Белоэмигранты на военной службе в Китае
Шрифт:
Во время этих экспедиций, особенно летом 1927 г., русские кавалеристы столкнулись с отрядами самообороны – хун-чен-хуями, не желавшими пропускать их через свою территорию и давать фураж и продовольствие. После этих столкновений отношение к «русским» еще больше изменилось. Немецкий агент Кунст писал: «Я часто слышал, как китайцы с большим удивлением отзывались о «ламезах», которые долгое время считались непобедимыми, благодаря специального рода оружию – бронепоездам. Русские пользовались славой, что против них нельзя применить никакого колдовства. Это имело место в последнее лето в провинции Хонан в борьбе против «красных пик». От этих плохо вооруженных крестьянских толп китайские войска часто бежали, так как «красные пики» перед боем колдовали, то есть глотали кусочки бумаги и верили, что благодаря этому они не могут быть поражаемы, пока записка находится в теле. Время показало, что это колдовство от русских пуль не спасает, но китайские солдаты на указания русских, пожимая плечами, говорили: «Это потому, что вы – русские, но у нас это дело другое» [331] .
331
ГА РФ. Ф. 5871. Оп. 1. Д. 179. Л. 1–6.
Битва
Накануне сражения за Шанхай офицер-нечаевец В. Орехов дал интервью: «Ясно, что Шанхай кантонцы возьмут. Здешние шандунские войска ненадежны, командование их – неискреннее и говорят о предательстве. Но если Шанхай падет, это будет ужасно… Китайцы озлоблены против белых, будет резня. Ими руководят большевики. Недавно в сражении под Чу-Шинь-Ляном нами был захвачен в плен батальон южан. Русский отряд всегда избегает всяких расправ, понимая, что то дело, которое он творит, далеко не китайское, а подвиг международного значения. В этом батальоне оказалось три красных командира, двое русских, бывших офицеров-курсантов красной армии, один, Гирлис, наполовину венгр, наполовину чех, коммунист, «политический комиссар». Первые двое с раскаянием перешли к нам, третьего пришлось расстрелять, так как как было доказано, что он – автор кровавых расправ и грабежей по пути следования батальона. Китайских солдат мы распустили по домам. Через день они уже были в шандунских войсках. Людям так импонирует сытая и вольная жизнь солдата, что они, забывая о риске для жизни, идут с кем и за что угодно. Что же Вы думаете? По поводу расстрела Гирлиса советский генконсул в Шанхае заявил протест командующему войсками, поддержанный старейшиной дипломатического корпуса в Китае, английским консулом. Вот уж поистине: глупость или измена? Уже больше недели английские консульство и концессия подвергаются нападениям коммунистических элементов, в городе – брожения и забастовки, комитет коммунистической секции Гоминьдана тайком ночью расклеил плакаты, призывающие к немедленной расправе с иностранцами, особенно англичанами. В некоторых частях города английский солдат не может показаться на улицах, так как все время происходят убийства из-за угла. Конфискован склад коммунистической литературы, присланный из Совдепии. Китайские власти, нарушив экстерриториальность, арестовали в советском генконсульстве опаснейших шпионов и агитаторов-коммунистов. А английский генеральный консул спокойно и бюрократически, воспитанно ставит свой гриф на протесте врагов, которые, в случае падения Шанхая, первым повесят его самого! Вчера говорил с английскими офицерами, они волнуются и боятся. Что могут сделать несколько батальонов с несметными полчищами озверевших желтых людей, к тому же руководимых искусными в делах расправы палачами? Они прекрасно понимают весь ужас положения, трагического и смешного в то же время, так как им запрещены «агрессивные действия против наступающего врага, они могут защищаться, только столкнувшись с китайцами лицом к лицу». Русскими отрядами затыкают все дырки на фронте. Мы играем роль ударных батальонов 1917-го года, деремся, как львы, до потери жизни, так как знаем, какая ужасная смерть там: китайцы обезглавливают русских и головы их носят на пиках, как трофеи. С другой стороны, лучше умереть в бою, чем быть замученным в подвале палачей. Объясните это вашим Милюковым, и пусть они хоть немного поймут психологию людей, которые хотят жить или если даже и умереть, то с пользой для общего дела. Сейчас общее стратегическое положение очень невыгодное для Чжан Цзолина. Однако его армия в смысле боеспособности несравненно лучше и дисциплинированнее кантонской, хуже снабжение и артиллерия» [332] .
