Белое на черном …
Шрифт:
Наступил день операции.
Колонна неспеша подъезжала к пограничному посту. Время четыре утра и никого нет. Вокруг сонная тишина. Услуги переводчика не понадобились. Старший патруля на машине — лидере просто поднял шлагбаум, и колонна проникла на территорию Мозамбика. На охране границы никого не было. Успешное начало воодушевило, теперь, казалось, всё пойдет быстро и легко. Действительно работающие в поле поприветствовали колонну приветственными криками, мы помахали им руками и колонна, не останавливаясь помчалась к мосту. Эти пятьдесят километров пролетели за час. Охрана моста развела костер и что-то варила в огромном котле. Переводчик потребовал всех к головной машине. Всех пятерых охранников расстреляли. Один из грузовиков и переводчик остались на охране моста. И продолжили варить уху в большом котле. Оставшиеся девять машин летели к мнимому лагерю беженцев. По пути встречались легковые автомобили, направляющиеся в город неподалеку. Машины явно управлялись командирами ЗАНЛА из числа боевиков в лагере куда мы и направлялись. Но мы не могли терять драгоценные минуты. До утреннего построения в лагере оставалось совсем немного времени. На въезде переводчик потребовал открыть проезд и нам открыли, не проверяя документы. Колонна шла к своей цели к центральному плацу, где уже собирались боевики на утреннее построение. Вот и плац. Мы останавливаемся у трибуны и перестраиваемся в строй веер — теперь пулемет с каждой машины имеет возможность обстреливать всё пространство плаца. Здесь происходит сбой в операции. Предусматривалось, что боевики будут стоять строем. Но мы не учли национальные особенности негров. Колонна грузовиков у них считалось привезла гуманитарку и потому надо быть первым при раздаче. Негры рванули к нам за подарками и пришлось сразу стрелять. Крупнокалиберные пули рвали тела нескольких человек одновременно. Погибающие дико кричали. Затем толпа побежала в разные стороны, и мы погнали эту паникующую толпу к реке. Плавать негры повально не умеют и те, кто в панике кинулся в реку что бы укрыться от огня стали тонуть и снова новый удар паники. Добивать эту толпу остался один грузовик, остальные отправились к назначенным целям. Первой целью был центр управления. Здесь нам повезло — на встреченных нами легковых автомобилях в город уехали китайские инструкторы. Северокорейцы, лишившись командования потеряли уверенность и были уничтожены. Затем патруль подорвал радиорубку и отправился гонять убегавших уцелевших инструкторов из числа корейцев. Склады были подорваны беспрепятственно и теперь черны тяжелый дым от горевшего склада ГСМ стал накрывать лагерь боевиков. Обе биолаборатории не могли оказать нам сопротивления. Там были только биологи хоть и разрабатывали они оружие, но воевать они не умели. Здесь же мы и нашли наших. К сожалению, они уже погибли и пришлось сжечь тела наших солдат вместе с лабораториями. Здесь и произошла встреча с мнимым лейтенантом. Он внезапно выскочил перед машиной и стал кричать, что бы го спасли. Машина остановилась, и я полез наружу. Лейтенант меня не узнал и стал радостно нас приветствовать и благодарить за спасение. Меня он все-таки узнал и когда узнал, захотел отстреливаясь уйти. Я был первой целью, но я уже давно его держал на прицеле. Калашников хоть и китайского производства не подвел, и изменник наконец покинул наш мир. Его дальнейшая судьба мне неизвестна. Возможно, он, как и я продолжил свою жизнь в другом мире и в другом теле. Одна из наших основных целей — группа китайских инструкторов отсутствовала. Мы не подозревали, что они уже развернулись и едут в лагерь боевиков. Но мы уже собирались покинуть лагерь и стали собирать всех в одну колонну. Один из патрулей слишком увлекся расстрелом боевиков, что почти потерялся, но и его собрали в одну колонну и мы рванули в обратный путь. Мы успели проскочить к мосту до возвращения китайцев и теперь соединившись с патрулем, оборонявшим мост рванули дальше к границе. Нам оставалось каких-то пятьдесят километров, и мы уже покинем Мозамбик. По дороге мы опять видели негров, работавших на полях, и они опять нас приветствовали громкими криками. Мы так же махали руками в ответ и наши переводчики во всё горло орали лозунги ЗАНЛА. И вот наконец граница. И опять нет пограничников — они так и не вышли на охрану границы. Опять старший патруля на головной машине поднял шлагбаум, и мы покинули территорию Мозамбика. Операция прошла без потерь, и мы уничтожили все цели в лагере боевиков. Но мы не спасли наших товарищей и это обесценивало весь наш успех. Мы вернулись на базу и стали уничтожать следы на автомобилях и на одежде. Никто не понимал — почему командование так торопит нас в уничтожение следов рейда. И только когда в тот же вечер на базу нагрянули буры и стали переворачивать все наши склады в поисках следов от оборудования и вооружения, использованного в этом рейде, мы поняли спешку командования. Но на базе уже не было ни грузовиков, которые использовались при проникновении на территорию Мозамбика, ни китайских ДШК и автоматов Калашникова, ни камуфляжа всё уже увезли, и мы с интересом наблюдали за суетой буров и нескольких членов из комиссии при группе ООН. Операция была не просто секретная. Этой операции не было вовсе. Потому и наград нам не было. Это была первая масштабная операция по проникновению на сопредельную территорию и уничтожению боевиков ЗАНЛА на территории Мозамбика.
