Белый Бушлат
Шрифт:
Таковы прискорбные последствия внезапного и полного освобождения «людей» на корабле от тиранической дисциплины. Из этого явствует, что волю таким поначалу надлежит давать лишь в малых и умеренных количествах, пока они не научатся использовать ее себе впрок.
Разумеется, во время нашей стоянки в Рио офицеры часто съезжали на берег, чтоб поразвлечься и, как правило, вели себя вполне благопристойно. К сожалению, приходится сказать, что Шалый Джек так весело провел трое суток подряд в городе, что по возвращении на корабль вынужден был послать врачу свою визитную карточку, где в самой любезной форме просил его, когда он будет в кают-компании, заглянуть и к нему в каюту.
Но один из наших фельдшеров, молодой медик из хорошей, хоть и небогатой семьи, наверно, произвел самое сильное впечатление на многих идальго Рио-де-Жанейро. Он читал «Дон Кихота», однако эта книга, вместо того чтобы оказать на него благотворное
304
Ганеман Самуил Христиан Фридрих (1755–1843) — немецкий врач, сформулировавший свой «закон сходных» в 1796 г., утверждавший, что болезни нужно лечить средствами, вызывающими симптомы, аналогичные симптомам болезни.
305
Противное лечится противным (лат.).
В жаркий тропический день этому фельдшеру вздумалось съехать на берег в синем суконном офицерском плаще, который он удалым испанским жестом набросил на плечо. К полудню потоотделение у него было весьма обильным, но плащ его привлекал все взоры, и это доставляло ему безграничное наслаждение. Впрочем, то обстоятельство, что колени у него были вывернуты внутрь и одной ногой он судорожно подергивал, весьма вредило эффекту его романтического плаща, который, кстати сказать, был несколько засален спереди в месте соприкосновения с его подбородком и порядочно измызган по причине использования его в качестве одеяла на широте мыса Горн.
Что касается кадетов, то представить себе не могу, что сказали бы их мамаши о поведении своих чад в Рио. Трое из них перепились сверх всякой меры, и когда вернулись на корабль, командир приказал их зашить в их собственные койки до тех пор, пока они не протрезвятся, дабы положить конец буйству.
Все это показывает, как неразумно отпускать так далеко от дома юнцов, еще не достигших двадцатилетнего возраста. Особенно же безрассудно увольнять их на долгий срок с корабля во время стоянки в чужом порту, полном всяческих соблазнов. «Портвейн для мужчин, кларет для мальчиков», — был лозунг доктора Джонсона [306] . Однако если уж говорить о хмельном, то не найти лучшего хмельного, чем путешествия. Впрочем, относится это главным образом к мужчинам, а юнцов до поры до времени рекомендуется держать дома на воде и на молоке. Ребята! Я понимаю, что вам могли осточертеть помочи, на которых вас водили мамаши, но знайте, что они служили леерами, держась за которые немало отроков остепеняли легкомыслие крайней молодости и смогли избежать прискорбных падений. И помните, ребята, что если дитяти дать слишком рано ступать на ножки, они у него выгибаются колесом и превращают его в коротышку. Так и вы, дорогие мои ребята, можете стать нравственными уродами, если вас слишком рано посадить на корабль.
306
Доктор Джонсон Сэмьюэл (1709–1784) — английский писатель и критик, составивший толковый словарь английского языка.
Все эти предостережения относятся лишь к кадетской мелюзге — к тем, кто еще не дорос до пяти футов и не дотянул до семи стоунов [307] .
В самом деле, сколько печальных примеров раннего распутства, болезней, бесчестия и преждевременной смерти найдем мы в корабельных летописях кадетской жизни. Ответьте вы, тени славных ребят, под всеми широтами и долготами мира сложившие кости свои в чужую землю, вдали от родимого дома.
Матери мужчин! Если сердце ваше обливалось кровью, когда мальчик ваш еще дома сбивался на путь соблазна, насколько жгуче было бы ваше горе, если бы вы знали, что здесь, на корабле, вдали от вас, он попал в самый рассадник и питомник порока. Но поверить в это кое-кто из вас не в состоянии. Да, пожалуй, так и лучше.