332
Возрождение. Париж, 1927. 1 апреля.
Войска северян под Шанхаем не выдержали удара гоминьдановцев и побежали. В самом городе, на Северном вокзале, стоял русский бронепоезд «Чан-Чжен» («Великая Стена»), принявший неравный бой, о котором несколько дней взахлеб твердили все мировые информагентства. Его команда составляла 64 человека, а командиром был полковник Я. Н. Котляров. При наступлении кантонцев 20 марта железная дорога Шанхай – Нанкин была прервана. В то же время после полудня в воскресенье 20 марта бронепоезд получил приказ адмирала Пи Шучена, командовавшего шанхайской группировкой, двинуться по направлению к Камину и пробиться в Сучфоу, в направлении Нанкина. С ним пошел китайский бронепоезд «Суннчо». К китайцам для поднятия боевого духа присоединились майор Курепов и машинист Кузнецов. В нескольких верстах от станции путь оказался разобран, а железнодорожная насыпь – срыта, и, пока команда исправляла его, «железный дракон» подвергся обстрелу со стороны кантонской армии. Завязался жаркий бой, во время которого бронепоезду пришлось пробиваться через окружение кантонцев. Один момент положение бронепоезда было настолько критическим, что команда получила приказ попробовать пробраться на иностранную территорию Шанхая и взорвать броневик. Но к этому последнему средству не пришлось прибегнуть, так как бронепоезду удалось пробиться обратно без потерь. Обстреляв противника, разнеся «все на свете», «Великая Стена» пошла назад. Но русскому бронепоезду пришлось идти уже в одиночестве. «Суннчо» сдался кантонцам. В руки озверевшего врага попали Кузнецов с Куреповым, принявшие мученическую смерть.
Утром 21 марта предместье Чапей захватили южане, куда подошли их сторожевые корабли, высадившие там десант, что стало сигналом к выступлению коммунистов по всему Шанхаю. На Северный вокзал, где стояли бронепоезд «Великая Стена», состав адмирала Пи и несколько эшелонов китайских войск, напали рабочие, захватившие полицейские участки и добывшие там оружия. Отряды северян в панике бросились бежать во все стороны. Началась агония власти Пи. По вокзалу растерянно метались его приближенные. В это время в город вливались волнами партизанские отряды. Дебоширили коммунисты. Шла резня и массовый грабеж. Время от времени между шайками, грабящими город, возникали ожесточенные схватки. Из китайской части города на вокзал градом посыпались пули. Сунчуанфановцы растерялись. Часть из них примкнула к грабителям, часть оказывала слабое сопротивление. К 22 часам 21 марта на Северном вокзале имелось всего около 500 китайских солдат и русский бронепоезд. Началась самая дикая анархия.
Положение было серьезным. Для подъема духа северян адмирал Пи приказал начать обстрел охваченного анархией района.
Чтобы облегчить свое положение, опасаясь того, что артиллеристы противника пристреляются, бронепоезд начал маневрировать взад и вперед по небольшому участку рельс, оставшегося в его распоряжении, усиленно отстреливаясь. Изолированная от своих, среди враждебного города, горсть русских желала подороже продать свою жизнь. Когда выяснилось бегство Пи, на военном совете частью офицеров, учтя безвыходность положения, было предложено выйти из бронепоезда и пробиться к международной концессии, но из-за малочисленности его команды и огромной массы противника сделать это многим не удалось. Бронепоезд больше суток маневрировал у Северного вокзала, ведя перестрелку с увеличивающимися многотысячными силами противника. Двое русских, отбившихся от отряда, были схвачены кантонцами и обезглавлены на виду английских солдат. Команде бронепоезда кантонцы предлагали перейти на их сторону, но русские отказались. По примеру прошлого они знали, что им пощады не будет, и решили сражаться, пока не кончатся патроны, оставив последние из них для себя. Эта часть команды осталась и продолжала бой.
