Белый дирижабль на синем море
Шрифт:
– Что ж мы стоим, идемте в дом! – спохватилась мама Макса после возникшей небольшой заминки. Лилианна подхватила за руку Александра, а ее муж галантно предложил руку Николь. Маленькое шествие замыкали Макс и неприветливая грымза, которую никто не представил. Не очень-то и нужно было!
Как оказалось, весь этот огромный дом принадлежал родителям Макса. Да, именно принадлежал, а не был предоставлен им, как высококлассным специалистам. И они могли делать с ним все, что захотят: перекрашивать и перестраивать, менять мебель и селить сколько угодно гостей и знакомых.
И опять Николь выделили отдельную комнату, а то она уж переживала, что придется провести ночь в одном помещением с этой Суси, тьфу, ну и имечко же ей дал Макс. Впрочем, ей подходит. Как потом оказалось, девица поселилась в комнате самого Макса. Все ясно, жена. Непонятные чувства овладели Николь, то ли сожаление о чем-то, то ли радость оттого, что вредному Максу досталась такая жеманная фифа.
После обеда, который оказался еще более роскошным, нежели их вчерашний ужин, все перебрались к бассейну. Александр убедил Николь, что нет ничего зазорного выйти к его родственникам в купленных только что коротких шортах и обтягивающем топике, бесстыдно выставляющем напоказ живот, но прикрывающем едва заживший шрам на спине.
Как же хорошо сидеть в шезлонге под большим полосатым матерчатым зонтиком. Лилианна, расположившаяся в точно таком же, прикрыла глаза и не навязывалась с разговорами, а может быть, и правда дремала. Как заметила Николь, мама Макса была не совсем здорова.
– Ники, а почему ты не купаешься? Не позволяют убеждения? – Суси подплыла к бортику бассейна, оперлась на него локтями и растянула губы в сладенькой улыбочке.
Все на несколько мгновений замерли. Никто не знал, что ответить. К всеобщему удивлению, заговорил Максимилиан:
– Николь была ранена по моей вине. И сейчас проходит курс реабилитации. Я бы попросил тебя, Сусанна, не касаться этой темы.
– Ах, ранена? Ну да, тогда понятно. Прошу прощения! – ее слова сопроводила еще одна невинная улыбочка, и Суси, сделав невероятный кульбит, оттолкнулась от стенки бассейна и красиво поплыла к его противоположной стороне.
– Ты не обращай на нее внимания, – шепнул Александр, – Макс никогда не умел выбирать женщин. Сколько их уже у него было. Все одинаковые – красивые глупые пустышки.
– Эй, я все слышу! – раздался из-за спины голос Макса. – Не буду отрицать, немного глуповатая, но зато красивая, – причем говорил он это, ничуть не заботясь о том, что его слышит та, которую они обсуждали. – Но ведь не может быть все и сразу. Или может? Николь, как вы думаете? Вот вы красива. Считаете ли вы себя еще и умной?
– Макс, – ласково прервал его Александр, – помни о репродуктивной системе!
– Что ты должен помнить о репродуктивной системе, зайчик? – к Максу подобралась Суси и прижалась к нему мокрым телом.
– Бр-р, рыбка моя, ты холодная! – и он постарался отодвинуться.
– Зато ты – теплый! И я хочу, чтобы меня согрели! Так о чем говорил Лекс?
– Обещал наслать кары на
– Лекс! Ты не можешь быть таким жестоким! – Суси игриво стукнула Александра по плечу. – Ведь пострадает не только мой зайчик, но и я!
– Если будет держать… систему на коротком поводке, то и не пострадает, – в голосе Александра совсем не было шутливых ноток.
– Ах, как-то вы говорите загадочно и непонятно, – надула и без того пухлые губки Сусанна, повернулась к Николь и спросила с самым невинным видом: – А скажите, Ники, правда, что в Либерстэне все женщины общие? Если это так, интересно было бы туда попасть! – она намотала на палец мокрую прядь и игриво глянула по очереди на Макса и Александра.
И опять первый заговорил Макс:
– Можем устроить тебе туда экскурсию, Суси. Но, думаю, тебе больше подойдет самый обычный публичный дом! – и он подхватил хлопающую длиннющими ресницами девицу под локоток и потащил в дом.
А Николь уставилась в дальний угол сада и с силой сжала зубы, чтобы не расплакаться.
– Ники, моя маленькая Ники, ты не обращай внимания, – Александр встал рядом с ней на колени и стал осторожно гладить по руке, – я уже говорил тебе, что у Макса особый талант выбирать набитых дур! Ну что ты, право! Все мы знаем, что это не так!
– Конечно не так, – всхлипнув, шепнула Николь. – Общими являются только женщины с уровнем магии с первого по седьмой. А у меня второй, понимаешь, Саша, всего лишь второй! И для нас это нормально! Да, нормально!
– Тихо, маленькая, тихо. Успокойся. Тебя никто не осуждает и не обвиняет. Я тебя понимаю. И маму нашу понимаю, – через сожаление в словах брата проскальзывала заметная горечь. – Я все-все понимаю, – заключил он с тяжелым вздохом.
Николь сослалась на усталость и быстро ушла в выделенную ей комнату. Нежный ветерок, лукаво врывающийся в комнату через открытое окно, игриво развевал воздушные занавески и ласкал подставленное лицо, помогая сдержать подступающие слезы. Было бы от чего плакать. От обиды на злые слова Сусанны? Но ведь они были правдой. Может, от того, что мама никогда не увидит подобного? А может, от того, что увидев лишь краешек этой невероятной жизни, совсем не хотелось возвращаться? Но ведь наш дом такой, каким делаем его мы. И Республике нужны силы всех жителей, чтобы сделать родной дом лучше. И если стараться будут все, то Либерстэн догонит и перегонит в своем развитии загнивающую Империю. Нет, плакать совершенно незачем.
На ужин, устроенный в большой крытой беседке, затянутой плетущимися лозами, Александр вытащил сестру почти силой. И то, вышла она только после того, как убедилась, что противной Суси, там не будет.
– Возникло спешное дело, пришлось уехать, – невразумительно пояснил Макс.
Спешное дело? Вот и прекрасно. Пусть и немного стыдно, ведь ясно же, что размолвка произошла по вине Николь. Впрочем, уже завтра она навсегда покинет этот замечательный дом и его хозяев, так старающихся понравиться странной гостье. А они пусть угождают этой Сусанне.