Отступление.
В лагере боевиков царил сущий бедлам. Пот территории бегали группы обезумевших негров. Гражданская обслуга лагеря грузила вещи на тележки. Там были не только вещи принадлежащие им, но и было имущество базы которые негры хотели увезти под шумок. Но приехавшие китайцы не стали церемониться с гражданскими. Их погнали к реке и поставив строем расстреляли и затем стащили в кучу. Затем добили всех, кто ещё оставался живой и стали собирать оружие и грузить на грузовики. Трупы боевиков живописно раскладывали на местности. Активно этим руководил европеец, который занимался постановкой декораций к спектаклю — злые монстры из Родезии убили эльфов из числа негритянского населения, покинувшего Родезию из-за притеснения со стороны белого меньшинства. Раненых боевиков добивали и так же укладывали в живописном порядке. Негр без автомата сразу превращался в мирного негра и убитого за его левые взгляды. Сорвался спектакль случайно — французский журналист снял весь процесс уничтожения лагеря и подготовил репортаж на французском телевидении. Ну не любил этот конкретный журналист китайцев. Его наняли конкуренты китайцев для компрометации китайских инструкторов и создания препон для китайского проникновения в Мозамбик и Родезию. Репортаж не был показан по французскому телевидению, но и никаких решений и санкций со стороны ООН в адрес Родезии не последовало.
Территория Родезии. У нас выпускной экзамен. Вот зачем мне нужно было в диверсанты. Нет полез же и теперь последний экзамен, который проходят все, кто служит в САС Родезии.
Меня высадили в буше на несколько дней. Мне надо прожить здесь в буше всё это время. У меня из снаряжения — винтовка и двадцать патронов. Нож и куриное яйцо. Мне надо выжить и при окончании испытания предоставить куриное яйцо. Но теперь это яйцо должно быть сварено. Воды нет и еды нет тоже. Правда меня учили и добывать пищу и готовить эту пищу. Для того, чтобы дикие животные не смогли меня скушать мне выдали винтовку и двадцать патронов. Но как сварить куриное яйцо вот в чем вопрос. У меня впереди пять дней и ночей. Так что попробую, что-нибудь придумать. Первое, что надо сделать пока еще есть силы надо подготовить лагерь и добыть пищи. С водой тоже что-нибудь придумаю. Соберу росу. Это тоже питьевая вода. На листьях деревьев по утрам роса имеется. Вот только для варки яйца её не хватит. Но как-то это куриной яйцо то варили те кто ранее сдавал этот экзамен.
Не знаю как мои предшественники обходились с куриным яйцом. У меня получилось всё по-другому. Мне не пришлось разводить огонь трением и охотиться на диких животных или ловить и убивать змей. Всё решилось проще. Ко мне вышли боевики из ЗАНЛА — четыре человека. Я собирал хворост и всё время слушал окрестности. Я был один в буше и могло случиться всё, что угодно. Треск сучьев и разговоры я услышал первый и ушел в кустарник в засаду. На площадку, освобожденную мной от зарослей для создания лагеря вышло четверо — три негра и китаец. Первая пуля досталась китайцу — вот никакого желания изображать шаолиньского монаха у меня не было. Потому и одиночный выстрел достался китайцу первому, негры возможно и проходили курс подготовки, но в этот стрессовый момент у них вылетело из головы вся наука, которую им вдалбливали в учебном лагере. Они стали бездумно стрелять во все стороны. Один за другим они легли на землю под моими выстрелами. Теперь надо было идти делать контроль и закапывать мертвые тела. Если оставить как есть, то падальщики и меня сожрут вместе с этими трупами. Но мне казалось, что китаец притворяется. Так мы и продолжали действовать. Я сидеть в кустарнике и ждать пока китаец встанет, и чтобы добить его. Но китаец не вставал, и я решил, что всё нормально и можно собирать трофеи. Так я пошел к китайцу первому проводить контроль. Спасло меня то, что китаец был ранен и силенок у него поубавилось. Потому и нож не пробил в нагрудном кармане портсигар — память от отца. Нож пробил, но застрял в портсигаре. Спасибо отцу, хоть и сам я издалека. Но тело у меня то Стоуна. Потому и спасибо отцу.
