Белое пламя дракона
Шрифт:
Отказавшись от идеи разделиться, они вдвоем отправились исследовать крепость. Все двери и решетки давно проиграли в битве со временем, местами даже камни раскрошились, став пылью и щебнем, усыпав труп крепости обломками башен и стен, битой черепицей, древесной трухой. Все это частично утопало в нанесенной ветром земле и гнилой растительности. Проникнуть сквозь опустевшие проемы дверей можно было в любую часть Га-нора, но простота оставалась кажущейся, поскольку многие лестницы давным-давно обвалились, местами прохудились крыши, рухнули полы, внутренние
– Здесь поместилось бы десять наших замков.
Эмма стояла на каменном подоконнике пустого оконного проема и смотрела на леса с огромной высоты. Кроны деревьев-великанов расстилались внизу бугристым ковром, неоднородно зеленым, волнующимся на ветру и беспрестанно шелестящим.
– Слезь, камни могут быть расшатанными, сверзишься вниз – и я не смогу тебя поймать.
– Я верю в твои способности, учитель, – хихикнула Эмма, грациозно спрыгнула и медленно пошла по зале, которую они обследовали.
Большое помещение, занесенное грязью, прелой листвой и поросшее плесенью, было пусто. Живучие лишаи и мхи, карабкавшиеся по высоким стенам и колоннам, давно поели висевшие на них знамена и стяги. Сквозь обширные высокие окна свободно проникал свет, а в плохую погоду еще и дождь с ветром. Меж камней пола упрямо прорастала трава, хотя Га-нор однозначно говорил растительному миру, что здесь ему не рады.
– По крайней мере, здесь крыша цела, – отметил волшебник, прохаживаясь по главному чертогу одного из обособленных крепостных корпусов.
– Ску-у-у-учно! Как думаешь, здесь можно жить?
– Ни в коем случае. Все прогнило, отсырело, некоторые виды растительности ядовиты, полы в любой миг могут уйти из-под ног, а крыши – обрушиться на голову. Удивительно только – как здесь не поселилась нечисть? Многие чудовища, да и простые животные, обожают забирать себе руины. Здесь их нет.
Тобиус прислушался к своим ощущениям и поежился – он боялся признаться себе, что знает причину. Волк не станет селиться в берлоге, в которой живет медведь.
На исследование колоссального крепостного комплекса ушел весь день, и все равно волшебник с ученицей смогли облазить лишь небольшую часть помещений, побывали на складах, в казармах и арсенале, проверили мрак затопленных подземелий. Когда солнечный диск уже скатывался по темному небу к багровеющему поясу горизонта, Тобиус и Эмма вошли в донжон. Волшебник инстинктивно оттягивал эту необходимость, как только мог, и теперь корил себя, думая, что лучше было бы проверить цитадель, когда солнце еще висело выше.
– Еще не поздно повернуть назад.
– Не трясись, учитель, Эмма тебя защитит.
– Я чувствую… нарастающую опасность.
– Тем больше причин от нее избавиться.
Плутая по чреву цитадели при свете мотыльков, они наткнулись на корни. Чем дальше шли чужаки, тем стремительнее менялся Га-нор – его полы и стены терялись за твердыми черными побегами, переплетающимися корнями, которые закрывали собой все. Воздух загустел и стал сильнее отдавать гнилой сладостью, а свет, источаемый магическими насекомыми, померк, да и сами они принялись залетать не туда, опускаться все ниже, будто на них что-то давило. Тобиус создал десяток новых мотыльков, вложив в них усиленный заряд магии.
Ступая по корням, они вошли в некогда обширную залу. Казалось, что Дикая земля вломилась через разбитый потолок в этом самом месте и угнездилась в теле Га-нора, словно язва, но так только казалось. Внутри находилась небольшая поляна, покрытая жухлой травой, пустая, если не считать одного-единственного черного дерева, лишенного листьев и… окруженного торчащими из нанесенной ветром земли черными же штырями. На штырях смирно сидели черепа. Звериные, человеческие, еще вроде как обезьяньи, но какие-то неправильные, слишком крупные, еще были массивные черепа, не имевшие глазниц, другие вообще не пойми кому принадлежали.
– Какое-то… злое место.
– Оно либо проклято, либо в нем поселился злой дух. Я склоняюсь к… ко второму.
Внутри одного из черепов разгорелся призрачный свет, и возле дерева появилась сутулая фигура. Темно-серый балахон, деревянная маска с тремя дырками на месте рта и глаз и рога-ветки. Это нелепое нечто сжимало в черной руке острый осколок берцовой кости или что-то очень похожее. Появившийся некто опирался плечом о ствол дерева, неподвижно следил за людьми пустыми дырами в маске и не издавал ни звука.
– Эмма, не шевелись.
– Почему? Что это за… пятно?
– Ты его видишь?
– Вижу что-то расплывчатое… серое такое.
Рогатый некто метнулся к ним так быстро, что его фигура смазалась в сплошной серый развод, но реакция Эммы позволила ей парировать удар мечом и нанести контрудар. Сталь прошла сквозь него словно сквозь дым. Тобиус же, дотянувшись до существа заговоренной бронзой жезла, отшвырнул его прочь. Балахонщик мгновенно поднялся с земли, но тут же распался дымом от удара Светящейся Паутинки. Раздался треск – один из черепов лопнул и упал со своего штыря.
– Кажется… мы имеем дело с духом, ученица.
– С духами, учитель.
В черепах зажигался призрачный свет, и подле черного дерева появлялись новые фигуры в балахонах. Высокие и низкие, массивные и субтильные, они все были серы, их лица скрывались за потрескавшимися деревянными масками, над которыми росли рога-ветки.
– Это хищник, Эмма, питающийся теми, кто забредает в его логово.
– Что делать? – сосредоточенно спросила она.
– Для начала Серая Стена.
Тобиус вскинул жезл и выкрикнул словоформулу, венчавшую плетение призрачных нитей заклинания, после чего вокруг них образовалась круглая преграда, стена, сотканная из полупрозрачной серой мглы. Рогачи немедленно оказались рядом и принялись с глухим стуком биться в нее. Серый волшебник был бледен, и на его лице блестели бисеринки пота, желтые глаза следили за бьющимися о Серую Стену существами, губы сжались в тонкую полоску.