Белка по имени Стрелка
Шрифт:
Коля и Миша тупо уставились на командира. Похоже, до них не дошла суть вопроса.
– Перевожу на язык пещерных людей! – слегка повысил голос Королёв. – Уж не буду выпытывать,
– Мы вдохновлялись античной литературой, – неожиданно чётко перебил Миша.
Командир даже не обратил внимания на то, что его не по уставу прервали – настолько поразил его этот неожиданный ход.
– Античной литературой? – медленно переспросил Королёв. – А не могли бы вы назвать конкретное произведение и автора?
– Извините, что вмешиваюсь, но вот что я у них нашёл, – вступила правая голова Кеплера.
Цербер протянул командиру какую-то очень старую и потрёпанную бумажную книгу, на обложке которой даже нельзя было различить название.
В ком же из великих авторов прошлого предстояло разочароваться Юрию Алексеевичу? Кто же так опозорился? Гомер? Аристотель? Лукреций Кар? Вергилий? Данте? Пушкин? Гоголь? Тургенев? Достоевский? Чехов? Шекли? Лем?
Братья Стругацкие, в конце концов, те самые, в честь которых назвали дружмирских андроидов?
Нет. На титульном листе Королёв с ужасом прочитал:
«Венедикт Ерофеев. Москва – Петушки».
– Господь наш Циолковский… – прошептал Юрий Алексеевич и вдруг, захлопнув книгу и швырнув её в сторону, взорвался: – Ладно бы вы просто откопали где-то этот второсортный антиквариат, вдохновились им и, так сказать, поставили по его мотивам пьесу. Чёрт бы с вами! Но зачем вы налили метилкарбинол в аквариумы с угрями-электриками, олухи? Я вас спрашиваю!
– Да мы это, ну что им, с нами, что ли, не это, за компанию-то, мы ж с ними того, а они этого… – выдали в ответ Коля и Миша словесную кашу.
– Идиоты! – продолжал надрываться Королёв. – Вам ли не знать, что угри-электрики не выносят даже капли метилкарбинола?!
– Ну они, да, ску-кукожились, – пробормотал Коля.
Конец ознакомительного фрагмента.