Белорусский набат
Шрифт:
Соседями Щекотихина и Швецовой по купе оказались двое молодых людей. Один – невысокий и худощавый, второй – гора мышц с лицом, будто бы побывавшим в бетономешалке.
Швецовой от одного взгляда на верзилу захотелось выйти из вагона.
– Денис, – представился невысокий, – Рыбаков.
– Миша, – буркнул озабоченный чем то громила, – Ортопед... [11]
И тут же получил тычок локтем в бок от приятеля.
– Юрий Васильевич... – Щекотихин с интересом посмотрел на совершенно не похожего на врача бритоголового субъекта.
11
Денис
– Лилия Борисовна... – на самом деле отчество Швецовой звучало как «Боруховна», но она старалась сие не афишировать, заранее предполагая в любом собеседнике ярого антисемита.
– А я вас знаю! – обрадовался невысокий Денис. – По телевизору сколько раз видел!
– Да, нас часто показывают, – высокомерно ответила Швецова...
В дороге разговоры завязываются сами собой.
Все началось с того, что Щекотихин попытался узнать политическую ориентацию попутчиков и с удовлетворением услышал, что те стоят на жестких, крайне правых рыночных позициях. Особенно громила доктор. Сути работы Михаила Юрик не уловил, но депутату подробности были ни к чему. Достаточно того, что Миша – большой либерал.
Швецовой болтовня Щекотихина с Денисом и Мишей была неинтересна, и она углубилась в роман Барбары Картленд.
Поговорили о политической импотенции Президента, тупости и продажности чиновников, вопиющем беззаконии, творящемся в МВД и прокуратуре. Как то сама собой беседа перешла на тему холокоста. И тут оказалось, что мнение Дениса разительно отличается от общепринятого.
– Все это ерунда, – жестко заявил Рыбаков. – Холокост в настоящее время – огромное коммерческое предприятие, имеющее совершенно конкретные цели по извлечению прибылей. Путем фальсификации данных времен Второй мировой войны и выбивания репараций.
– Вы сомневаетесь в п преступлениях Гитлера? – вскинулся заика Щекотихин.
– Не подменяйте понятия. Гитлер – тема отдельного разговора. Сейчас речь не об этом. Мы говорим о холокосте как о явлении.
– Но были же концлагеря и г газовые камеры!
– Концлагеря были, газовые камеры – нет.
– Как это нет? – язвительно спросил депутат.
– А так. Экспериментальные данные не подтверждают наличия каких бы то ни было газовых камер или аналогичных помещений на территории концлагерей.
– Вы, молодой ч человек, идете против свидетельств миллионов очевидцев! – с пафосом заявил Щекотихин, многократно гревший руки на теме холокоста.
– Вы химию знаете?
– В пределах школьной п программы, – честно признался Юрий.
– Этого достаточно. Слушайте внимательно. По так называемым «свидетельствам» фашисты использовали в стационарных газовых камерах синильную кислоту. Проще говоря – пары цианида. Так?
– Ну, допустим...
– Цианид действует на человеческий организм в течение минуты. Смерть гарантирована. Так?
– Естественно, – Щекотихин не мог понять, куда клонит его непочтительный собеседник.
– А если так, то как вы объясните многочисленные свидетельства «чудом выживших»? Причем не тех, кто в камеру по разным причинам не попал, а якобы не умерших
– Что?
– Ничего. Ни единого признака цианида. Ни одной молекулы.
– Вероятно, фашисты использовали какое то другое вещество, – нашелся депутат.
– Тогда что делать с материалами свидетелей, однозначно указывающих именно на синильную кислоту и приводящих в качестве доказательств копии документов из рейхсканцелярии? Я обращаю особое внимание на слово «копии». Подлинников пока никто не видел... И это еще не все. Входящие в состав исследовательских групп специалисты по строительству также дали негативное заключение по возможности использования помещений в качестве газовых камер. Они не только не приспособлены для распыления любого химического соединения, ибо просто негерметичны, но еще и слишком малы. Как показывают «очевидцы», в совершенно конкретную газовую камеру одновременно загоняли пятьсот человек. Смотрим на площадь этой самой камеры, – Рыбаков поднял указательный палец. – Семь на семь с потолком три метра. Итого – сорок девять квадратных метров. Если туда умудриться набить полтыщи заключенных, то не нужен никакой цианид. Людей просто спрессует до смерти.
– Вот в видите! Вы сами и ответили!
– Это как? – не понял Денис.
– Нашли способ, которым г гитлеровцы убивали евреев.
– Не получается, – Рыбаков мотнул головой. – Чисто физически пятьсот человек в подобную камеру не запихнуть. Их надо уминать бульдозером, дабы все влезли. Или класть штабелями, предварительно пропустив тела под гидравлическим прессом. Ни того, ни другого не происходило. Иначе мы бы знали...
– Ну, ошибки могут б быть. Перепутали количество входивших в камеру заключенных. Вы не забывайте, что узники содержались в нечеловеческих условиях. Голод, пытки, массовые казни... Память может подвести.
– В ваших словах есть резон, – неожиданно легко согласился Денис, – однако это не объясняет противоречия между словами свидетелей и опытными данными. Молекулы синильной кислоты не могли подчиниться приказу какого нибудь штурмбанфюрера и стройными рядами двинуться исключительно в легкие узников, не осаждаясь на стенах. Такого не бывает.
Щекотихин решил уйти от обсуждения скользкой темы практической химии.
– Но п пытки ведь были!
– Как на любой войне, – вздохнул Рыбаков, – в любой стране мира.
– Но м масштабы!
– Я не уверен, что они разительно отличаются от тех, что были в ГУЛАГе или имеют место в настоящее время в Чечне.
– Есть же д документы!
– Какие? Опять свидетельства очевидцев? Знаю, читал... Меня особенно поразил один описанный способ. В Освенциме. Там заключенного привязывали к столбу и выпускали специально обученного сенбернара. Тот выгрызал несчастному половые органы, после чего уходил. Затем якобы появлялся медведь, который драл еще живого человека. А в финале кости казненного расклевывали ручные вороны. Вы себе этот бред можете представить? А ведь его тиражируют во многих книгах. И находится масса свидетелей этого, с позволения сказать, действа...