Белка и Стрелка на Луне
Шрифт:
– Мне тут недавно Казбек новый ошейник привез, хочешь покажу? – сказала она Стрелке.
– Ну, покажи…
Стрелке было все равно. Ее чемодан был давным-давно сложен, и теперь она сидела с ним в обнимку, ожидая подругу. Но Белка не торопилась. Она с гордым выражением на морде вытащила белый со стразами ошейник и стала прикладывать к себе, глядясь в зеркало.
– Вот, смотри, с кружавчиками. И стразики есть! Приталенный, вот здесь и здесь вытачки!
– Счастливая ты, Белка, сына в Америку пристроила, Казбек твой – начальник, конура в двух уровнях…
Стрелка от нечего делать открыла свой чемодан и стало что-то перебирать. Что-то такое, что гремело и светилось отраженным светом. Она очень трепетно
– Да ты сама-то – не прибедняйся. Целыми днями, вон, по помойкам драгоценности ищешь! Ишь, чемодан набила…
И Белка дотронулась лапой до чемодана подруги. И тут Стрелка вспылила и даже зарычала.
– Только без лап! Р-рр! Это моя старость, обеспеченная! Все мои накопления! Даже нюхать о них забудь!
Стрелка ревниво захлопнула чемодан и, отодвинувшись, обхватила его двумя лапами. Но на Белку такие сцены давно не производили впечатления. Все-таки это была не первая и даже не десятая их поездка. Она фыркнула и отвернулась от своей товарки.
– Фи! Больно надо! Мне Казбек сколько угодно таких привезет. Я только лапкой махну, и он мне весь земной шар прикатит!
Но Стрелка все еще немного дулась на подругу. Они знали друг друга долгое время и научились быстро прощать и обижаться ненадолго.
– Ты лучше чемодан быстрее пакуй! А то промаринуемся здесь в Укропове еще сутки. Пошли уже, ну! Еще Веню искать надо!
А Веню действительно надо было искать. Потому что он тоже хотел выступать. Он мечтал быть и артистом, и художником, и космонавтом. Только о нем не писали газеты и не рассказывали по радио. Ему так хотелось быть знаменитым, но его не признавали. Никто, кроме мышей. Вот он и выступал перед ними. В старом дощатом чулане, где между метелок и швабр стояло перевернутое жестяное ведро. Это и была Венина сцена. Вообще-то такие подмостки очень задевают самолюбие, но выбора не было. На большую сцену его не пускали. Ну, и не очень-то и хотелось! Потому что вдохновение настоящего артиста может витать и между швабрами. Веня собирался самозабвенно прочитать стихи своим зрителям. По-другому он не умел. Только самозабвенно. Он подбежал к самому краю ведра и, выразительно взглянув на толпу мышей, с выражением сказал:
– Я жду оваций! Потому что, кто не хвалит поэта, тот проводит жизнь зря!
Зрители сразу стали хлопать лапами, ушами и хвостами, и эти аплодисменты ласкали Венино ухо. Он шикарным жестом слева направо вернул тишину и начал:
– А теперь, дорогие мои, что-нибудь из меня, из раннего. Из цикла Обалденная осень. Итак, ода о скромном герое.
Меж звездных дол лечу во мраке,Средь черных дыр, среди светил!Со мною рядом две собаки,Их имена я позабыл.И Млечный Путь мне греет спину,Мне в морду светит, то есть в лицоСозвездие ВениаминаСредь всяких там Овнов, Стрельцов!Я скромен – это ли награда?Потомкам я себя отдал!А больше ничего не надо!Но миллион б не помешал!Стоит ли говорить какие на поэта обрушились аплодисменты. Крыс Веня, небрежно прыгнув с ведра, был подхвачен сотнями лапок и взлетел в черное небо чулана. Каждая мышка пыталась дотронуться до знаменитого в мире грызунов крыса, и Вене пришлось несладко. Его щипали и толкали. Но у славы есть и такие стороны. Главное, что его теперь заботило, чтобы вещи не пропали. Во-первых, кепка, которую ему купили Белка со Стрелкой, во-вторых, Командирские часы, доставшиеся от дедушки, а в-третьих, и самое главное, золотой зуб, который Веня берег как зеницу ока. И он летал в воздухе, держа кепку и часы лапами, и крепко закрыв рот.
Внезапно с лестницы над чуланом послышались голоса его друзей.
– Веня! Венечка! Мы уходим!
Веню в очередной раз подбросили мышиные лапки, и он, извернувшись, приземлился. Крыс растолкал толпу почитателей и пробился к выходу – одна доска в стенке чулана была обломана. Знаменитый поэт встал у дырки в красивую позу и сказал своим обожателям прощальное слово:
– Ой-йой-йой! Ну, дорогие мои, мне пора. Пора! Спешу в Москву! В Белокаменную! – Веня поправил на поясе ремешок часов, а затем постучал по циферблату: – Мне завтра, зуб на отрыв, только не этот, – крыс дотронулся до своего золотого зуба, – надо в столице быть.
Потом скромно кашлянул и поправил теперь уже кепку.
– Женя Евтушенко умолял послушать. Надо, надо работать с молодыми поэтами! Молодежь – будущее страны! Да что там, всей Вселенной! Ну, до скорой встречи! Целую всех разом!
И столичная знаменитость отбыл в дырку в стене. Мыши еще долго хлопали лапками, ушами и хвостами, а затем стали разбегаться по своим норам.
Глава 7
А в это время в мире происходило что-то невообразимое. Странные и необъяснимые происшествия, которые ставили в тупик ученых, политиков и все остальное население планеты. Потому что стали пропадать вещи. И не какие-то там безделушки с комода у бабушки, которая потеряла очки. Стали пропадать предметы самые разные и часто очень важные. Безо всякой системы. Маленькие, большие и просто огромные. То есть фю-ить – и нету. Как корова языком слизнула. Только какой язык должен быть у коровы, чтобы смахнуть, например, Египетские пирамиды или знаменитые глыбы Стоунхенджа? Представить себе очень сложно. Даже самым умным ученым. Ну не бывает таких коров!
В теленовостях во всех странах только об этом и стали говорить. В той французской семье, где папа в прошлый раз чуть не подавился рогаликом, в этот день он проделал это гораздо успешнее. Он так закашлялся, что мама с испугу все-таки уронила блюдце из-под варенья, а потом стала хлопать папу по спине. Еще бы, на экране стали показывать такое! Перепуганный диктор просто закатывался в истерике:
– С'est fantastique! Bateau de guerre – lе porte-avions a disparu! Incroyable!
(Фантастика! Военный корабль – авианосец испарился! Невероятно!)
Вместо диктора появились кадры громадного авианосца, который был окутан сине-зеленым свечением и весь дрожал, качаясь на океанских волнах. Затем он стал кренится набок, сначала медленно, а потом все быстрее. По палубе огромного корабля, как игрушечные, стали скатываться боевые самолеты, а экипаж спускал в море шлюпки и надувные лодки. Авианосец качнулся в другую сторону, и несколько истребителей свалились в воду. Люди, как муравьи в горящем муравейнике, бегали по палубе и потом стали спускаться по канатам прямо в воду. Через минуту на палубе никого не осталось и громадное судно, словно рыба, пойманная на крючок, стало вытягиваться из воды. Корабль поднимался, раскачиваясь и мерцая в странном сиянии. И вдруг его как будто втянуло пылесосом в небесную воронку, и он исчез.