Белый царь – Иван Грозный. Книга 2
Шрифт:
– Что скажешь ты, князь Андрей? – обратился царь к Курбскому.
– Согласен с твоим решением, государь, однако опасаюсь, что казанцы не дадут нам поставить здесь крепость. Мастеровой люд побьют, уничтожат охрану, если даже мы оставим тут целый полк. Все войско мы здесь долго держать не сможем, а на постройку крепости требуется не один год.
– Я ждал подобного возражения, и оно справедливо. Конечно, казанцы не дали бы нам вести здесь долгое строительство, но его и не будет.
Вельможи удивленно посмотрели на молодого царя.
Иван же продолжал:
– Мы построим крепость в нашем тылу.
– Как это? – спросил боярин
– Не поняли замысла? – Иван улыбнулся. – А он прост, хотя и весьма трудоемок. Объясняю. Мы построим крепость в тылу, скажем, у Углича или в другом месте, богатом лесами и мастеровыми людьми. Потом разберем ее, пометим бревна и переправим их по Волге. Тут соберем крепость обратно в считаные дни под прикрытием одного из отборных полков. Крымский улан Кощак, или кто там сменит его на ханском троне, и опомниться не успеет, как под боком у него поднимется большая крепость.
Вельможи из свиты царя переглянулись. Подобного решения они никак не ожидали. Царь предложил такой план возведения крепости, который до сих пор не применялся нигде. Даже европейские монархи отказывались потом верить своим послам, докладывавшим о смелом решении русского государя.
Иван же вновь хитро улыбнулся и сказал:
– Если изумились вы, мои ближайшие вельможи, то что говорить о татарах? Значит, план будет осуществлен. Это дело я получаю дьяку Ивану Выродкову. Выбрать место и начать немедленно рубить лес. Чтобы к следующему лету крепость Ивангород стояла на вершине этой горы!
Дьяк Выродков прижал руку к груди, поклонился.
– Слушаюсь!
Погода начала портиться, и государь со свитой проследовал в свой стан. Его сопровождал и князь Ургин.
Этим же вечером Иван собрал совет, на котором приказал продолжать осаду крепости, постоянно обстреливать город из пушек, выявлять слабые места в укреплениях, выбирать позиции, с которых можно разрушить их. Царь приказал под прикрытием огня пушек наметить места подкопов для подрыва крепостных стен, ворот. Войска должны были провести разведку перевозов на реках, определить возможность их перекрытия в нужный момент.
Государь велел задобрить чувашей и черемисов, чтобы они приняли русское подданство. Он обещал освободить их от податей на три года, раздавать им подарки, деньги, коней. В случае отказа воеводы должны были предупреждать местных князей, что все, кто встанет на сторону Казани, будут обречены на разорение и погибель.
Двадцатилетний царь удивил тогда многих воевод. До него ни один русский государь так не действовал. Наряду с политической прозорливостью, незаурядными организаторскими способностями, в Иване начал проявляться талант полководца, принимавшего смелые, но верные и мудрые решения. Не оглядываясь на свой возраст, без какого-либо усилия или сомнения он командовал опытными, прошедшими не одну войну полководцами.
Закончив совет и проводив военачальников, Иван попросил Ургина задержаться. Князь присел на скамейку.
Царь устроился рядом и сказал:
– Я подумал, Дмитрий, и решил вернуться к разговору о переговорах с князьями, держащими в повиновении горную сторону. Надо получить от них обещание не выступать против нашего войска. Такую же работу следует провести и с предводителями степных племен. Это сложная задача. Но ее необходимо выполнить. Главное, убедить степняков в том, что мы, покоряя ханство, присоединяя его к Руси, не имеем целью разорение городов и улусов. Желают они сохранить свою веру, пусть. Мы не тронем мечети,
– Отвечу согласием, государь. На Москве мне делать нечего, в Благом сын и без меня управится. Из дружины оставлю добровольцев. Вот только для переговоров со степняками мне одного Али Кулина мало будет.
– О том не думай. Я пришлю сюда татарских вельмож, которые ранее перешли на нашу сторону. Тех, кому ты можешь доверять.
– Доброе дело, государь.
– А как поднимем здесь крепость, намного легче станет.
Князь Ургин спросил:
– Надолго ли ты сам, государь, решил здесь остаться?
– Нет. Через месяц уйдем. Чтобы взять Казань, покорить ханство и продвигаться по Волге к Астрахани, необходимо провести серьезные перемены в войске. Я не могу допустить гибель наших ратников в бесконечных попытках попасть в крепость по лестницам, под гибельным огнем татарских лучников. Такого больше не будет. Как не должно быть и набегов степняков на наши тылы. Мы добьемся этого.
– Смотрю, ты уже видишь, как брать Казань.
– Ты не ошибаешься, князь. Я знаю, как и что нам должно сделать в главном большом походе. Но для этого необходима тщательная подготовка. Я видел, как продвигаются наши войска. Люди изматываются, много болеют, умирают. Надобно подумать, как облегчить ратникам длительные переходы. Следует иметь в полках подводы, чтобы люди могли отдыхать, не останавливаясь. Одни идут, другие едут. Взять больше коней, а значит, и припасов. Повсюду выставлять дозоры, особо на берегах рек, по которым будем подводить к Казани основное войско. Чтобы не получилось так, как в двадцать четвертом году, когда за одну ночь войско потеряло все струги и конный отряд, сопровождавший их. Во время приступа мы неизбежно будем иметь множество раненых, как и больных на переходах. Значит, надобно привлечь к службе лекарей, запасти достаточное количество перевязочного материала, лекарств, настоев, всего, что требуется для оказания помощи. Сделать, князь, надобно еще очень много. Но мы управимся. Что так смотришь на меня?
Дмитрий улыбнулся.
– Как быстро ты вырос, возмужал, государь. Повелителя, равного тебе, не найдется во всей Европе. Это не лесть, Иван, а правда. Я же тебя с пеленок знаю.
– Не надо об этом. Не по нраву мне такие речи. Я исполняю свой долг пред государством и буду это делать, покуда Господь не призовет меня к себе.
– Верные, правильные слова говоришь, государь.
– Давай, князь, о деле. Значит, покуда войска стоят здесь, твои люди отдыхают. Ты же продумай, как будешь действовать после отхода рати. Если решишь, что дружину следует усилить, скажи, получишь все, что требуется. Усмирение степных племен – дело не менее важное, нежели взятие столицы Казанского ханства. Это половина общего успеха, князь!
– Знаю, государь.
– Тогда ступай с Богом, князь Ургин!
– Береги себя, государь!
Дмитрий покинул шатер царя, а затем и ставку. Он направился в лагерь своей дружины.
Пушки без остановки били по крепким стенам города-крепости Казань. Войска же оставались на месте. Они не предпринимали попыток штурма крепости, не подходили к стенам на расстояние выстрела. Такие действия русских полков вызывали у татарского военного руководства непонимание и растерянность.