Белые ночи
Шрифт:
У меня был лишь один шанс из миллиона обмануть его чуткий нос — сразу оборвать след в недрах городской канализации. Там ни кровь, ни запах одежды уже не помогут, а медленная, но все-таки текущая вода, вобравшая в себя все мыслимые и немыслимые ароматы большого города, гарантированно довершит дело. Надо только добраться до нее. Выдержать. Не кричать и не привлекать внимание. Надо бесшумно пересечь вторую стену, поспешить в Нижний Город, добраться до примеченного подвала и так же бесшумно кануть в безвестность, забыв про Ведьму, дворец, амулет и все на свете, искренне при этом надеясь, что обитающие в канализации крысы, нищие и голодные крысодлаки не найдут меня раньше оберона.
Не знаю, как я дошла. Не помню, сколько это заняло времени и сколько раз приходилось замирать на месте от тихого шелеста невидимых крыльев. Королевский
Я даже сумела улыбнуться, сознавая, что весь поднявшийся переполох — исключительно из-за моей скромной персоны. А потом неловко наступила на онемевшую ногу и, коротко взвыв, чуть не упала. Перевязать рану, слава Двуединому, успела в одной из подворотен, и теперь за мной не тянулся широкий след, способный навести разозленную стражу на усталую девушку. Но и идти с такой ногой становилось все труднее. Правда, осталось недалеко — до таверны безногого Стилла всего пятнадцать домов, да потом сто пять шагов по прямой, но я вовсе не была уверена, что осилю этот подвиг.
А когда все-таки осилила и каким-то чудом не попалась на глаза бело-голубым мундирам, сперва даже не поверила своим глазам — все еще живая?! На свободе?! Без привязчивого хвоста и серьезных увечий?! Задыхаясь, я буквально ввалилась в знакомый тупичок, змеей вползла под незаметный люк, скрытый от любопытных глаз огромной горой ненужного мусора. Обессилено рухнула с высоты собственного роста внутрь каменного колодца, для полного счастья крепко приложившись правым виском. Затем с облегчением проследила, как тяжелая крышка под собственным весом встает на прежнее место, и лишь тогда в изнеможении прикрыла глаза.
Успела…
Долго прохлаждаться инстинкт самосохранения не позволил: едва дыхание выровнялось, глаза начали сносно различать окружающие детали, а нос слегка притерпелся к несусветной вони, настойчивый звоночек в голове требовательно звякнул.
Я с тяжелым вздохом привалилась к влажной стене и с силой растерла виски. Так, ладно, пол-дела сделано — жемчужина у меня, из дворца я выбралась и след старательно запутала. По крайней мере, если бы это было не так, меня бы уже подцепили на алебарды и с радостными воплями поволокли обратно. Ногами вперед. То, что я все еще на свободе, говорит лишь о беспрецедентной наглости совершенного ограбления и моем фантастическом везении, потому что проделать в здравом уме то, что умудрилась сделать я… бр-р-р… до меня только сейчас начало доходить все безумие этой безнадежной затеи. Особенно тот полет в никуда, который вполне мог закончиться плачевно: если бы не второй удар оберона, если бы я не успела перехватить веревку, если бы не сумасшедшая скорость, набранная во время этих кульбитов, и не вовремя выскочившая навстречу стена ратуши… не думаю, что мне удалось бы выжить. Шансов было ничтожно мало, но мне снова повезло. А потом повезло еще раз, потому что у меня вдруг появилась реальная возможность стать первой, кому удастся сбежать из цепких лап настоящего оберона.
Осталось только довершить начатое и красиво уйти.
Городские подземелья Ларессы — это бесконечный лабиринт мрачных коридоров, бездонный кошмар с множеством уровней и тупиков, в котором и старожилы справедливо опасаются потеряться. Говорят, когда-то на этом месте стоял древний город, жители которого много веков назад безвозвратно покинули свое обиталище, а люди потом приспособили развалины для собственных нужд. На старом фундаменте возвели новые дома, заново проложили дороги, тщательно замостили площади, возродили этот край, закрепились, развили торговлю и, заодно, старательно законопатили все лазы в неизведанные подземелья. По крайней мере, наша разодетая знать искренне в это верила. Но люди — это ж такой любопытный народ, что непременно доберутся в запретные угодья. Зубами прогрызут, ногтями процарапают, а все равно приспособят для себя обширные подземные казематы. Кто — для дела, кто — для удовольствия, а кто — для того и другого сразу. Так что я не боялась остаться тут замурованной в гордом одиночестве. Скорее наоборот: опасалась наткнуться на здешних обитателей слишком рано.
Одно хорошо: Рум за три года неустанных трудов успел тщательно разведать эти нескончаемые лабиринты и передать мне подробную карту, на которой был отчетливо указан выход из города. Правда, отменно смердящий, но центральный сток канализации в моем случае — далеко не самый худший вариант. Так что я была несказанно благодарно маленькому проныре и клятвенно пообещала себе, что как только он меня найдет, обязательно его расцелую. А он непременно меня найдет. Не сегодня, так завтра; не завтра, так через пару месяцев. Только разыщет новый канал для связи из своего темного мира, и обязательно примчится, чтобы вдосталь поорать и всласть повозмущаться моей несусветной глупостью.
Я невольно улыбнулась и, кряхтя, поднялась на ноги. Недолго покрутив головой, определилась с направлением и, заново перетянув раненое бедро, от души прокляла оберона за невероятную скорость, поразительную ловкость, мощные крылья (о которых, кстати, меня никто не предупреждал!) и невероятно длинные когти, которые этот гад от души всадил в мое несчастное тело. Аж с обратной стороны вышли! Ирод! Надеюсь, он хотя бы не ядовитый, а то не хотелось бы провести последние часы своей жизни вот так — злой, грязной и ужасно мокрой, бредя по щиколотку в содержимом какой-то сточной канавы.
— Сволочь крылатая! — рыкнула я сквозь зубы, медленно хромая вдоль склизкой стены. — Чтоб тебе полжизни от несварения мучиться! Прибил бы сразу, глядишь, и не пришлось бы мучиться! Так нет же, поиграть ему захотелось, поразвлечься, хозяина положения поизображать… у-у, кожан-переросток…
Сказать, чтобы ругань принесла облегчение — вряд ли. Но слегка разбавила тягостную тишину подземелий — это точно. Я шла без остановок, стараясь не слишком обращать внимание на то, по чему в данный момент ступают мои ноги и что именно плавает в стоячей воде возле самых моих щиколоток, а иногда и добирается до колен. Смрад вокруг стоял до того невообразимый, что я даже передать не смогу всю гамму своих эмоций и витающих здесь ароматов. Дышать приходилось ртом, чтобы не терзать подозрениями свой несчастный нос, а ноги ставить крайне осторожно, чтобы не поскользнуться и (упаси Двуединый!) не свалиться в эту мерзкую жижу. Воздух душный, неподвижный и отвратительно влажный. Мокрые липкие стены, щедро засиженные жирными мухами. Подозрительно блестящий потолок, с которого постоянно что-то капает за шиворот. По предусмотрительно натянутому комбинезону тоже без конца что-то стекает, шуршит и сваливается на спину. Но у меня совсем не возникло желания выяснять, что это было: то ли очередная порция мусора, то ли громадная сколопендра, то ли вездесущие тараканы, то ли просто комок шевелящейся слизи. Подозреваю, что открытие не слишком бы меня обрадовало, а мой желудок — и подавно. Кстати, хорошо, что я с утра ничего не ела (берегла свой драгоценный вес), потому как сейчас вовсе не была уверена, что не оставила бы в этой клоаке остатки раннего завтрака. А так обошлось — только мучительные рвотные позывы, да легкие спазмы в сведенном судорогой животе, которые, к счастью, скоро прошли. То ли притерпелись, то ли, наконец, смирились со своей участью.
Я тихонько шмыгнула носом и внимательно проследила за юркнувшей в сторону крупной крысой. Охотиться? Возможно. Но эта нападать не будет — она одна и явно сытая. Вон, что-то в зубах потащила. Кажется, из-за того угла выскочила? Приблизившись, я невольно задержала дыхание от новой волны душного смрада, на этот раз отдававшего отчетливым духом лежалой мертвечины, и почти не удивилась, обнаружив под стеной наполовину объеденный труп. Под ним что-то копошилось, возбужденно повизгивало и жадно сопело, изредка выглядывая из воды единственным глазом на тонкой ножке. Пару раз ненадолго затихало, явно чуя поблизости живую добычу, и тогда под водой проступали очертания длинных щупальцев и чего-то, подозрительно напоминающего зубастую пасть. Но я уже прошла мимо, передернув плечами от омерзения и не потревожив чужой трапезы, зато поминутно настороженно оглядываясь и ожидая чего угодно. Вплоть до стаи голодных крысодлаков, спешащих на милый их сердцу дух гнилого мяса.