Белые искры снега
Шрифт:
– Припадок?
– удивился полицейский.
– Ага, припадок. Но у него сейчас редко бывают припадки. После курса в больнице специализированной наш Олег себя лучше чувствует.
– А зачем вы его с собой взяли-то, больного?
– строго взглянул на меня мужчина в форме, как будто бы я была опекуншей этого умника, в которого вселился дух алкаш.
– Мы взяли его, потому что водитель - его сестра. Она не могла его дома одного со старой бабушкой оставить, потому что если Олег буянить начнет, она с ним не справиться, - всегда умел надавить на жалость Дан.
– Так он еще и буянит! Вашему парню точно не место в клубе, - покачал головой страж правопорядка, качая головой,
– А чего, он не человек, что ли?
– возмутился Даниил, всегда очень чутко относившейся к вопросам справедливости.
– Если он не такой, как все, ему что, дома прятаться? Почему если он отличается от других, он автоматически считается
– Согласно статьи 1 Всеобщей декларации прав человека, принятый Генеральной Ассамблеи ООН резолюцией 217 А 10-го декабря 1948 года в Париже, все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах, - процитировала наизусть Алсу, вновь зажимая рот своего мычащего парня рукой . Капитан поднял густые брови, каждая из которых была похожа на ус, но ничего более нам не сказал. То ли Всеобщую декларацию прав человека уважал, то ли в этом был виноват его заждавшийся коллега.
– Андреич, давай быстрее!
– заорал ему напарник на наше всеобщее счастье.
– Сколько тебя ждать можно?
– Ладно, сидите со своим равным и свободным другом, - проворчал мужчина и, наконец, покинул нас.
– Пилимонкин - дурак, - сказал Темные силы напоследок и вновь добросовестно вырубился.
Раджи вернулась минут через пятнадцать, вроде бы спокойная и, как и всегда, уверенная, но всем нам было понятно, что настроение у нее подпорчено.
– Так, поехали дальше, - невозмутимо сказала девушка и повезла нас на Монастырский остров. Когда-то давно на этом довольно большом, очень вытянутом острове, через который сейчас проходил самый длинный в городе мост, ведущий на другой берег, находились два старинный монастыря - один на одной стороне длинного острова, второй - на другом. Однако после революции их разрушили, и долгое время, почти неполное столетие, вместо звука колоколов здесь стояла тишина, затаившаяся в печальных развалинах. Десять лет назад один из монастырей восстановили, превратив его в белокаменную церковь, а вот к реконструкции второго еще только готовились. Алсу предлагала ехать именно ближе к безлюдным развалинам, которые находились почти на самом берегу острова - оттуда, по ее словам открывался изумительный вид на город, полыхающий огнями в ночи.
Подруга оказалась совершенно права - когда мы приехали на остров и по плохой грунтовой дороге, которую Укупник с легкостью преодолел, и подкатили к самой воде, встав под огромным ветвистым деревом, вид нам открылся потрясающий - городские огни в незамерзающей черной воде, кажущейся совершенно спокойной, как в озере, казались вытянутыми красно-желто-белыми стрелами, нацеленными куда-то в неизвестность. Мы всемером, встав стройным рядком на берегу, около самой кромки воды, у берега все же превратившейся в тонкий лед, дружно смотрели на эту красоту, вдыхая морозный воздух, и, кажется, чувствовали себя одинаково хорошо. Мы несколько минут просто стояли и смотрели вдаль, не чувствуя, как наши пальцы потихоньку мерзнут. Даже слегка протрезвевший Олег вел себя сдержанно: обняв свою Алсу, он просто глядел вдаль, на высокий берег, на котором располагался город.
Я с поллулыбкой оглядела каждого из ребят, понимая, что, все-таки, не смотря ни на что, жизнь любит меня, а после перевела взгляд на чистое небо, усыпанное звездами.