Китайца я добил издалека и провел контроль неграм. Затем стал собирать трофеи. У меня теперь было четыре автомата Калашникова опять-таки китайского производства и с десяток гранат. Но меня интересовали не гранаты или автоматы. Даже радиостанция и шифроблокноты меня не интересовали. Мне нужен был котелок и вода, для чего. Вот как выдумаете для чего. Не буду мучить загадками. Мне надо было сварить яйцо и предоставить жюри. По поводу трофеев я не волновался. Трофеи входили в условия экзамена. Я был свободен в выборе охотничьих целей. Мог охотиться на диких животных, мог на боевиков. Здесь как повезет. К моему великому счастью, котелок нашелся и нашлась пресная вода. Оставшиеся пять дней я жил в буше и страдал от мух це-це и остальной ядовитой мошкары. Спасал меня накомарник китайца у негров никакой защиты от мух и прочего не было. Китаец же в буш пошел вполне подготовленный — и репелленты и прочая защита были в наличии. Имелась одна проблема куда закапывать тела. Но это трудное и нудное дело мною было завершено в первый же день. Затем я поставил палатку и развел костер и жил жизнью туриста в походе. Слушал музыку и новости в эфире. И ждал вертолет с экзаменаторами, предвкушая их удивленные лица, при демонстрации вареного куриного яйца. Условия не ограничивали меня в выборе средств. Мне повезло на меня вышли боевики и мне повторно повезло я их перестрелял и не получил ранения. Теперь у меня в личном деле будет отметка — склонен к удаче. Такая практика в личном деле ставят отметку — удачлив ли ты или нет. Это учитывается при планировании операций и является решающим фактором при определении участников операции. Так и шли эти пять дней. Четыре трофейных пайка на неделю рейда и радио. Просто курорт…
Глава 4
Сможет ли срочник армии Родезии после учебного курса воевать на равных со спецназом НОАК. Скорее всего нет. Но ведь и особых мастеров НОАК не посылала в Африку. Эти мастера были в Китае и обучали молодых. Потому и здесь, и сейчас в альтернативной истории — исход схватки не предопределен. Но из истории реальной Родезии известно — что подбор кадров, в САС шел практически сразу после выпуска из школы. Средний возраст в спецназе от 30 до 40 лет. Спецназ Родезии средний возраст 20–25 лет. И эти солдаты справлялись со сложнейшими заданиями. Патруль это четыре человека. Вообразите. Буш — это практически непроходимая территория, воды нет по определению, либо вода заражена, либо непригодна для использования. А какие рейды совершали они. Самое большое количество спецназовцев участвовало в операции «Эланд» 81 человек, было уничтожено почти тысяча террористов, находящихся в учебном лагере. И никакие китайцы не смогли ничего поделать. Это мы немного отвлеклись. Сейчас мы возвращаемся в полевой лагерь колонны ЗАНЛА, которая под командованием китайских инструкторов отправилась для захвата одного из городов Родезии и объявления о создании нового свободного африканского государства и обращения в ООН за помощью войсками. Комиссия ООН была готова выйти в Совет Безопасности ООН за мандатом для миротворцев. Схема была отработана в Корее и Египте. Крик китайца через мегафон и далее негры стали есть таблетки — прямо всей своей толпой. Зрелище не для слабонервных.
Отступление 1.
