Белогвардейщина
Шрифт:
В критический момент город оказался к обороне не готов. Сталин с Ворошиловым по обвинению в измене расстреляли «военспецов» штаба во главе с военкомом Снесаревым, все усилия которого сами же парализовали своими распоряжениями, а затем начали осуществлять план обороны того же Снесарева, отвергавшийся ими ранее. Тысячи «буржуев» и "нетрудовых элементов" согнали на рытье окопов. Строилась сплошная полоса укреплений, упирающаяся флангами в Волгу — на севере в районе поселка Гумрак, на юге — в районе колонии Сарепта. Был издан приказ типа "ни шагу назад" — расстрел за отход с позиций. Не доверяя стойкости войск, угнали вниз по Волге все лодки и пароходы, лишая обороняющихся самой возможности отступления.
Поколотив и раскидав большевиков на дальних рубежах, Мамонтов вышел к основной линии обороны. Два красных полка, состоящие из мобилизованных крестьян, попытались сдаться.
При поддержке бронепоездов и бронемашин донцы наступали пятью колоннами. Бой кипел по всему полукольцу фронта. Атаки отбивались благодаря огню «бронелетучек» и поездов, беспрерывно курсирующих вокруг города. Несмотря на это, северной колонне удалось занять Гумрак, а в центре казаки вклинились между красными дивизиями и на пятикилометровом участке перерезали окружную железную дорогу. Прорыв наметился и на южном фланге, где колонны казаков совместно с Астраханским офицерским полком и калмыками Тундутова основательно потрепали 38-ю дивизию большевиков. Но здесь же решился и исход сражения… Накануне ночью к Царицыну подошла 40-тысячная Стальная дивизия Жлобы, самовольно уведенная им с Северного Кавказа. В разгар штурма эта масса обрушилась с тыла на южную колонну. Белые части были разгромлены. Раненых большевики добивали прямо на поле боя. Соединившись с 38-й дивизией, жлобинцы развернулись и вошли в боевые порядки 10-й армии.
Тем не менее на следующий день Мамонтов попытался продолжить штурм на центральном участке, в месте прорыва железной дороги. Однако за ночь красные произвели перегруппировку. Сюда, на столь явно наметившийся участок атаки, была переброшена вся артиллерия, 27 батарей. И более 100 орудий встретили ураганным огнем атаку донской Молодой бригады. Понеся большие потери, белые откатились назад. (Этот бой имел еще одно печальное последствие в будущем Сталин возлюбил Кулика, командовавшего царицынской артиллерией, и, придя к власти, сделал его крупным военачальником.
И сколько же бед наделал маршал Кулик в Отечественную, сколько народу положил из-за своей абсолютной бездарности!) А через два дня 2-й кавалерийский полк Стальной дивизии (сам величиной с хорошую дивизию, 3 тыс. сабель) ударил на юг и прорвал окружение, в котором пребывала конница 10-й армии. Мамонтов вынужден был отойти от города.
В ноябре наступление на Царицын повторилось. Одновременно возобновились успехи на Воронежском фронте. И вновь здесь отличился Гундоровский полк. Полк этот был особенным. Выставила его богатая и процветающая Гундоровская станица (ныне г. Донецк). Она славилась по всему Дону своим товариществом, патриотизмом, начинаниями. Например, в Гундоровской действовало Высшее политехническое училище, основанное по почину станичников на их средства. В войну большинство гундоровцев служили в 10-м полку, многократно отличавшемся на фронте и входившем в состав 3-го конного корпуса. И в гражданскую созданный в станице полк зарекомендовал себя как лучший. Его даже трогать не стали при переформировании станичных частей в номерные. В качестве отличительного знака гундоровцы носили в петлицах георгиевские ленты — большинство их были Георгиевскими кавалерами за мировую войну, а многие имели по 2, 3 и даже 4 креста. Численность полка, в зависимости от потерь, колебалась от 1 до 2,5 тыс. чел. Но пополнялся он не по мобилизациям. Когда количество бойцов в строю слишком уменьшалось, писали в станицу: "Нас мало, высылайте пополнения". И шли на подмогу добровольно станичники, невзирая на возраст. Это был поистине былинный, народный полк, не знавший ни дезертирства, ни трусости. Красноармейцы предпочитали с гундоровцами не встречаться. Боялись самого названия. А некоторые, узнав, что перед ними гундоровцы, считали не зазорным поднять руки.
