Белый царь – Иван Грозный. Книга 1

Тамоников Александр Александрович

– Лады, князь! Встанем мы, где ты сказал, а дальше что?

Ургин объяснил:

– Моя дружина и станица Найденова вступят в бой с передовым отрядом татар. Нам надо продержаться один день, а потом уйти в лес. Однако татары вряд ли дадут нам такую возможность. Моим людям потребуется передышка. Ее предоставишь ты.

– Как?

– Когда обороняться станет трудно, надо будет уходить, ратники зажгут бересту. Увидишь дым, выводи свой струг на открытую воду и бей по татарам из пушек и пищалей. Как действовать второму судну, определишь сам. Но гляди, долго на виду

у басурман оставаться нельзя. Обстреляешь переправу, берег, околицу села, прикроешь проход к себе второго струга и уходи вниз по течению до первой крепости. Помни, ты должен выиграть время, чтобы мои люди успели отойти к лесу. Вы, казаки, народ отчаянный, не прочь подраться с неприятелем. Но не здесь! Поэтому предупреди людей, чтобы не своевольничали. А то ринутся казачки со стругов на берег, на татар, да и сгинут все до единого. Этого допустить нельзя. У царя каждый воин на счету. Понял меня, Курьян?

– Понял, чего не понять! Мы, как обстреляем басурман, дым по реке пустим с большого либо с малого струга, откуда ветер дуть будет. Можем и с берегов. Под защитой дыма подведем малый струг.

– Хорошо придумал.

– Не первый раз в походе. Когда следует занять места стоянок и как будем подвозить на струги еду?

– Думаю, что уже завтра к вечеру здесь объявятся разведывательные дозоры татар. Днем ставь струги на места, прячь их, а припасы возьми с собой. Будет нужда, подвезем, но вряд ли это потребуется. Долго смотреть переправу крымцы не станут. Им на Москву идти надо. Сегодня пусть твои вольные казаки хорошо отдохнут, да не балуются на селе. За такое я строго с тебя спрошу. Это понятно, атаман?

Шалый шмыгнул носом.

– Понятно. Ответ за своих ребят я дам, только усидят ли они на месте? Хотя баб молодых из села вывезли, а с ратниками свару затевать смысла нет, кода впереди драка с ненавистными татарами.

– Вот и договорились.

Ургин отпустил атамана. К нему подошел Найденов.

Князь объяснил станичному голове складывающуюся обстановку и потребовал срочно переправить в лес женщин и детей, которые еще оставались на селе.

– Ермолай, сделай это сегодня же!

– Да, князь.

– Завтра дозор вывести в ближний лес, смотреть за полем.

– Гости дорогие должны объявиться?

– Разведка ближе к вечеру. Поначалу по два-три всадника. Они будут смотреть на село и переправу, на то, как укреплен противоположный берег.

– А мы их перехватим, допросим как следует, да в реке и утопим, так, князь?

– Нет, Ермолай, не так. Напротив, мы не станем им мешать. Завтра всех людей, кроме дозора, переправим на тот берег. Для оставшихся приготовим лодки и спрячем их.

Найденов удивленно взглянул на Ургина.

– Почему мы не тронем татар? Они же все о нас своему мурзе доложат!

– Пусть докладывают. Ты забыл, что наше задание – пропустить татар за Оку именно здесь, у Высокого?

– Татары сожгут село.

– Главное, людей уберечь, выполнить долг. Тогда отстроите новое село, краше прежнего.

– Ладно, князь, я все понял. Струги сегодня уйдут на свои места?

– Завтра. Ты своим делом занимайся и перво-наперво

отправь в лес баб с детьми.

– Слушаюсь, князь.

Утром 22 июля в поле вышли усиленные посты и дозор, составленный из станичников и ратников дружины Ургина. Днем струги встали на свои места. Воины переправились на укрепленный берег и заняли позиции по схеме, отработанной князем Алексеем Дмитриевичем. Погода стояла теплая, солнечная, безветренная. Медленно тянулось время.

Только около семи часов вечера разведчики Тараса Павлова доложили, что видят у реки мелкие группы татар. Те осматривали противоположный берег, укрывшись в кустах. К селу они подходить не стали, вскоре ушли.

С наступлением темноты к укрепленному пункту, прикрывавшему переправу, на лодках подошли пограничники и воины дозорного отряда Глеба Ларионова.

Он тут же доложил Ургину:

– Татары выходили к реке. Всего мы насчитали двадцать семь всадников, – доложил он.

– Куда ушли?

– В сторону большого леса, за которым ближе к сумеркам мы отчетливо видели облако пыли. Такое обычно поднимает табун голов в триста. Значит, на лесной дороге или на поляне собралась сотня басурман.

– Сотня? – переспросил Ургин и сам же ответил: – Нет, Глеб, это в прошлом году Девлет-Гирей приказывал своим нукерам иметь по два-три коня, теперь только по одному. В Крыму ни людей, ни лошадей не осталось. Так что к нам идет не сотня, Глеб, а три, если не более. Сегодня в ночь они вышлют серьезную разведку и увидят, что сторожевые посты сняты, село пустое, а переправа прикрыта. Нас посчитать крымцы не смогут. По длине частокола тоже особо ничего не определить. За бревнами может быть сотня стрельцов или вообще никого. Вот пусть их мурзы и ломают головы, какие силы стоят перед ними. Если завтра татары двинутся к селу, то попытаются с ходу переправиться через Оку. Вступать в перестрелку с берега им не выгодно. Потому и пойдут на переправу, если, конечно, не имеют другого приказа. Но все это станет известно по ходу дела. А сейчас ступай отдыхать, да позови ко мне Белого, Байду и Найденова.

– Слушаюсь, князь.

– Погоди. Ты где разместил своих людей?

– Где и было сказано, рядом с укреплениями, по берегу, в кустах.

– Добро. Ступай!

Однако татары подошли к Оке только 26 июля. Отряд в триста всадников миновал безлюдное, брошенное село, подступил к реке и начал переправу. Держась за гривы лошадей, татары быстро приближались к середине реки.

Находясь за частоколом, где закрепились первые два отряда дружины, князь Ургин внимательно следил за переправой крымцев.

Белый заметно нервничал.

– Князь, пора, татары уже у стремнины.

– Погоди, Лешка, пусть все войдут в воду. Из реки стрелять они не смогут.

– Зато на берегу две пушки поставили. Они ударят по нам почти в упор.

– Мелковаты у них пушки. Такие ядрами не заряжают, только если малыми, но и они, и картечь частокол не пробьют.

Донесся голос начальника второго отряда Мирона Барды:

– Князь, поздно будет!

Тогда Ургин отдал приказ:

– Бей их, ребята!