На боевиках ЗАНЛА и ЗАНРА проводились испытания боевых стимуляторов в полевых условиях. Устанавливались и фиксировались побочные эффекты. Каждые три дня специальные китайские инструкторы, имевшие медицинское образование и служившие в специальных лабораториях в Китае проводили забор образцов и готовили для исследований отдельные части тел тех, кто участвовал в этих полевых испытаниях в качестве подопытного. Ещё живых подопытных разделывали и в специальных контейнерах отправляли в Китай для более детального изучения. У подопытных не было ни единого шанса остаться в живых. Но негры и не задумывались о таких вопросах. После приема стимулятора появлялось отличное настроение и желание вступит в бой и пропадало желание спать и есть. Только выполнять приказы и желание угодить старшему. Стимулятор работал безотказно, но имел побочный эффект — подопытный переставал есть и умирал от истощения. Как-то убрать такой побочный эффект никак не удавалось. Единственная пища, которую ели подопытные — было человеческое мясо. Замены найти не удавалось. Но и тогда более двух месяцев подопытный не мог выжить. Такая побочка исключала возможность использования на китайских военнослужащих. Но испытания продолжались, и куратор не исключал возможность преодоления таких побочных эффектов. По мнению куратора надо было ещё продолжать эксперимент и увеличить количество подопытных. Нынешняя операция казалась просто идеальной ля эксперимента. Захват же пленных из числа военнослужащих Родезии позволял провести эксперимент и на белых людях. У куратора были большие планы на этих пленных. Отправленная радиограмма о захвате пленных уже была изучена в Центре и получен ответ — пленных не калечить и переправить на территорию Мозамбика.
Полевой лагерь колонны ЗАНЛА.
Крик нарастал и, судя по всему, нас собирались просто напросто съесть. Я не разделял такого настроя и потому собирался покинуть столь опасное соседство и вернуться к основным силам. Китаец наконец добился послушания, и негры замолчали и стали расходится недовольно ворча. Китаец подошел к нам и внимательно посмотрел на нас. В душе я похолодел, если он станет проверять путы на нас всё пропало. Но китаец ограничился просто просмотром и ушел. От сердца отлегло. Лагерь постепенно укладывался спать, и негры разбрелись по своим компаниям и там уже укладывались спать. В конце концов наступила тишина насколько это возможно. Мы уже все освободились от веревок и были готовы бежать.
Отступление 2.
Глупые белые люди они надеялись, что я не увижу, что они развязали часть веревок. Значит надо их проучить. Они будут ждать пока все в походном лагере уснут, чтобы затем совершить побег. Нет это у них не должно получиться. Пока они ждут я поставлю засады на пути их побега. Надо поставить задачи моим товарищам и ждать результата.
Походный лагерь.
Наступила тишина и настала время покинуть этот вертеп чернокожих. Надо выбрать направление движения — лейтенант командир «зелёных» требует, что бы мы пошли кратчайшим путем к основным силам. Мое мнение, что это самый вероятный путь для побега и там нас будут искать в первую очередь. Потому нам нужно выбрать путь на юг. Это и не в тыл и не к основным силам, это путь в сторону и там нас искать будут в последнюю очередь. Но лейтенант закусил удила и требует выполнять его приказ. Но я решил поступить по-своему. Я пойду на юг и затем поверну к основным силам. Мы предстоит пройти почти семьдесят миль. Идти придется по бушу и у меня нет ничего из снаряжения. Снаряжение свалили в палатке. В самой палатке никто не находиться, это что-то вроде склада и вот ещё один вариант побега, сначала укрыться в палатке- складе и подобрать себе снаряжение. Маршрут побега через сплошные посты к основным силам не удастся практически на сто процентов. Когда беглецы будут обнаружены то и в лагере объявят тревогу и отправят погоню за беглецами и всё внимание будет приковано к погоне за ними. Я же тихо выберусь из палатки и тихо уйду в сторону на юг. Угрызений совести я не испытывал. Я предупредил всех и рассказал, что по моему мнению избранное направление побега ущербно и именно там вероятность поимки сто процентов. Все решили послушать приказ лейтенанта и использовать именно тот маршрут побега, который он предложил. Теперь это решение будет определять судьбу тех, кто решил исполнить приказ лейтенанта. Магия офицерских погон, отключившая разум. Лейтенант реально в буше не воевал и считает, то достаточно погон и звания и всё будет в порядке. Его взвод погиб полностью. Он остался в живых один. Мук совести и горечи по поводу гибели всех подчиненных он явно не испытывает, погубил один взвод значит погубит и нас. Если кто-то хочет рискнуть, то я не против — рискуйте.
