Bella Венеция! Истории о жизни города на воде, людях, случаях, встречах и местных традициях

Колосова Екатерина

Проход по нему ознаменовал для несчастных пленников последнюю возможность увидеть мир через узкие окошки, вдохнуть воздух свободы с характерным для лагуны запахом моря и соли. Запечатлеть в сердце яркую Венецию, вихрь ее повседневной жизни, впитать краски, звуки и пейзажи, зная, что уже через несколько секунд все исчезнет, уступив место холоду и сырости тюремных камер, откуда никому не удавалось сбежать.

Как тут не вздохнуть!

Единственным исключением за всю историю Венецианской республики стал ее мятежный и озорной сын – авантюрист и любовник Джакомо Казанова. Он не просто сумел

выбраться из тюрьмы Дворца дожей, но и подробно описать это в книге мемуаров «История моей жизни», а через несколько лет после побега и возвращения в город на воде смело рассказывать все подробности приключения. Но Казанова такой один.

Нетрудно догадаться, что жители Серениссимы были готовы на что угодно, лишь бы их нога не ступала туда, ведь путь по кружевному мосту, переброшенному через канал, был только в одном направлении – в печально известные тюрьмы.

Но те времена прошли, и трагичность моста Вздохов испарилась в венецианском воздухе, как утренний туман с площади Сан-Марко. Ничего не мешает любоваться его красотой, стоя на мосту Каноника. А нахожусь я здесь не просто так, ведь буквально по соседству располагается ювелирный магазин одной венецианской семьи – Dogale Jewellery.

Найти его легко. Достаточно перейти через мост Каноника, кинуть взгляд на соседний, уже знакомый нам мост Вздохов, пройти несколько шагов по улице и слева увидеть небольшой магазин с многообещающей надписью на витрине – золотом по красно-коричневому красуется Dogale Jewellery dal 1952 (Ювелирный дожа [3] с 1952 года).

Узкая прозрачная дверь и переливающаяся витрина с изделиями на темном бархате: масками, львами, камеями, золотом, серебром, искрящимися камнями, маврами, ангелами, черепами, цветами и стрекозами.

3

Дож – титул выборного главы Венецианской республики на протяжении более чем десяти веков, с VIII по XVIII век. (Прим. ред.)

Внутри крохотное помещение с фотографиями посетителей и гостей, коробочки с изделиями, море золота и украшений на полках. На каждого входящего бросает взгляд красивый седой мужчина в очках, сидящий за стеклянной перегородкой. Вокруг него ювелирное оборудование и инструменты, а также детали будущих изделий. Часто он молчалив и сосредоточен, не отвлекается на звуки и суету. Иногда, впрочем, заметив искренний интерес к украшениям и Венеции, улыбается, снимает очки и откладывает в сторону работу, чтобы рассказать о себе и Серениссиме.

Это Джорджо Берто – основатель мастерской собственной персоной, коренной венецианец, появившийся на свет в отдаленном и меланхоличном районе Сант-Элена в 1937 году. Он застал Венецию совсем другой. Тогда в отсутствие телевизора детство у мальчишек проходило во дворах за веселыми играми и мячом, а заодно и с купанием в каналах.

– Вода была намного чище, чем сейчас, – поясняет Джорджо. – Да и такого движения лодок и вапоретто не существовало. Во времена локдауна в 2020 году, когда все сидели по домам, а водный транспорт ходил крайне редко, каналы очистились и стали прозрачными. Именно так было во время моего детства на Сант-Элене.

Уже в подростковом возрасте Джорджо начал интересоваться ювелирными украшениями и ручной работой. Мир золота, драгоценных камней и металлов манил и очаровывал, однако сначала юноша видел себя мастером починки и ремонта. Решение изменил случай: стоило попасть в творческие мастерские венецианских ювелиров, как молодой человек определился с будущей сферой деятельности окончательно и бесповоротно. Джорджо их работу воспринял как сказку, некое волшебное действие, в результате которого появляются произведения искусства, играющие камнями и сияющие золотыми бликами на солнце.

– Мне повезло с учителями, – откровенничает он. – Я попал фактически к «Микеланджело» ювелирного дела Венеции, он многое мне дал. Тогда же я влюбился в moretti – украшения в виде венецианских мавров, истинный символ города, что носят местные жители.

И действительно, темный мавр не так популярен, как грандиозный лев святого Марка, то тут, то там красующийся на колоннах, башнях, гербах, гондолах и флагах. Уступает он и другим небесным покровителям – святому воину Теодору или Николаю Угоднику, также берегущим город среди вод и отводящим прочь невзгоды. Мощи последнего хранятся на острове Лидо в одноименной церкви Сан-Николо – это не самый известный факт для приезжающих в город.

Тем не менее подвески и украшения в виде мавра – часть истории, а сама традиция ношения идет с глубокой древности и связана с приморской Далмацией – ныне территорией Хорватии и Черногории.

Раздираемый набегами пиратов, Адриатический берег считал фигурки мавров оберегами и талисманами, приносящими удачу и защищающими от разорения. В случае, если удавалось избежать опасности и остаться в целости и сохранности, их относили в места культа в качестве благодарности высшим силам за спасение.

Со временем Далмация вошла в состав Венеции, амулет ожидаемо попал в столицу Республики Святого Марка, чтобы стать символом гордой победы венецианцев над турками. По легенде, сам Отелло – бравый генерал и храбрый военный – носил мавра, сделанного из эбонитового дерева, золота и драгоценных камней, в качестве ордена на груди.

У знаменитого шекспировского героя имеются реальные прототипы, а еще в пользу драматичной любовной истории свидетельствует ажурный дворец Контарини Фазан на Большом канале, называемый палаццо Дездемоны. Кто именно вдохновил на образ Отелло, доподлинно неизвестно. Однако у всех претендентов семейная жизнь и обстоятельства судьбы отличались от повествования величайшего английского классика Уильяма Шекспира, воспевшего Светлейшую, ее владения, страсть, любовь и жгучую ревность. К тому же он взял сюжет из более раннего произведения Джиральди Чинтио «Венецианский мавр».

Вслед за военными аристократия Серениссимы полюбила мавров и сделала их изображения своим негласным атрибутом. С классических орденов они перекочевали на подвески, броши, серьги, браслеты и кольца. Дополнительно украсились жемчугом, эмалью, золотыми узорами, изумрудами, бриллиантами, рубинами, а в XX веке даже платиной.

Впрочем, красоту мавров ценят не только венецианцы, к ним примкнули и мировые знаменитости: княгиня Монако, актриса и икона стиля Грейс Келли, легендарный Эрнест Хемингуэй, Элизабет Тейлор, Элтон Джон, королевские семьи из Европы и дизайнеры всех мастей. Надеть изделие с темнокожим мавром – словно продолжить славную историю побед, удачи, элегантности, закрытых балов и щедрых приемов, смелости и отваги. Особенно ценно, что это может сделать любой желающий. Принадлежность к благородным семьям или военным кругам больше не требуется.