Несмотря на проявленное упорство, захватить броневик кантонцам никак не удавалось. Против него кантонцы сосредоточили большие силы, плотным кольцом окружили его, засыпали снарядами, но он по-прежнему методично вел обстрел приближающихся к нему вражеских цепей, допуская их к себе почти вплотную и расстреливая в упор из пулеметов и минометов. Снаряды броневика наносили страшные потери южанам, так как на нем были морские орудия крупного калибра. Один такой снаряд мог запросто развалить целый дом. Русские минометчики, пристрелявшись, сносили одну за другой крыши домов, на пороге залезали их враги. Броневик все время продвигался, желая нанести наибольший урон противнику. До вечера 23 марта броневик продолжал сражаться.
Кроме страшных потерь со стороны южан, у них не было никакого результата. Охватив вокзал полукольцом, они усилили обстрел и ждали момента, когда у его защитников иссякнут боевые запасы. Но бронепоезд был загружен ими под завязку, и русские не прекращали бомбардировку. Все ведущие газеты мира писали в те дни о героическом бое бронепоезда Котлярова. Корреспондент «Таймс» упоминал еще 23 марта, что русский бронепоезд храбро обороняется в квартале Чапей от непрестанно атакующих его коммунистических шаек. Коммунистическая «Юманите» клеветнически изображала действия белогвардейского бронепоезда: в ней говорилось о грабежах в Шанхае, совершаемых солдатами Сун Чуанфана. Газета добавляла: «Белые русские с бронепоездом присоединились к кровавой оргии. Медленно двигая его взад-вперед между Северным и Северо-Восточным вокзалами, они стреляли из пушек и пулеметов без видимой цели, кроме желания извести снаряды и причинить как можно больше убытков китайскому народу…» [333]
333
Там же. 24 марта.
Постепенно и оставшейся части команды бронепоезда стала очевидной бесполезность дальнейшего удержания вокзала: помощь не приходила, и они остались один на один против армии Чан Кайши и банд коммунистов. Небольшими группами по два-три человека, среди гор мертвых тел, под пулями партизан, между стен огня, пошли русские «под защиту иностранных держав». Однако здесь, у колючей проволоки, дорогу к жизни им преградили британские солдаты. Англичане отказали русским в убежище. Последним оставалось тем же путем возвратиться в свою стальную могилу. Положение становилось критическим. В конце концов Котляров собрал оставшихся людей и, отогнав кантонцев массированной стрельбой, полный решимости, отправился к заставе у прохода.
Была уже ночь, но огонь пожаров освещал дорогу, как днем. Ослабевшие от потерь партизаны ночью не решились возобновить штурм. Оставленный русскими вокзал продолжал оставаться незанятым. У застав сверкнули английские штыки. Англичане медлили с пропуском. Для русских, остающихся в китайском городе, положение становилось отчаянным. Обнаружив бездействие своего главного ободрителя, бронепоезда, сунчуанфановские солдаты стали стекаться к месту ожидания русскими пропуска. Пропустить китайцев в свою концессию англичане отказались категорически. Обозленные и испуганные, они стали тащить русских назад: «…Ваша еще маломало работай. Наша шибко боись… Ваша бери сколько хочешь денег… Без ваших – наша смерть…» Отказ вернуться на боевые позиции страшно озлобил теряющих свою последнюю соломинку солдат. Обнажились мечи, употребляемые китайцами при казни. На русских были направлены сотни винтовок. В этот момент от английского командования, на которое надавили входившие в охрану сеттльмента русские волонтеры, пришло милостивое разрешение «впустить русских». Команда бронепоезда прошла мимо шеренг англичан, уже приготовившихся к бою. Она прошла, недосчитавшись шести человек, которые остались на вокзале. Снова заработали, подбадривая обрадованных сунчуанфановцев, скорострельные пушки. Еще половину суток шел бой. Еще половину суток держала горсточка русских залитую кровью и раскаленным огнем «командную высоту». Наконец вражеская лавина залила последний очаг борьбы. Каким-то чудом двое русских все же сумели спастись. Вместе с остатками сунчуанфановцев они были пропущены с разрешения англичан в сеттльмент, где были интернированы. Четверо русских попали в руки палача, и их умертвили на глазах английской заставы, «сохранявшей при этом полное самообладание» [334] .
334
Там же. 21 апреля.