307
Около 44,5
Так держите их крепче — всех тех, кто еще не успел сняться с якоря и отправиться во флот, — обвяжите, оплетите их своими помочами и, загнав в ваш очаг рым-болт и расклинив его, пришвартуйте ваших сыновей к самой верной пристани — каменной его плите [308] .
Но если юность непостоянна, старость степенна; так, молодые деревца, еще не утратившие гибкости, сотрясаются до самых корней под порывами свежего утреннего ветра, но ничто не может заставить сгибаться мшистые стволы, окостеневшие с годами. С гордостью и удовольствием должен здесь сказать, что хотя наш старый коммодор мог позволить себе съезжать на берег сколько угодно, однако за все время нашей стоянки в Рио он вел себя крайне осмотрительно.
308
В англоязычном оригинале: “the hearth-stone”, т. е. «каменная плита под очагом» ( Прим. выполнившего OCR.)
Достиг он уже глубокой старости; физически это был очень тщедушный человек, его хребет был подобен стволу разряженного ружья, а ребра его больше всего походили на ребра ласки.
А кроме того, он был коммодором целого отряда судов, верховным начальником людей в синем; а посему ему подобало являть пример нравственности и показывать батарейной палубе, что такое добродетель. Но увы! когда Добродетель восседает высоко на полуюте фрегата, когда Добродетель в образе коммодора царит в салоне, когда Добродетель правит с помощью насилья и тиранит Порок как раба, тогда Добродетель, хотя веления ее внешне и выполняются, теряет почти всю свою притягательную силу. Для того чтобы оказывать на других воздействие, Добродетель должна спуститься вниз точно так же, как Христос сошел на землю, чтобы искупить грехи всего этого нашего военно-морского мира, смешиваясь для этой цели с матросами и грешниками, как равный с равными.
LV
О том, что кадеты слишком рано попадают во флот
В предшествующей главе говорилось о слишком юном возрасте, в котором кадеты поступают на службу. Это наводит на мысли, связанные с более существенным предметом.
В настоящее время весьма распространено мнение, будто для того чтобы досконально изучить все, что необходимо знать морскому офицеру, мальчика следует возможно раньше направлять на корабль. До известной степени это может оказаться ошибкой. Другие профессии, связанные с приобретением технических знаний и сведений, ограниченных какой-либо одной областью, часто осваиваются людьми начиная с двадцати одного года и даже позже. Лишь с середины семнадцатого века произошло отделение британских морских и сухопутных военных сил друг от друга. До этого времени те же самые офицеры его величества командовали и на суше и на море.
Роберту Блейку, быть может, одному из самых знающих и, без сомнения, одному из самых удачливых адмиралов, когда-либо поднимавших свой флаг на корабле, перевалило уже за полвека (ему шел пятьдесят второй год), когда он поступил во флот и оказался профессионально связанным с кораблями. Человек он был к учению прилежный и, окончив Оксфорд, до сорока двух лет спокойно жил помещиком на своих землях, а вскоре после этого связал свою судьбу с войсками Парламента.
Историк Кларендон [309] говорит о нем так: «Он был первый, кто показал, что эту науку (морское дело) можно превзойти за меньший срок, чем считалось раньше». И, без сомнения, его привязанности к берегу следует в значительной мере приписать его общеизвестную человечность и доброту в обращении с матросами.
309
Кларендон Эдуард Хайд (1609–1674) — английский государственный деятель и историк. Лорд-канцлер с 1660 по 1667 г.
Кадеты, посланные на корабль в очень раннем возрасте, не рассуждая, воспринимают взгляды офицеров о необходимости сохранять старые порядки, как бы бесполезны или вредны они ни были; предрассудки входят в их плоть и кровь и затвердевают вместе с их костями. По мере повышения в чинах они, естественно, переносят их в более высокие сферы, откуда и идет неистребимая неприязнь многих коммодоров и капитанов к любым новшествам, какими бы незначительными они ни были. Им дела нет, что нововведения эти могут казаться весьма полезными тем, кто живет и действует на суше.