Вот они пошли — я откололся и ползком ушел к палатке, где лежали трофеи и наше снаряжение. Прополз в палатку и затих. Лежу тихо и слушаю, как проходит побег остальных. Тишина стояла недолго. Всполох стрельбы и затем опять тишина. Затем к костру подтащили беглецов. К ним вышел старший китаец и поднял пистолет. Так он хочет убить лейтенанта. Лейтенант что-то тихо говорит Никакой реакции китайца. Сейчас будет стрелять и вдруг нервный крик лейтенанта. Дурбан, Дурбан. Китаец опускает пистолет и произносит — Париж. И затем лейтенанта развязывают и обнимают, и несут ему воды. Оставшиеся пленные хмуро смотрят на происходящее. Лейтенанта пробивает на разговоры, и он говорит — нет я не предатель. Я советский разведчик и я не предавал вас. Я сразу работал и буду работать на китайцев. Мы добьемся от Родезии правительства большинства и уничтожим Вас всех полностью руками негров. Нам здесь не нужны ни белые, ни черные. Черные сначала убьют всех белых, затем мы натравим на метабелов других негров и всё, что есть в этой земле станет нашим. Китаец спрашивает — не боишься откровенничать. Липовый лейтенант — не боюсь, всё равно они пойдут на опыты. Ты их на части разберешь, они не смогут никому нечего рассказать. Вдруг лейтенант кричит — где ещё один, не хватает одного он собирался идти на юг. Немедленно объявляется тревога и на юг бегут толпы — искать меня. Пусть ищут мне не жалко. Я всё равно поменял свое мнение — куда идти. Теперь, когда все бегают и ищут меня на юге я пойду к основным силам. Именно там на пути к основным силам меня и не будут искать. Тем, кого предал лейтенант делают укол и уносят на носилках. С ними же уходит мнимый лейтенант. Вот теперь под утро и мне можно уходить. У меня опять есть винтовка и я собрал двадцать магазинов по двадцать патронов. Пригибаясь к самой земле, я быстро-быстро покидаю полевой лагерь. Мне надо пройти десять миль и рассказать, что здесь произошло. Какое беспокойство заставило меня достать пистолет, там в палатке я нашел игрушку — браунинг №1 и теперь в рукаве у меня пистолет — малыш. Ещё темно, утренние сумерки и скоро они уйдут и будет видно. Но в кустарнике в буше всё равно видно очень плохо. Кустарник очень плотный. Достал пистолет и от пояса приготовился стрелять в любую цель. Так и иду одной рукой рублю проход и другая рука готова нажать на спусковой крючок браунинга. Китаец выскочил внезапно, и я не успевал среагировать на движение, но и китайцу нужно было ещё пара секунд для удара. Но времени у него на это не оказалось. Стрелять я стал сразу ещё на начало движения и два раза попал. Затем китаец достал меня, но в ударах уже не было смертельной силы. Мне было больно, очень больно, но не смертельно. Китаец рухнул и никак не мог поверить, что его убили. Вот так просто убили без эпической схватки и вообще без схватки. Для китайца это было неправильно. Такой мастер не мог погибнуть от пули, но смерть была неумолима, и китаец умер. Я же, согнувшись от боли брел, а сторону города. За нас сыграла желание китайцев сохранить секретность. Задачу полностью знал, только старший китаец. Но он погиб от пистолетной пули и ничего рассказать уже не мог. Не дождавшись возвращения старшего инструктора — его подчиненные начали розыск и нашли тело. Но тело было уже холодным и наконец появилась авиация и началась штурмовка колонны ЗАНЛА. И штурм города они отложили, и я наконец выбрался к своим. Как я вышел, я не знаю. Шел просто на характере. Облепленный мухами и комарами и опухший от укусов один глаз настолько заплыл от укусов, что уже не открывался. Ещё один день и я бы уже ничего бы не видел. Начал заплывать и второй глаз. Меня сразу отправили в госпиталь, и я ничего не успел рассказать. О увиденном предательстве я рассказал в госпитале офицеру безопасности и уже ему рассказал, что на остальных попавших в плен, хотят испытывать какой-то стимулятор и что они были лишены сознания каким-то уколом и всех пленных на носилках понесли к границе в лагерь беженцев ЗАНЛА/ЗАНРА. И о планах уничтожить всех наших в плену предварительно проведя какие-то опыты над ними. Информацию у меня приняли и ушли. Я остался в госпитале. Теперь меня лечили, и я достаточно быстро приходил в норму. Второй визит офицера безопасности был более продолжительный. И мне предложили присоединиться к группе спецназа и отправиться на территорию Мозамбика и разгромить лагерь беженцев и освободить наших товарищей. Я сразу согласился. Предателя под личиной лейтенанта очень хотелось наказать. Меня перекинули в лагерь спецназа.