Белое Пламя
Шрифт:
Арэн расхохотался, выслушав такие предположения.
– В компании къяра Алу ничего подобного точно не грозит. Ты просто не знаешь, кто такие къяры.
– Не убедил. – Василиса скрестила руки на груди, заодно поправляя теплый шарф.
– Ладно, – согласился эльф. – Раз ты так хочешь, сегодня же пойду поищу его.
– Вместе пойдем. – Василиса лучисто улыбнулась и обняла стрелка.
«Шаги наоборот ведут к пропасти».
«Мне не за что больше цепляться. Если упаду, значит, так тому и быть».
«Рискнешь
Смех. «Я – лишь тень. Мне нечем рисковать».
«Иди же, никчемная душонка! Путь в ужас и мрак открыт для тебя. Иди! Иди по тропе безумия…»
«Я сам выберу тропу, безликий. Не зарывайся, ты – лишь привратник».
«И какую же тропу выберет тень великого?»
«Нужная тропа сама ляжет под ноги».
«Путь открыт…»
Не обернувшись, темная фигура, гордо расправив плечи, вступила на самый страшный из возможных путей. Он переступил врата мироздания порядка, за которыми не было ни мира, ни материи, ни духа, ни сознания. Только всепожирающий хаос.
Тропа боли… Ну почему именно она? С первым шагом вывернуло наизнанку внутренности в животе. До крови закусив костяшки пальцев, лишь бы смолчать, сделал второй шаг. Знак, ядом нечеловеческой муки, расползался с плеча по телу. Казалось, будто с него живьем, по лоскутку снимают кожу. Это было только начало. Полусотый шаг едва не закончился падением. Все существо пульсировало сплошным комом невообразимой боли. Другой отступил бы. Но маг уже испытывал раньше такую боль, и она его не остановила.
…Он не мог говорить. Он не мог закричать или хотя бы застонать. Судя по висящим на стене, прямо перед глазами, часам, прошло уже двенадцать часов. Он не мог пошевелиться. Он не мог дышать. Каждый удар сердца вызывал волну убивающей рассудок муки.
– Вы дали ребенку обезболивающее?
– Он должен пройти испытание болью, Ульрих!
– Криан, вы кретин! Это же всего лишь ребенок, а не воин! И он умирает! Сестра Марта! Дайте ему обезболивающее, скорее!
– Уже поздно, Ульрих! Процесс не остановить! Знак должен быть связан с каждым нервом тела Пламенного!
– Вы отстранены от эксперимента, Криан! Садистический ублюдок! Нельзя так издеваться ни над одним живым существом, а уж тем более над ребенком! Он неповинен в том, что носит в себе дар Белого Пламени!
В руку воткнулась игла.
– Ал, мальчик мой. Я ввожу тебе обезболивающее и снотворное. Но ты не уснешь. Оно может совсем не подействовать. Не бойся, если тело вдруг исчезнет. И борись, малыш, борись изо всех сил!
– Да, учитель… – Он думал, что ответил. Но вряд ли ему это в самом деле удалось…
Тропа боли оборвалась так внезапно, что Ален не сразу понял, что произошло. Еще один шаг, и он почувствовал, что силы покинули его. Зачем он это делает? Что намеревается найти? Ничего не получится! Все это бессмысленно! Безнадежная затея!
Все ясно. Путь безнадеги. Или, иначе говоря, дорога пессимиста. Ну сейчас начнется, главное – шагать.
Шаг. Ничего не получится. Заблудишься здесь. Останешься навсегда. Шаг.
На сотом шаге он почувствовал, что не понимает, зачем вообще идет. Полная абсурдность и безнадежность затеи стала до крайности очевидна. Назад, пока не поздно! Но вопреки всему он шагнул вперед…
…Сотник схватил Алена за ворот и приподнял так, что тот повис в воздухе.
– Мы должны наступать! – рявкнул он в лицо полусотника. – Только с близкого расстояния их можно уничтожить! Веди ребят вперед!
– Анжей… – в ужасе прохрипел Белый командир. – Это же личи… Анжей, нам не выстоять!
– Я сказал: наступать! Убить их всех!
– Анжей, нам не выстоять! Шестьсот личей! Мы все умрем, но не остановим их!
– Веди. Вперед. Полусотню, – раздельно произнес Черный.
– Анжей, – простонал Ален, – мы все погибнем… Прикажи отступать, иначе они убьют нас всех. Мы что-нибудь придумаем. Но если мы сейчас умрем, никто не спасет империю!..
«Безнадежная затея, тень высшего. Бессмысленная, как и вся твоя предыдущая жизнь!»
«Нет! Не смей мне указывать! Не смей даже советовать! Я сам все решу! И не преграждай мне путь, если не хочешь, чтобы я тебя развоплотил!»
Сделав новый шаг, он почувствовал, как лютая тоска сжимает сердце и перехватывает горло. На глаза навернулись слезы. Тропа Страдания… И почему ему выпадают самые паршивые Тропы? Он сжал зубы, и на пятый шаг сдавленный стон вырвался из груди.
…Леон повернулся и встретился глазами с Аленом. Белый все понял по этому прощальному отчаянному взору. Их силы переплелись, на мгновение смешались, взгляды были подобны словам и жестам. Прощальное объятие и тихое: «Я должен… прощай, брат мой, братишка, прости». Глаза Алена кричали отчаянное «нет!». Леон отвернулся, и Белый тихо застонал. Красный взвился вверх, заставляя пегаса набрать высоту, встал на его спину, балансируя на седле, раскинул руки.
– Леон! – отчаянно заорал Ален. – Не делай этого!
– Тесс фиор аменотива! – раздался крик в небе.
Леон прыгнул со спины пегаса. Казавшаяся маленькой с такого расстояния фигурка с раскинутыми руками медленно падала на некромантов, постепенно набирая скорость. Фигура окуталась Красным Пламенем и в полете превратилась в громадный огненный шар…
На сотом шаге маг закричал, сжимая голову руками.
– …Анжей! – сдавленно вскрикнул Ален, падая рядом с ним на колени. По лицу его заструились слезы. Он всхлипнул. – Анжей!..
Одна рука у сотника обгорела почти до костей. Со второй лохмотьями облазила кожа с мясом. Этими изуродованными руками сотник, плача, пытался собрать лежащие между ног внутренности обратно в живот.
Ален зажал рот обеими руками, чтобы не закричать. Сдавленные рыдания вырвались из сведенного судорогой горла. Анжей поднял голову, и его орехово-коричневые глаза с тоской виновато поглядели на брата.
– А ты поседел, – с грустью шепнул Анжей. – Я не хотел. Прости меня…
Снова шагнуть он не смог. Мрак затягивал его в себя, но что-то, с силой дернув вперед, не позволило волшебнику упасть.