Белоэмигранты на военной службе в Китае

Балмасов Сергей

На примере Кеннейского охранного отряда и отряда на Мулинских копях становится ясно, что японцы набирали охранные отряды из русских эмигрантов по газетным объявлениям. Потом они проверяли анкеты кандидатов в «охранники» и, в случае если проверка не выявляла ничего подозрительного, приступали к их обучению или зачисляли в отряд при наличии у них соответствующей подготовки. Русские «охранники» после этого занимались разведывательно-диверсионной работой на территории СССР, куда их перебрасывали японские спецслужбы [1514] .

1514

Там же. С. 96, 97.

В то же время многие русские увольнялись с военной и полицейской службы и уезжали во избежание последующих репрессий из-за того, что японцы пытались вынудить их стучать на своих же [1515] .

Кроме того, по данным разных источников, в том числе

и по показаниям М. А. Матковского 5 октября 1945 г., русские эмигранты на японской службе занимались перехватами радиопередач из СССР, радиодепеш и разговоров советских высокопоставленных лиц. По этим данным, например, с 1939 г. 3-й отдел Бюро по делам российских эмигрантов производил набор русских для службы в Маньчжурской телеграфно-телефонной компании (МТТК) в составе специального разведывательного отдела японской военной миссии. Там они проверяли и обрабатывали перехваченные донесения из СССР и передавали японцам. Еще раньше, в 1936–1938 гг., японцы специально отобрали для этой работы в МТТК семь русских эмигрантов. Проверку благонадежности русских эмигрантов, предназначенных для такой работы, проводили сначала сами эмигранты, а потом японцы. После краткого обучения в специальной школе их экзаменовали японские разведчики и связисты [1516] .

1515

Золотарева Т. Маньчжурские были. Сидней, 2000. С. 139, 140.

1516

Российская эмиграция в Маньчжурии: военно-политическая деятельность (1920–1945). Южно-Сахалинск, 1994. С. 96.

Некоторые русские эмигранты на японской службе также занимались радиопропагандой и агитацией. Так, Д. П. Яхно занимался этим в городе Киси под контролем японской военной миссии. Подобных работников готовили в течение десятидневного курса. Каждые полгода-год такие специалисты проходили переподготовку, также в течение десяти дней. Всего таких переподготовок у данных работников было две. На специальных курсах слушатели изучали специальную аппаратуру, получали навыки самостоятельного составления радиовыступлений, призывов, листовок и лозунгов. Содержание их сводилось к «красноармейцы и офицеры красной армии переходили на сторону японских войск и вели борьбу против советской власти, а рабочие и колхозники занимались вредительством и диверсиями и всячески помогали японской армии» [1517] .

1517

Там же. С. 134.

Организация гражданской обороны среди населения

В 1937 г., когда возникла угроза войны с СССР, японцы организовали систему самоохраны из попавших под их власть народов. В нее зачислялось все мужское население от 18 до 40 лет, нередко людей целыми неделями отрывали от работы, гоняя на разного рода занятия. По данным белоэмигрантов, «сторожа выгоняли на улицу и в 30-градусные морозы даже тех, кто не имел теплой одежды» [1518] . Сами эмигранты свидетельствовали, что «население страшно раздражено своими вызовами по нескольку раз не только в месяц, но и в неделю на учения по гражданской обороне». И хотя возраст «охранников» ограничивался 40 годами, туда записывали даже сорокапяти– и пятидесятилетних, которых отправляли в «политическую самоохрану». Также на учения вызывали несовершеннолетних. Эмигрант Ильин свидетельствовал, что «по две недели непрерывно гоняли с утра до ночи и лиц, не достигших 18 лет! Для молодежи единственный способ избежать этого – переходить в советское подданство – тут уже не тронут» [1519] .

1518

ГА РФ. Ф. 6599. Оп. 1. Д. 4. Л. 110 об.

1519

ГА РФ. Ф. 6599. Оп. 1. Д. 5. Л. 8, 9.

«Все эти несчастные обязаны иметь военную форму. Мозги антропоморфных японцев не изобретательны – все то же – защитные штаны, защитный пиджак и обязательно кепка с желтой звездой. Эта форма – решительно у всех: от железнодорожников до военных чинов. Например, всю эту неделю чины военной самоохраны обязаны являться в 6 часов утра на сборный пункт, где целый день их обучают. Все обучение сводится к повторению одного и того же в том, что их гоняют в разные концы города. Не принимается в расчет ничего: ни служба, ни работа, ни занятость человека – должен, и кончено, так решили тупые мозги. За все потерянное время им не дадут ни гроша, ни о какой компенсации и речи нет» [1520] . Кроме того, на нужды самоохраны с каждой семьи ежемесячно собирали по 1 иене.

1520

ГА РФ. Ф. 6599. Оп. 1. Л. 12 об.

