Белый Дух
Шрифт:
– Что ж, надо идти на просмотр, – проговорил он.
В зале он был один. Как только погас свет и на экране появилось чёрно-белое изображение, Карл ощутил, как к горлу его подкатил приятный спазм. Рейтер любил кино, любил безумно. Оно пробуждало в нём состояние, близкое к трансу. Киноэкран был для него окном в другое измерение. Сколько ни смотрел он фильмов, всякий раз его до глубины души удивляло, что на экране жили бесплотной жизнью тени, в реальность которых зритель верил безоговорочно. Игра света и теней завораживала Карла и давала бесконечную почву для размышлений над материальной стороной бытия. Кино свидетельствовало о том, что реальные люди могли быть и не реальными, а лишь бестелесной формой, за похождениями которых зрители следили с абсолютной верой в то, что тени были вовсе не тенями. Киноэкран был доказательством, что жизнь не так однозначна, как о ней думало подавляющее большинство людей. Однако в кино продолжали видеть лишь развлечение…
Именно киноэкран навёл Рейтера однажды на мысль, что после каждого события в пространстве остаются своего рода «киноплёнки», с которых можно считывать любую информацию. Эта мысль не давала Рейтеру покоя. Он был убеждён, что, научившись считывать зафиксированную в пространстве информацию, наука найдёт ключ к управлению любыми явлениями – психическими и физическими. Но он понятия не имел, каким образом добраться до этой нематериальной «киноплёнки». В отделе исторических реконструкций работали не только историки и этнографы, но также физики, химики, врачи всех специальностей; ничто не казалось Карлу Рейтеру лишним. В ближайшее время он намеревался нанять хорошего кинорежиссёра, чтобы инсценировать во всей полноте различные церемонии древнего мира. Он был убеждён, что хорошая инсценировка способна пробудить в зрителях те самые переживания, которые испытывают зрители подлинных ритуальных действий, и тогда можно будет лишь прокручивать киноплёнку снова и снова, не заставляя людей делать то, чего они делать по-настоящему не умеют. Если говорить честно, то какой из мясника Генриха жрец? Смех, и только. Да, реальную обстановку древнего майянского, египетского или шумерского храмов было воссоздать невозможно, но иллюзию этого храма без труда давал киноэкран.
Штандартенфюрер Рейтер делал большую ставку на кино. Кино заставляло людей верить в любой вымысел. Кино обладало волшебным свойством убеждать, погружая в самую невероятную атмосферу. Кино было скромным воплощением одного из сильнейших магических действий…
Сейчас, утонув в пространстве тёмного зала, Карл смотрел, как на экране плясали чернокожие дикари. Эту плёнку привезли несколько дней назад участники экспедиции в Центральную Африку. Рейтер велел им зафиксировать всё, что было связано с шаманскими действиями. Экспедиция закончилась почти провалом: четверо из семерых участников погибли в столкновении с аборигенами, один умер от малярии. Но те двое, которым удалось вернуться, привезли в Германию большое количество всевозможных ритуальных артефактов и несколько коробок отснятой киноплёнки.
Отснятый материал заворожил Рейтера. Давно ничто не производило на Карла такого сильного впечатления. Чёрные фигуры голых танцоров казались ожившими эбонитовыми скульптурками. Их движения были одновременно вульгарны и пластичны, разнузданны и строги. От плясавших на экране темнокожих людей исходила такая мощная энергия, что Рейтер несколько раз вскакивал и останавливал просмотр, дабы перевести дух и справиться с охватившими его переживаниями.
«Какая силища! Чёрт возьми, это же мощь, с которой не справится никакой пистолет, никакой пулемёт не одолеет!.. Но как понять её? Как захватить? Как подчинить приборам?.. Что мне делать? Я вижу, чувствую, знаю, однако не умею овладеть тем, что мне так необходимо… Если это чувствует человек, то могут зафиксировать и приборы. Почему же у нас ничего не получается?»
Он снова и снова приказывал киномеханику включать проектор и опять проваливался в блаженное состояние восторга, глядя на извивающиеся тела негров…
В-243 – Клейсту
Совершенно секретно.