Наверное, именно так, пусть просто и без фейерверков, необычных блюд и дорогих подарков, должно было закончиться День
На сердце у меня неожиданно появилась легкость, и если бы я была более чувственной и раскрепощённой в своих эмоциях особой, я бы обняла каждого из своих друзей, однако я не сделала этого. Я просто наслаждалась моментом. К тому же Женька стоял рядом. Мне вдруг безумно захотелось взять его за руку или даже обнять, но я не стала этого делать - все, что я сделала, так это коснулась его ладони своей, как будто бы нечаянно, очень желая, чтобы он ответил на мое прикосновение. Может быть, если бы мы простояли чуть подольше, это бы и случилось, но...
Подул ветер. Подул так неожиданно, что я даже на миг забыла, как дышать, а когда вспомнила, то поняла, что пора возвращаться в машину, ожидающую нас позади.
– Мне плохо, - прошептала вдруг стоявшая слева от меня Алена.
– Мне очень плохо стало.
– Что с тобой?
– тут же свела я брови к переносице.
– Мне не надо было так пить, - призналась девушка.
– Теперь меня тошнить начало, и голова кружится.
– "Вертолетики", - со знанием дела сказал Дан и обнял Алену. Та положила голов ему на грудь. Если не знать, что этот парень - гей, можно было бы подумать, что они с Аленой - милая парочка.
– Пойдем, подруга, доведу до машинки. Посадим тебя у дверочки, если надо будет, откроешь.
– И этого милашку мы тоже посадим у дверочки, - сказала тут же Алсу, имея в виду своего Олега, который на свежем воздухе более-менее пришел в себя. Лицо Темных сил было бледное, и про несчастного Пилимонкина он больше вообще не вспоминал. А наутро выяснилось, что вообще такого не помнил!
– Что, и его тошнит?
– брезгливо спросил Дан.
– Ага. А ты думаешь, если он столько выпил, то теперь ему будет всегда хорошо?
– нараспев произнесла Алсу.
– Всегда хорошо только тем, кто выпил столько, сколько хватило для путешествия в мир иной.
Странно, но как только черноволосая девушка произнесла эти слова, мы вдруг услышали в отдалении вой. Не знаю, как у кого, а у меня мороз пошел по коже - вой был какой-то... человеческий. Тут же вновь подул ветер, относя вой в другую сторону. Где-то вдалеке мои глаза различили огоньки. Что это еще такое? Бомжи устроили костер, но зачем им зимой тащиться на холодный остров? Или это фары машины? Вроде бы нет.
– Это еще что?
– поднял и без того высокую бровь Даниил.
– У меня аж мурашки.
– Парни с общаги говорили, что были тут пару раз ночью, проезжали мимо по дороге и тоже видели какие-то огни и слышали странные звуки, - сказал Женька.
– А в последний раз они видели тут очень странных личностей в капюшонах.
Его слова казались зловещими, и всем как-то стало не по себе. Мне лично сразу же представился фильм ужасов, где подростки ночью едут неведомо куда и попадают в самые большие неприятности своей жизни. Мороз второй раз прошелся по моей коже. И, видимо, не у меня одной.
– Так, детки, быстро грузимся, - велела Ранджи, - я не хочу, чтобы это воющее нечто прибежало к нам. Или личности в капюшонах.
Мы дружненько загрузились в машинку. Я вновь уселась на переднее сидение, Дан и Женька оказались сзади, а на втором ряду устроились с двух краев болеющие Алена и Темные силы, оба одинаково бледные. Между ними сидела Алсу, спрашивающая о самочувствии то у одного, то у второй. Оно, судя по их ответам стремительно ухудшалось.
Выезжали с острова мы эпично - он словно не хотел нас отпускать У Укупника внезапно погас один глаз, то есть что-то произошло с его правой фарой, и Ранджи ехала едва ли не наобум, правда, не нервничала, а всего лишь один раз сказала: