Белые звери

Росоховатский Игорь Маркович

Справа от них громоздились скалы, уходя зазубренными пиками в пустое бледно-сиреневое небо. Слева дорога по краю круто обрывалась, иногда попадались полусгнившие деревянные столбики, оставшиеся от былого ограждения. И всюду — в расщелинах скал, по краям дороги — щетинились, будто проволочные «ежи», кусты лыху.

Разведчики спустились в долину, густо поросшую все тем же кустарником. Изредка, как оазисы, попадались рощицы молодых деревьев. Кора на них была нетронутой.

— Похоже, здесь нет белых зверей, — с подчеркнутой беззаботностью сказал Тим. —

А хотелось бы наконец встретить хоть одного из них… Неужели нам не повезет?

— Может, еще встретим, — «утешил» Семен. — Правда, неизвестно, для кого это будет везением.

— Скорее всего, они повымерли от голода, — бодро сказал Тим. В его голосе отчетливо сквозила надежда.

— Пожалуй, это было бы неплохо, — улыбнулся Семен.

Они миновали гряду холмов, и за излучиной реки открылся город. Блестели разноцветные крыши домов, отливала сталью гладь водоема в центре круглой площади. Прямые улицы тянулись от нее, как лучи звезды.

Разведчики долго рассматривали город в бинокли. Казалось, что хоть кто-нибудь должен появиться на этих улицах, выглянуть в окно, отворить дверь дома. Но город был безнадежно пустынен, и дома походили на соты, из которых выкачали мед и выкурили пчел.

Осмотр города ничего не добавил к тому, что уже было известно им из записок… Они сидели, отдыхая, в одном из домов, в комнате, которая, по-видимому, служила гостиной. Овальный стол, шкафы в нишах, кресла с высокими спинками. Ничто не было перевернуто, разбито, — никаких следов борьбы. Пыль толстым слоем покрывала мебель, лежала на полу.

Память опять увела Семена в прошлое.

«…И тогда я сказал Евгению:

— По крайней мере, нам нужен еще год.

Я знал, что представитель Президиума Академии прислушивается к моим словам, что от него зависит финансирование наших опытов. Но и Евгений помнил об этом.

— Наши опыты уже стоили достаточно! Мы не можем без конца тратить государственные деньги!

— Но это может кому-то обойтись еще дороже, — возразил я.

Валя с сожалением, почти с презрением, посмотрела на меня и демонстративно отвернулась.

— Кому же? — засмеялся Евгений. — Марсианам?..»

Семен мотнул головой, отгоняя навязчивые воспоминания, и неловко поднялся. Потянулся, разминаясь после долгого сидения, достал карту, сверился с ней и сказал:

— Можем лететь к озеру Лани. Отсюда недалеко.

«Он так привык ко мне, что забывает о необходимости объяснять свои решения, — подумал Тим. — Но кто из нас больше виноват в этом?»

Выйдя на улицу, они включили гравитры и поплыли в прозрачном воздухе, не загрязненном деятельностью цивилизации. Под ними тянулись долины, сплошь заросшие кустарником лыху.

— Белые звери съедали деревья и людей, а их съел кустарник, — невесело пошутил Тим.

Семен резко повернул к нему голову, будто только что вспомнил об «оруженосце».

— Ты прав! И в записках сказано, что они боятся кустарника. Но в таком случае здесь мы найдем их останки. Начинаются болота, а кустарник лыху, как мы знаем, растет всюду, кроме болот.

Внизу проплывали луга, гряды холмов… Потом заблестели цепочки озер. Судя по описаниям и карте, разведчики были недалеко от цели.

Семен круто спикировал вниз. Тим последовал за ним.

— Смотри! — воскликнул Семен.

Берега большого круглого озера были усеяны скелетами. Сотни тысяч скелетов в одной позе — устремленные к озеру, — распластанные в последнем прыжке…

— Они шли умирать туда, откуда пришли, — внезапно охрипнув, сказал Семен. Он указал вдаль, где поднимался конус потухшего вулкана. — Это и должна быть священная гора.

Они опустились на самой вершине и недалеко от кратера наткнулись на выступающие из грунта металлические обломки. По их конфигурации нетрудно было определить, что когда-то они являлись частями сферического сооружения. Семен достал нож и стал осторожно выкапывать их, счищать налипший грунт. Его лицо становилось все более угрюмым и замкнутым. Губы что-то шептали. Тим попытался по движениям губ уловить слова. Это не удалось.

…А Семен вспоминал губы Евгения. Они вытянулись в две узкие полоски, капризные морщинки исчезли с них.

— Я прощал тебе многое, брат, когда ты мешал мне, — говорил Евгений. — Думаешь, я не понимал, почему ты поступаешь так? Не только из-за Вали. Ты просто завидовал мне! Всю жизнь, с самого детства! Как будто я был виноват в том, что родился не таким, как ты.

Он даже не задумывался о том, как ранят его слова и правда, заключенная в них.

— Но теперь ты хочешь помешать науке, которой я служу, — продолжал Евгений, — а этого я тебе не позволю!

Семен отвернулся, чтобы не видеть бледного негодующего лица с изменившимися губами, сделавшими его почти неузнаваемым. И так, не глядя на Евгения, он проговорил:

— Я ухожу из твоей лаборатории. Навсегда. Меняю профессию. Улетаю. Я больше не буду иметь никакого отношения к твоим опытам.

Только на один миг он встретился глазами с братом и увидел: тот понял, какую боль причинил ему.

— Делай, как знаешь, — сказал Евгений. — Но помни: то, что остается после нас, — это и есть наша истинная цена, наша суть, то есть мы сами.

…Тим притронулся к плечу Семена, чтобы напомнить о себе. И тогда тот с трудом произнес:

— Легенда права. Это действительно небесные звери. И знаешь, с какой планеты?

В его глазах появился недобрый блеск, не понравившийся Тиму. Он заглянул через плечо товарища и увидел буквы, выбитые на металле.

— Черт возьми, неужели это…

Тим умолк, подыскивая подходящие слова. Его лицо исказилось. Он хватал воздух ртом, как рыба, захлебывался от обиды и злости, от глупой беспомощности, от сознания того, что уже ничего нельзя вернуть, что все уже случилось…