Отпечатано в одном экземпляре.
13 июня в 18.00 штандартенфюрер Рейтер покинул Институт древностей вместе с Марией фон Фюрстернберг. Они сели в его служебный автомобиль и доехали до Гейсбергерштрассе, где живёт Мария фон Фюрстернберг. В последние дни штандартенфюрер Рейтер регулярно подвозит её до подъезда. По всему видно, что он опекает её, не желая оставлять одну. У дверей подъезда машина остановилась. Они вышли вдвоём.
Рейтер: Я подожду вас, Мария.
Фюрстернберг: Зачем, герр Рейтер?
Рейтер: Мне хочется, чтобы вы развеялись. Дома вы закиснете. Давайте сходим в театр. Сегодня дают «Фиеско». Вы смотрели?
Фюрстернберг: Нет. Спасибо, вы и так слишком внимательны ко мне.
Рейтер: Мария, я понимаю, почему вы спешите домой. Вы надеетесь, что ваша матушка даст о себе знать. Но поверьте опытному офицеру: если от человека нет вестей в течение недели, то надеяться не на что.
Фюрстернберг: Вы не оставляете мне надежды. Неужели в Германии наступило время бесправия?
Рейтер: Германия ведёт войну, а война – время жестокости, зачастую несправедливой. Поверьте, я сделал всё, чтобы выяснить хоть что-нибудь о судьбе баронессы, но увы…
Фюрстернберг: И всё же я поднимусь к себе.
Рейтер: Я буду ждать здесь…
Она ушла и вернулась через десять минут.
Рейтер: До спектакля есть ещё время. Пройдёмся немного? Или сразу в театр?
Фюрстернберг: Пройдёмся.
Некоторое время они шли молча. Автомобиль Рейтера следовал рядом.
Фюрстернберг: Неужели в Германии теперь всегда будет так?
Рейтер: Вы здесь не так давно, многое кажется вам не очень понятным.
Фюрстернберг: Это мягко сказано.
Рейтер: Вы должны осознать, Мария, что мы создаём новую жизнь. После прошлой войны нашу страну втоптали в грязь, лишили достоинства, отобрали даже право на защиту. Ведь нам не разрешали иметь армию! Вы можете представить такое: страна без вооружённых сил! И вот мы поднялись с колен и осмелились начать дело, за которое не брался до нас никто.
Фюрстернберг: Вы имеете в виду построение нового общества?
Рейтер: Да.
Фюрстернберг: К сожалению, ваша партия национал-социалистов не оригинальна, герр Рейтер.
Моя семья с большим трудом в 1919 году вырвалась из России, едва не погибнув от рук большевиков. Они тоже строят новое общество.
Рейтер: У нас разные задачи и разные методы. Не смейте сравнивать нас с большевиками.
Фюрстернберг: Раньше я тоже так думала. Знаете, когда я в Париже увидела фильм «Триумф воли», [8] я была столь воодушевлена, что у меня дыхание перехватывало, когда я начинала делиться впечатлениями с друзьями. Такая мощь! Такое величие! Армия тружеников, все вооружены лопатами! Ни единого слова о войне, о высшей расе. Только слова о мире, только о братстве. Я была убеждена, что Германия намерена только созидать. И вот теперь я здесь и не вижу никакого энтузиазма, тут пропадают люди, царит страх, подавленность.
8
«Триумф воли» – документальный фильм Лени Рифеншталь о съезде партии национал-социалистов, проходившем в Нюрнберге в 1934 году. Сразу после выхода на экран «Триумф воли» принял участие в нескольких кинофестивалях, получил Гран-при в Париже и главный приз в Венеции.
Рейтер: Мария, не спешите судить строго.
Фюрстернберг: Разве я спешу? У меня исчезла мать! И даже вы, со всеми вашими регалиями СС, с вашими многочисленными связями в верхах, не способны помочь мне. Что мне думать? На что надеяться? Германия топчет своими сапогами Францию, которая стала мне второй родиной, того гляди будут бомбить Париж…
Рейтер: Не будут.
Фюрстернберг: Откуда вам известно?
Рейтер: Известно.