Белое озеро: Охота на лис
Шрифт:
На следующий день Лиза проснулась не слишком рано. Обычно в это время уже било в окна яркое солнце, но не сегодня. Она вышла на крыльцо и поежилась. Шаманы не обманули. Небо было затянуто серыми низкими тучами, то и дело порывами налетал ветер. Лиза вздохнула и пошла ставить на огонь чайник.
Когда она вышла из дома после завтрака, погода испортилась окончательно. Ветер поднялся такой, что могучие сосны и кедры трепетали как тонкие юные березки. Небо стало темно-серым и надвинулось совсем низко. Лиза почувствовала, что у нее сильнее начало биться сердце. Предвестник страха. За всю одинокую зиму ей ни разу не было так
С таким страхом самое время запереться в доме и переждать непогоду. Но она почему-то сделала ровно противоположное. Лиза пошла на смотровую площадку. Ей хотелось увидеть, что происходит на озере.
А на озере творилось что-то страшное. Слева, со стороны Юга, шла серая стена, которая смыкала вместе темно-серое, почти черное низкое небо и обсидианово-черный Акколь. Где-то в этой стене вдруг сверкнула молния, а через несколько секунд раздался раскат грома — еще не громовой, но уже близкий. Колючие кусты, что росли по краю смотровой площадки, почти легли под порывом сильного ветра. У ноги жалобно заскулил Туман. Надо уходить в дом. Лиза повернулась, и сердце ухнуло в пятки.
Справа, с той стороны, где далеко-далеко, за поворотом, находился поселок, Лиза увидела белую звездочку катера.
Лиза замерла. И смотрела, как они сближаются — темно-серая стена грозового фронта и маленькая белая звездочка катера. Снова сверкнула молния, совсем близка. Гром ударил оглушительно. Туман коротко взвизгнул, и Лиза сорвалась с места.
В берег била волна. Не захлестывала целиком, но пробивала примерно на треть. Снова ударила молния и зарокотал гром. Рядом, совсем рядом. На лицо упали первые капли. И в этот момент Лиза, наконец, услышала звук мотора.
Когда «Чыйрак» было метрах в пяти от берега, ударило все. Обрушился ливень, косой, с ураганным ветром. Почти весь участок берега захлестнула волна, так, что ноги Лизы оказались по щиколотку в воде. Молния ударила, кажется, совсем рядом, только в противоположный берег. От грохота грома заложило уши. Лиза видела, что Лис что-то кричит ей, но слов не было слышно.
Катер взял левее, вдоль скалы. Там было русло пересохшего или поменявшего направление ручья. Не сбавляя хода, катер врезался в устье ручья и почти полностью вышел из озера. Абсолютно мокрый Лис спрыгнул на берег.
— Ну-ка марш наверх! Бегом! Живо! — прокричал он подбежавшей Лизе сквозь почти не прекращающиеся раскаты грома. А сам принялся руками выталкивать катер выше по руслу ручья. Здесь, под прикрытием скалы, волна била в берег не так сильно. Но на открытом участке она уже захлестывала весь берег, полностью скрывая валун, на котором они сидели месяц назад.
Лис бросил взгляд туда же, безо всякого успеха оттирая воду с лица.
— Вот черт! Лиза! — он схватил ее за руку и потащил наверх. Они брели по колено воде, а потом долго поднимались по крутой скользкой тропинке, пока, наконец, не добрались до дома. Первым в открытую дверь проскочил Туман, а потом ввалились и они. Лис запер дверь и привалился к стене. Притянул к себе Лизу и крепко обнял. А она смогла сказать только одно слово:
— Сумасшедший.
— Ты же обещала мне сюрприз.
Они какое-то время стояли так, обнявшись. Лиза чувствовала мокрую ткань куртки под своими ладони, и как Лис упирается ей в макушку подбородком. А потом Лис оторвался от стены. Шумно выдохнул.
— Но сначала надо переодеться в сухое, — Лис развернул Лизу спиной к себе и легко толкнул вперед. — Давай переодевайся. Я пока камин разожгу.
Лиза прошла в дальнюю часть дома, взяла из шкафа сухие вещи и обернулась. Лиса уже не было. Она так и замерла с одеждой в руках. Отмерла Лиза, только когда стукнула дверь, и в дом вошел Лис с охапкой дров. Он с грохотом опустил их около печки.
— Ты почему еще не переоделась? Ну-ка давай быстро, чтобы не заболеть! — и сам стянул с плеч куртку, потом футболку — и то, и другое, насквозь мокрое, аккуратно развесил на стульях. Обернулся к Лизе: — Иди сюда, в это половину дома, переодевайся. А я пока там камином займусь.
Когда Лиза, переодевшаяся в сухие шорты и футболку, зашла на вторую половину дома, в камине уже горел огонь. Лиза замерла. Она за все время, что жила в этом доме, огонь в камине не разводила ни разу. Они и при растопке печи до сих пор, положив руку на кирпичи, шептала: «Пожалуйста». Это работало. Печка ни разу не закапризничала.
А теперь Лиза смотрела на открытый огонь в камине, на языки пламени. Снаружи потемнело так, будто уже вечер, хотя на самом деле было как раз что-то около полудня. А здесь — уютный небольшой мирок, в котором горел камин. А у камина на медвежьей шкуре сидел, сложив ноги крест-накрест, полуобнаженный мужчина.
Джинсы Лиса вымокли почти до черного. Руки и плечи блестели в свете от огня. А с груди матовым узким треугольником уходили вниз темно-русые волосы.
Лис смотрел на Лизу снизу вверх, запрокинув голову.
— Тяга — будь здоров. Как в аэродинамической трубе.
Словно в подтверждение его слов в окна ударил такой порыв ветра, что они задрожали. Вздрогнула и Лиза.
— Слушай… Я же пирог испекла…
— Черт с ним. В смысле, спасибо, но пирог потом. Иди сюда, — он похлопал по шкуре рядом с собой. — Иди сюда, греться будем.
Не то, чтобы Лиза замерзла. Скорее, наоборот. Скорее, ей было жарко. Особенно под его взглядом. Она ступила босой ногой на медвежий мех. Сколько раз она пробегала по этой шкуре, но сейчас ощущения были такие, будто она почувствовала этот мех под стопой в первый раз.
Лиза медленно опустилась на шкуру.
— Скажи, тебе его не жалко?
— Кого?
— Этого медведя.
Лиза глядела на огонь и чувствовала, что Лис на нее смотрит. Смотрит и молчит. А она долго решалась повернуть лицо и посмотреть на него.
Потому что смерть это ее, а не Лис!
При первой встрече он произвел на нее впечатление самовлюбленного красавчика, этакий первый парень на деревне. Или на озере. Потом при каждой новой встрече Лиза все время цеплялась за эти его выдающиеся внешние данные. Ну, потому что нельзя быть на свете красивым таким! А потом была эта нелепая сцена — та, после водопада. Когда Лизу все женское и инстинктивное тащило в одну сторону, а голова — в другую. А потом были обида и сомнения. А потом — рассказ Кравцова. И все внешнее в Лисе отошло на второй план, уступив место тому жгучему, истинно женскому любопытству узнать, что там, за этим шикарным и напоказ фасадом. Там было что-то гораздо более важное и привлекательное, чем темно-синие глаза с обсидиановым блеском и длинными ресницами, крупные целовальные губы, острые скулы, широкие плечи и выпуклые бицепсы.