Белое танго
Шрифт:
— Ты сделала для меня больше, чем можешь представить себе, — сказал Шеров.
— Я твой должник. Как минимум, ты заслужила хорошую премию и длинный отпуск.
Вот, — сказал он, протягивая ей конверт.
Таня раскрыла конверт. В нем лежала нераспечатанная пачка денег, заграничный паспорт на ее имя, билет на самолет до Одессы и путевка в круиз «Одесса-Ленинград» вокруг Европы.
— Теплоход отходит двадцать восьмого мая, — сказал Шеров. — Варна-Стамбул-Афины-Неаполь-Рим-Мальта-Марсель-Барселона-Лиссабон-Гавр-Париж-Гавр-Лондон-Копенгаген-Гамбург-Стокгольм-Хельсинки-Ленинград.
Всего двадцать четыре дня. Придется тебе сдавать сессию досрочно. Впрочем, у тебя почти месяц на подготовку. Потом можешь отдыхать на свое усмотрение. Раньше пятнадцатого августа я тебя не жду. А это твои отпускные.
Он протянул ей еще одну пачку.
Таня положила деньги и все остальное на подушку, выпрыгнула из постели и закружилась по комнате, увлекая за собой Шерова.
— Папик, хочу шампанского! — смеясь, заявила она.
— Что ж, прошу в гостиную. Потом переодевайся, собирай вещички, и Джаба отвезет тебя к матери. Поживешь пока дома.
— Так надо?
— Так надо. Пошли пить шампанское.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Пробоина
(1995)
I
— Спасибо, Таня, — со вздохом проговорил Иван, перебросив через руку плащ.
— Пора мне. Спасибо за все. Будьте счастливы и нас не забывайте.
— И тебе всяческого счастья, — сказала Таня и подставила щеку для поцелуя.
Иван приложился сухими губами, тут же отвел побитую сединой голову.
— Лучше пожелай мне покоя и довольства, — еле слышно пробормотал он. — А счастье свое я упустил. Давно уже.
— Ну что ты! — поспешно возразила Таня, но при этом совсем непроизвольно кивнула головой: упустил, годы протранжирил.
Он отвернулся, сгорбился, вышел, не оглядываясь. А Таня воротилась в гостиную. Павел сидел у окна и курил. Она подошла, опустилась в соседнее кресло.
Павел поднял голову.
— Ну что?
— Устала… Ты оказался прав. Ни к чему все это было затевать. Такие все чужие, и нам, и друг другу. А уж как старались, себе и другим внушали, будто по-настоящему рады встрече. Даже когда тебя увидели, живого и здорового, обалдели, конечно, но так ли уж обрадовались?.. Знаешь, такое чувство, будто захотела второй раз войти в ту же реку, а реки уже нет, одна старица застойная.
Окунулась — и вся в грязи, в ряске, не отмоешься…
— Ты действительно устала. Слишком много впечатлений навалилось разом, а теперь отхлынуло. Я бы на твоем месте прилег немного.
— А ты?
— Не хочется.
— Думы одолели?
— Одолели. Не помню, рассказывал тебе или нет, только в этот самый день ровно двадцать четыре года назад мы начало новой жизни отмечали.
— Как это — новой жизни?
— Окончание школы. Их класс только-только выпускные сдал.
— Их класс? — недоуменно переспросила Таня.
— Ну да. Они ведь все в одном классе учились — и Ванька, и Леня, и Ник… и Елка тоже… Таким составом на озера и рванули, на велосипедах. Молодые были, у каждого все впереди. А теперь вот встретились… те же, но без Елки…
— Прости, я не знала…
— Не извиняйся. Ты правильно поступила. Нужно было взглянуть в глаза друг другу еще раз — наверное, последний. Я за сегодня много пережил и, кажется, многое понял.
— Что ты понял?
— Пока не знаю. Точнее, знаю, только в слова не ложится. Что ничего не бывает случайно, что ли.
Павел замолчал. Таня подошла к его креслу, обняла мужа сзади, прижалась лбом к затылку.
— Люблю тебя, — прошептала она. — Так люблю тебя…
— Моя единственная… — Павел внезапно вздрогнул.
От этого неожиданного движения вздрогнула и Таня.
— Что? — встревоженно спросила она. — Что это было?
— Так, ничего… Почудилось. — Он помолчал. — Ты иди. Я докурю и тоже поднимусь. Надо бы вздремнуть немного перед ночной Прогулкой. Не передумала еще белыми ночами полюбоваться?
— Нет, что ты…
Она расцеловала его и отправилась в спальню.. Павел потушил сигарету, встал, в окно поглядел на залив.
И вновь из пустоты отчетливо шепнул голос, который он не мог не узнать:
— А как же я?
(1976-1979)
II
Таксист помог донести чемоданы до самых дверей, за что был одарен ослепительной улыбкой и пятеркой сверх счетчика, и отчалил, премного благодарный. Таня вынула из кармана заранее приготовленные ключи — домой она позвонила прямо из порта, и никто трубку не взял — и открыла дверь.
В прихожей на нее пахнуло ароматным, сладким дымом трубочного табака.
Странно, Ада трубку не курит, дядя Кока не курит вообще. Может быть, погостить приехал кто-нибудь?
Таня занесла в квартиру чемоданы и отправилась на розыски. В гостиной никого, в кухне тоже, только в раковине полно грязной посуды, на столе ополовиненный «Ленинградский набор» — коробочка с крохотными пирожными, — початая бутылка горького «кампари», стакан, на плите исходит последним паром раскаленный чайник. Она выключила газ, открыла форточку.
— Эй, есть кто живой? — громко позвала она. — Чайник чуть не загубили!
Ноль эмоций. В лавку, что ли, выскочили, раззявы?
— Ну и фиг с вами! — сказала Таня и полезла под холодный душ, скинув одежду прямо в ванной. Остальное подождет. Жарко!
Душ здорово взбодрил ее. Напевая и пританцовывая, Таня промчалась в свою комнату и принялась рыться в ящиках комода — подыскивала бельишко посимпатичнее.
Вдруг отчего-то захотелось принарядиться, пусть даже никто и не видит…