Белые ночи
Шрифт:
У меня даже мурашки по коже пробежали, когда я коснулась гладкого, будто полированного бока. А потом бешено колотящееся сердце и вовсе остановилось, потому что голубая красавица неожиданно потеплела в ответ и обняла мои руки нежным голубым сиянием. Это было сродни прикосновению любящей матери, которой у меня никогда не было, как ласковые руки сестры, которой я никогда не знала. Как мягкая улыбка подруги, защитницы и наставницы. Как прикосновение родной души, которую я думала, что уже никогда не найду.
Я, не сдержавшись, прижала обретенное сокровище к груди, баюкая и откуда-то понимая, что она тоже ждала здесь сотни, а может быть, тысячи лет. Тихо лежала
Сглотнув удушливый ком в груди, я быстрее молнии сменила прежнюю капельку амулета на новую защитницу, подцепила ее круглые бока на специально выточенные в подвеске шипы. Снова надела серебряную цепочку на шею и тихонько шмыгнула носом, чувствуя необычайное умиротворение, которое так давно искала. После чего медленно обернулась, не намереваясь отсюда брать больше ни единого предмета. Сделала шаг к далекому просвету и… сильно вздрогнула, когда от противоположной стены навстречу шагнула массивная тень.
2
Поверьте, я не трусиха по натуре. Я многое пережила в этой жизни и через многое прошла. Я видела, как хладнокровно вешают и насмерть забивают неудачливых воров. Видела, как охаживают плетьми бездомных сирот, виновных лишь в том, что неловко стащили краюху хлеба на шумном базаре. Я своими руками вытаскивала брошенного младенца из придорожной канавы и долгих три дня, пока ехала до ближайшего города, пыталась не дать ему умереть. Пыталась поить молоком, кормить, согревать. Но, не смотря ни на что, ненужный этому миру двухнедельный малыш очень быстро угас, а я потом еще долго сидела, глотая слезы и пытаясь понять, как же такое бывает и до чего несправедлива жизнь, если даже этот невинный комочек оказался выкинут на обочину, словно потерявшая актуальность безделушка.
Признаться, эти мысли до сих пор не оставили меня и нет-нет, да и возвращаются, когда становится особенно тяжко.
За годы, проведенные в трущобах, в самом низу ненавистной системы каст, я видела, как богатые детки насмерть замучивают кошек и радостно смеются, видя чужие страдания. А потом так же искренне огорчаются, если беспомощная скотина раньше времени испускает дух. Я видела, как безродные бродяги заживо сдирают кожу с собак, чтобы продать потом мясо в припортовых тавернах, а побитые временем шкуры сбыть каким-нибудь лопухам по цене лисьих шубок. Я не раз была обманута и немало обманывала сама. Я замерзала в холодных подвалах, голодая и умирая от жажды в душные летние дни в одном из проклятых районов Лерскила. Я носила жалкие обноски точно так же, как много лет спустя впервые примерила на себя золотые бирюльки и пробовала вкус самых изысканных вин. Я долгое время училась ремеслу у старой хитрой цыганки. Я была лучшей ученицей мудрого старика Вортона, державшего в железном кулаке всю припортовую банду лихих и живучих человеческих отбросов, а затем какое-то время была вынуждена быть на подхвате у его пасынка и группки приятелей, от которых потом едва унесла ноги.
За эти годы всякое случалось и далеко не всегда мне везло.
Наконец, я видела, как корчатся от боли безрукие калеки, у которых палач только что безжалостно отнял правую кисть, навсегда заклеймив страшным позором. Да что там! Сама когда-то стояла у маленькой плахи, с ужасом ожидая, когда и на мое предплечье опустится громадный тесак. Я хорошо знаю, как в такие моменты цепенеют от страха ноги, как проваливается в пятки сердце, холодеют пальцы, а перед глазами в один миг проносится вся недолгая жизнь. И еще лучше знаю, до чего бывает трудно порой противиться быстро приближающемуся острию.
Не думаю, что в тот день меня спасло какое-то чудо. Не уверена, что яркий луч света, ударивший в глаз моему несостоявшемуся палачу, имел какое-то неестественное происхождение. Не считаю, что это было провидение Двуединого. Но жирный слизняк, собравшийся лишить меня руки, на краткое мгновение зажмурился, а я, наконец, очнулась от ступора и, истошно взвыв, до крови укусила толстобрюхого мерзавца за палец. После чего вырвалась, с силой пнула его по ноге и стремглав умчалась прочь, благодаря теплый солнечный день, коварный лучик и свое собственное везение. Но с тех самых твердо верю в то, что мое спасение — это исключительно мои трудности и моя заслуга. Помощи ждать нечего и неоткуда, потому что этому миру не нужны такие, как я. А мне не нужен никто, кроме меня самой и малыша Рума. Мы всегда были вдвоем, всегда вместе, и если я кому и верю в этой жизни, то только ему одному.
Однако сейчас, впервые за долгие годы полной самодостаточности и уютного одиночества, стоя посреди роскошных гор золота и шелков, среди нестерпимого блеска драгоценных камней… в оцепенении наблюдая за тем, как из мрака вырастает массивное мускулистое тело, наполовину скрытое за широкими черными крыльями… громадное, широкоплечее, лишь отдаленно напоминающее человеческое… со скрытым во мраке лицом, но отчетливо виднеющимися белыми клыками… я, к своему стыду, совершенно искренне пожелала, чтобы между нами вдруг оказался какой-нибудь дурной принц с мечом наперевес и длиной пафосной речью. Да с чем угодно, лишь бы хоть на мгновение приостановил идущее на меня чудовище и дал крохотный шанс спастись из этого кошмара.
Все остальное произошло в считанные секунды: я судорожно вздохнула, покрываясь холодными мурашками сладкого ужаса, инстинктивно шагнула назад, боясь даже взглянуть на то, что таилось в темноте выше массивных плеч, укрытого темным плащом ночи торса и перевитых жилами рук с безупречно черной кожей настоящего демона. Неосторожно задела какой-то столик и опасно покачнулась, а потом почувствовала тяжелый чужой взгляд на покоящейся на моей груди жемчужине, его закипающую ярость и… сдавленно вскрикнула, потому что стальные пальцы, оканчивающиеся острыми когтями, вдруг безжалостно сомкнулись на моей шее.
Не знаю, как он смог так быстро двигаться. Не знаю, откуда он вообще тут взялся. Не знаю, кто это, что это и откуда, но хорошо понимаю, что сейчас умру.
Потом — короткое мгновение беспамятства, наполненное диким ослепляющим ужасом; мимолетное ощущение стремительного полета; невыносимая боль в перехваченном горле и сильный удар о дальнюю стену, который лишь чуть-чуть смягчил роскошный зиггский ковер. Нет, я не упала на холодный пол — ОН не позволил. Кажется, просто отбросил коротким движением крыльев и ринулся следом, вжав со всей мощью в густой ворс и бешено выдохнув горячий воздух прямо в лицо. А потом неуловимо быстрым рывком наклонил голову и буквально впился в меня неподвижным взглядом.