы. С берега, с четырехсот ярдов, я видел, как вспучилась палуба «Юникорна», летели в стороны обломки и тела, и взметнулся столб пламени от горящего авиабензина. Самолеты выходили из пике и проносились над самой водой, черными птицами апокалипсиса, по ним сначала даже не стреляли. Берег не бомбили, только корабли — но почти все начальство, все штабные, были на «Юникорне», в первых рядах партера. Нет, кажется, досталось еще аэродрому, там вроде бы засыпали после воронки на полосе. Паники не было, была неразбериха, кому и куда бежать, есть ли угроза штурма с моря или с суши? Все спешили занять позиции по тревоге, но, пока добежали, все уже закончилось. Было тихо и темно, никто больше нас не атаковал.
Джерри бросали тяжелые бомбы, по тонне. «Юникорн» горел всю ночь, а затем опрокинулся и затонул там же, у причала. «Родней» получил бомбу в надстройки, там все разворотило. Тяжелее всех, не считая «Юникорна», пришлось старине «Нельсону»: две бомбы, два прямых попадания по тонне было слишком даже для него. Подорванный еще раньше вашей предательской торпедой, он накренился на левый борт и сильно сел носом, а затем, когда палуба до первой башни ушла в воду, вдруг перевернулся кверх килем, это случилось ночью, и говорят, водолазы слышали, как наши парни, заживо погребенные в его отсеках, стучали по корпусу, в надежде что им помогут. Один лишь «Хоув» не пострадал, хотя две бомбы взорвались в воде очень близко, было сотрясение, даже где-то разошедшаяся обшивка, но ничего серьезного. Откуда я в этом разбираюсь, хоть сухопутный? Падре, я из Белфаста, работал на верфи «Харланд энд Вольф». А отчего не попал во флот или технари береговой базы? Давайте не будем о том сейчас…
Помню, нас всех, сразу после налета больше всего волновало, жива ли Вивьен. Оказалось, что ее сбросило с палубы в воду, и кто-то там прыгнул вслед, помог ей выбраться на берег. Погибло очень много людей, даже на «Роднее», наверное, половина экипажа, там ведь все были на верхней палубе, да еще старались залезть повыше, чтобы было лучше видно, — представляете, что было, когда в эту толпу попал тонный фугас? И не всем упавшим в воду, особенно раненым или контуженым, повезло так, как Вивьен. И что было делать с «Нельсоном», будь у нас оборудование, можно было бы прорезать дно, установить шлюзовую камеру, вывести на поверхность тех, кто живой, — но у нас не было ничего этого, а ждать, пока привезут из метрополии, было бесполезно. Кажется, водолазы пытались протащить шланги, подать воздух в отсеки. Может быть, им и удалось бы кого-то спасти, если бы нам дали время.