В начале ноября полк нанес мощный удар красным у слободы Васильевки. Противник, подтянув резервы, в том числе ударные коммунистические батальоны, ответил контрнаступлением. Гундоровцы не дрогнули, опрокинули красных во встречном бою и разгромили, захватив 5 тыс. пленных. Генерал Денисов мгновенно среагировал на эту победу, и в брешь, образовавшую в красном фронте, направил дополнительные силы. После упорных боев казаки заняли г. Бобров, а вслед за ним узловую станцию Лиски. Они были уже в 35 км от Воронежа, заняв больше половины губернии.
Но тут последовал очередной удар с севера. На этот раз —
Смелыми маневрами, угрозой фланговых ударов неприятеля остановили. Миронов дважды понес серьезные поражения под Усть-Медведицкой, и к середине ноября красных выбросили из северных округов.
Опять вроде бы счастье улыбалось казакам. Они контролировали три пятых Воронежской губернии, на 12 км подступили к Камышину, держали под угрозой Царицын. Но Дон уже выдыхался. На него бросали группировку за группировкой, били одних — сюда слали других. А казаки на фронте оставались одни и те же. Сменить части, чтобы дать им отдых, было некем. Свежих сил взять было негде. К зиме снова пришлось объявить всеобщую мобилизацию от 19 до 52 лет. В большинстве семей кто-то был убит или ранен. Все годные лошади были отданы фронту. Туда же шло мясо, хлеб, одежда. До зимы Краснов стремился закрепиться на удобных рубежах. Главной угрозой представлялся Царицын, нависший на западном берегу Волги постоянным источником опасности. Сюда направлялись вновь формируемые части Молодой армии — 3-я Донская дивизия, 2-я стрелковая бригада. Попытки ни к чему не привели. Не было тяжелой артиллерии, чтобы подавить огонь многочисленных царицынских батарей, щедро снабжавшихся снарядами по Волге. Да и казаки с детства готовились к маневренной, полевой войне. Прорывать укрепленные полосы они никогда не учились и не умели.
Царицын стоял. А обороняющие его Сталин с Ворошиловым фактически несколько раз сменили состав своей армии. За время царицынской обороны они ухитрились потерять 60 тыс. человек. Что попытались поставить себе в заслугу, как показатель «героизма». И за это были выдраны Лениным в качестве "военной оппозиции". Сталина отозвали на другие участки, а Ворошилова сняли с командования армией. И направили наркомом внутренних дел на Украину — видимо, посчитали, что на этом посту его отношение к бывшим офицерам придется как раз кстати.
38. Большие перемены
В августовских боях на Западном фронте Германия была окончательно разгромлена. Последняя ее ставка на взятие Парижа и выгодный мир оказалась бита. Войска держав Согласия наступали, доламывая врага. Исход мировой войны уже ни для какой «ориентации» не мог вызывать сомнений. 29 сентября капитулировала Болгария, 30 октября — Турция, 3 ноября — Австро-Венгрия.
И большевики не могли не отдавать себе отчет в том, что должно было произойти. И для них, и для их противников казалось само собой разумеющимся, что после поражения Центральных держав Совдепия окажется лицом к лицу со всем мировым сообществом. Одна против всего мира. Никто ведь не мог предположить, что западные демократии поведут себя совершенно иначе. Выход большевики видели только один. И делали ставку на свою старую козырную карту — мировую революцию. Надо заметить, что не без оснований. Симптомы шатаний и усталости в армиях были общими. Еще в 17-м произошли крупные беспорядки во французских частях, некоторые полки даже пытались двинуться на Париж, но выступление было энергично подавлено Клемансо. В частях ввели военно-полевые суды, зачинщиков мятежей расстреляли, в столице арестовали свыше тысячи человек, в том числе несколько министров. Революция не состоялась.
Не все ладно было в войсках Центральных держав, тем более что большевики почти год усердно заражали своей пропагандой возвращаемых австро-германских пленных и оккупационные силы. Осенью эта работа резко усилилась. Полпред в Берлине Иоффе развил бурную подрывную деятельность в самой Германии, активизируя левые социалистические группировки, почти в открытую разлагая армию и народ, в случае революции беззастенчиво обещая из России продовольствие и другие блага, в которых нуждались немцы. Лихорадочно меняла курс и Германия. Наконец-то взяло верх крыло, утверждавшее, что с Совдепией пора кончать. Дьявол, выпущенный из бутылки спецслужбами, уже ничем не мог быть полезным Германии, сохраняя всю опасность для нее.