Такие учения, особенно ПВО с полным затемнением, наносили огромный вред жителям Харбина и других городов, так как в это время приходилось закрывать все учреждения от баров до больниц. По свидетельствам русских эмигрантов,

«вообще, здесь японцами было сделано все возможное, чтобы всем решительно отравить существование». При этом, несмотря на возможность применения Китаем или СССР химического оружия, защитных средств против него не давали и запрещали информировать об этом население [1521] .

1521

ГА РФ. Ф. 6599. Оп. 1. Д. 5. Л. 14.

При учениях по затемнению японцы серьезно карали виновных в неисполнении или частичном исполнении этого. Японцы просто разбивали те окна, которые «просвечивали», не останавливаясь перед избиением русских владельцев таких домов, даже женщин. Затемнениями также пользовались воры, которые без особого риска тащили все подряд, а потом на следующий день пострадавшие подсчитывали ущерб, проклиная японцев. А те ежегодно еще больше увеличивали за счет русских и китайцев расходы на ПВО и самоохрану. Так, если в 1935 г. русские Харбина выплатили на самоохрану 7 тысяч иен, то в 1937 г., несмотря на то что очень многие, не выдержав давления японцев, уехали в Шанхай, русскую общину заставили выплатить уже 10 тысяч иен. При этом ежегодный сбор на ПВО составлял 30 тысяч иен. Разумеется, страдали от этого наиболее бедные граждане [1522] .

1522

ГА РФ. Ф. 6599. Оп. 1. Д. 5. Л. 36, 37.

С 1943 г. японские вооруженные силы стали терпеть поражения, и американская авиация стала наносить массированные удары по занятым японцами городам. Чтобы не допустить катастрофических последствий таких ударов или в кратчайшие сроки ликвидировать их, японцы стали привлекать для гражданской обороны местное население еще шире. С этого времени от Харбина до Кантона японцы проводили через эмигрантские организации учения по гражданской обороне среди населения. Согласно данным самих эмигрантов, «в учениях участвовали люди всех национальностей по месту жительства. Обучение практическим приемам, конечно, было полезно в той напряженной обстановке. В Харбине и других городах во время войны была создана система «соседской взаимопомощи» – «тонари-гуми», отдельно для русских, китайцев и японцев. «Тонари-гуми» имела вертикальную подчиненность: на 10 домов избирали «десятского», над «десятскими» были квартальные, а далее – по районному признаку. Через эту систему выдавали хлебные и другие карточки» [1523] .

1523

Маркизов Л. До и после 1945 г. Глазами очевидца. Сыктывкар, 2003. С. 86.

Генерал Маньчжурской армии Уржин Гармаев

Особенно надо отметить службу в марионеточной армии Маньчжоу-Ди-Го бурята Уржина Гармаева. Родился он в 1889 г. в селе Макарово Красноярского уезда. Во время Гражданской войны служил в армии атамана Семенова младшим офицером на интендантских должностях. В боях практически не участвовал, но «был членом карательных экспедиций. В сентябре 1918 г. в составе вооруженной группы сотника Пчелкина имел непосредственное отношение к разоружению и грабежам населения сел Чикгинтуй, Алданда, Бырка, Курунзулай. За время экспедиции отрядом были отобраны около 50 винтовок, реквизированы скот и строевые лошади, производились массовые ограбления» [1524] . В селе Курунзулай этим отрядом был избит старик, обвиненный в краже седел у семеновцев. Впоследствии Гармаев признавал, что «осуществлял связь между атаманом Семеновым и кулацко-ламской бурятской верхушкой, окончив офицерскую школу Семенова». Вместе с тем он отказался признать свое участие в карательных акциях, мотивировав свое участие в карательных экспедициях в отряде Пчелкина и других «поиском своих личных вещей».

1524

ЦА ФСБ. Дело Уржина Гармаева. Л. 82.

В январе 1920 г. Гармаев сыграл странную роль при вторжении китайско-монгольских частей на российскую территорию в районе Троицкосавска. Он вступил с китайцами в переговоры, результатом которых стало то, что они заняли Троицкосавск без боя, хотя здесь стоял белый Крымский дивизион, не оказавший им сопротивления [1525] .

В 1921 г. он эмигрировал в числе 40 тысяч бурят, что на тот момент составляло 13 процентов от их общей численности. Осел он в районе Хайлара, где жил в районе границы и занимался скотоводством. В 1926 г. Гармаев занял пост начальника этого уезда, сумев консолидировать местную русскоязычную эмиграцию [1526] .

1525

Базаров Б. Генерал-лейтенант Маньчжоу-Го Уржин Гармаев. Улан-Удэ, 2001. С. 8.

1526

Базаров Б. Генерал-лейтенант Маньчжоу-Го Уржин Гармаев // Историческое, культурное и природное наследие. (Состояние, проблемы, трансляция). Улан-Удэ, 1997. Вып. II. С. 52, 53.