Белларион
Шрифт:
— Зачем вам понадобилось интриговать в мою пользу? — нахмурилась она.
Он беззаботно рассмеялся, чтобы рассеять ее сомнения.
— Только для того, чтобы подать герцогу Миланскому повод начать действовать против маркиза Теодоро. Армия готова немедленно выступить в поход, и, если бы лично я командовал ею, можно было бы не сомневаться в том, что справедливость восторжествует и ваш брат займет подобающее ему положение.
— Но кто же командует ею? Неужели не вы?
Жизнерадостное лицо Карманьолы потемнело.
— Белларион Кане, — лаконично ответил он.
— Этот
— Чего он никогда не сделал бы, если бы я не поощрял его к этому,
— заверил ее Карманьола. — Я увидел тогда возможность создать предлог для будущих действий против регента, и теперь настало время воспользоваться им.
— О, так вы решили подогревать его амбиции, пока он не зарвется? Ах, как тонко задумано!
Карманьола самодовольно взглянул на нее.
— Это была хитрая игра. Но она еще не закончена, и сейчас в ней предстоит сделать последний ход. Значит, вы не верите Беллариону…
— Разве я могу ему верить! — горько усмехнулась она и рассказала Карманьоле историю о том, как когда-то Белларион был подослан Теодоро шпионить за ней и убил ее единственного верного и преданного друга графа Спиньо.
Внушив Джанджакомо те же подозрения насчет Беллариона, Карманьола привез брата и сестру в Милан и немедленно потребовал для них аудиенции у герцога.
Филиппе Мария принял их в расположенной в самом центре замка маленькой комнатке, единственное двойное окно которой выходило на вымощенный красным кирпичом двор Сан-Донато, окрашенный мягкими лучами октябрьского солнца в розовый цвет. Скучая по своей библиотеке в Павии, он попытался хотя бы отчасти воссоздать здесь ее атмосферу и перевез сюда немало изящно переплетенных манускриптов, письменный стол со стопками пергамента и рог единорога — незаменимое средство от недугов души и тела.
Он ласково приветствовал своих посетителей, с непроницаемой неподвижностью восточного божка выслушал мольбы принцессы и, когда она закончила, послал своего секретаря за человеком, имя которого ничего не говорило принцессе, еще не знавшей о недавнем возвышении Беллариона, — принцем Вальсассиной.
— Я сообщу вам свое решение позже, мадонна. Оно уже почти принято, но мне необходимо посоветоваться с принцем Вальсассиной относительно имеющихся в нашем распоряжении средств. Я пришлю за вами, а пока я попрошу синьора Карманьолу проводить вас и вашего брата в покои герцогини; я уверен, она чрезвычайно обрадуется, увидев вас.
Он кашлянул, прочищая горло.
— Вы можете идти, — добавил он своим резким голосом.
Брат и сестра низко склонились перед герцогом, и в этот момент вернувшийся секретарь распахнул дверь и, придерживая закрывавшую ее шпалеру, объявил: «Принц Вальсассина».
Белларион, слегка прихрамывая, вошел и с порога поклонился сперва герцогу, а затем оцепеневшей от изумления и испуга Валерии.
Черная бархатная туника, подбитая по краям мехом, облегала его ладную, стройную фигуру, на его груди красовалась тяжелая золотая цепь, а с золотого кованого пояса свисал большой кинжал с рукояткой, украшенной драгоценными камнями.
Она машинально присела в ответ на его поклон и поспешила уйти вместе с братом и Карманьолой. Но на сердце у нее было тяжело. На что она могла надеяться, если принятие решения о действиях против маркиза Теодоро зависело от совета его же тайного союзника? Она спросила об этом у Карманьолы, и тот поспешил успокоить ее страхи.
— В конце концов, он далеко не всемогущ. Мы клялись в верности не ему, а графине Беатриче. Завоюйте ее расположение, и все будет так, как вы того желаете, особенно если я сам поведу армию в поход.
А тем временем герцог информировал принца Вальсассину о новом факторе, вмешавшемся в их приготовления против Монферрато.
— Она хочет, чтобы мы подняли оружие во имя ее брата. Но подданные Монферрато лояльны маркизу Теодоро. Что им известно о Джанджакомо, которого они не видели уже несколько лет? И если мы навяжем народу правителя силой оружия, мы непременно наживем себе врагов в Монферрато.
— Даже в таком случае — а я сильно сомневаюсь, что все обстоит именно так, — я посоветовал бы вашему высочеству не сворачивать с этого курса. Маркиз Теодоро — честолюбивый и опасный сосед, тогда как Джанджакомо — полная противоположность ему. У него мягкий и добрый характер, и после того, как он отказался от распутного образа жизни, в нем пробудилась тяга к религии. Возведите его на трон его отцов — и у вас появится не только дружески расположенный к вам сосед, но и благодарный слуга.
— Ха! Вы верите в благодарность, Белларион?
— Мне приходится верить, поскольку я сам поступаю соответствующим образом.
Тем же вечером герцог собрал на совет своих капитанов, а поскольку они поклялись в верности не ему, а вдове Фачино, герцогиня также должна была присутствовать, равно как и маркиз Джанджакомо и его сестра, которых решили пригласить, поскольку речь шла о будущем законного правителя Монферрато.
Сидевший во главе стола герцог заявил о своем намерении объявить войну монферратскому регенту на том основании, что тот удерживает ранее входившую в состав герцогства крепость Верчелли с прилежащими к ней землями и незаконно препятствует достигшему совершеннолетия маркизу Джанджакомо вступить в управление государством. Герцог потребовал от своих капитанов сообщить ему о том, какими силами они располагают и какую их часть необходимо использовать в военной экспедиции.
Карманьола сообщил, что, по его подсчетам, маркиз Теодоро сможет выставить армию, насчитывающую не менее пяти тысяч человек.
Белларион предложил отправить под Верчелли немцев Кенигсхофена, швейцарцев Штоффеля, итальянских наемников под командованием Джазоне Тротты и кондотту Марсальи — всего почти семь тысяч человек. В резерве, а также для осуществления мелких военных операций в Милане оставлялись кондотты Вальперги и Карманьолы. Последний, правда, тут же возразил, что услуги принца Вальсассипы могут в любой момент потребоваться герцогу, и попросил возложить на него руководство операцией и послать в поход против Монферрато его собственную кондотту, а кондотту Беллариона оставить в Милане.